Как я был самостоятельным - Юрий Сотник

– Н-да! Занятно!.. И на какой же предмет вы их, так сказать…

– Террариум для школы делаем. Двое наших ребят сам террариум строят, а я ловлю.

– Чего делают? – спросила пожилая колхозница, лежавшая на второй полке.

– Террариум, – пояснил старичок, – это, знаете, такой ящик стеклянный, вроде аквариума. В нем и содержат всех этих…

– Гадов-то этих?

– Н-ну да. Не гадов, а земноводных и пресмыкающихся, выражаясь научным языком. – Старичок снова обратился к Боре: – И… и много, значит, у вас этих земноводных?

Боря поднял глаза и стал загибать пальцы на левой руке:

– Ужей четыре штуки, жаб две, ящериц восемь и лягушек одиннадцать.

– Ужас какой! – донеслось из темного угла.

Пожилая колхозница поднялась на локте и посмотрела вниз на Борю:

– И всех в школу повезешь?

– Не всех. Мы половину ужей и лягушек на тритонов сменяем в девчачьей школе.

– Ужотко попадет тебе от учителей…

Боря передернул плечами и снисходительно улыбнулся:

– «Попадет»! Вовсе не попадет. Наоборот, даже спасибо скажут.

– Раз для ученья, стало быть, не попадет, – согласился усатый рабочий.

Разговор заинтересовал других пассажиров: из соседнего отделения вышел молодой загорелый лейтенант и остановился в проходе, положив локоть на вторую полку; подошли две девушки-колхозницы, громко щелкая орехи; подошел высокий лысый гражданин в пенсне; подошли два ремесленника. Боре, как видно, польстило такое внимание. Он заговорил оживленнее, уже не дожидаясь расспросов:

– Вы знаете, какую мы пользу школе приносим… Один у́ж в зоомагазине семь пятьдесят стоит, да еще попробуй достань! А лягушки… Пусть хотя бы по трешке штука, вот и тридцать три рубля… А сам террариум!.. Если такой в магазине купить, рублей пятьсот обойдется. А вы говорите «попадет»!

Пассажиры смеялись, кивали головами.

– Молодцы!

– А что вы думаете! И в самом деле пользу приносят.

– И долго ты их ловил? – спросил лейтенант.

– Две недели целых. Утром позавтракаю – и сразу на охоту. Приду домой, пообедаю – и опять ловить, до самого вечера. – Боря снял кепку с головы и принялся обмахиваться ею. – С лягушками и жабами еще ничего… и ящерицы часто попадаются, а вот с ужами… Я раз увидел одного, бросился к нему, а он – в пруд, а я не удержался – и тоже в пруд. Думаете, не опасно?

– Опасно, конечно, – согласился лейтенант.

Почти весь вагон прислушивался теперь к разговору. Из всех отделений высовывались улыбающиеся лица. Когда Боря говорил, наступала тишина. Когда он умолкал, отовсюду слышались приглушенный смех и негромкие голоса:

– Занятный какой мальчонка!

– Маленький, а какой сознательный!

– Н-нда-с! – заметил старичок в панаме. – Общественно полезный труд. В наше время, граждане, таких детей не было. Не было таких детей!

– Я еще больше наловил бы, если бы не бабушка, – сказал Боря. – Она их до смерти боится.

– Бедная твоя бабушка!

– Я и так ей ничего про гадюку не сказал.

– Про кого?

– Про гадюку. Я ее четыре часа выслеживал. Она под камень ушла, а я ее ждал. Потом она вылезла, я ее защемил…

– Стало быть, и гадюку везешь? – перебил его рабочий.

– Ага! Она у меня в банке, отдельно. – Боря махнул рукой под скамью.

– Этого еще недоставало! – простонала пассажирка в темном углу.

Слушатели несколько притихли. Лица их стали серьезнее. Только лейтенант продолжал улыбаться.

– А может, это и не гадюка? – спросил он.

– «Не гадюка»! – возмутился Боря. – А что же тогда, по-вашему?

– Еще один Уж.

– Думаете, я ужа отличить не могу?

– А ну покажи!

– Да оставьте! – заговорили кругом. – Ну ее!

– Пусть, пусть покажет. Интересно.

– Ну что там интересного! Смотреть противно!

– А вы не смотрите.

Боря вытащил из-под лавки сумку и опустился перед ней на корточки. Стоявшие в проходе расступились, сидевшие на скамьях приподнялись со своих мест и вытянули шеи, глядя на зеленую банку.

– Сорок лет прожил, а гадюку от ужа не сумею отличить, – сказал гражданин в пенсне.

– Вот! – наставительно отозвался старичок. – А будь у вас в школе террариум, тогда смогли бы.

– Уж возле головы пятнышки такие желтые имеет, – сказал Боря, заглядывая сбоку внутрь банки. – А у гадюки таких пятнышек… – Он вдруг умолк. Лицо у него приняло сосредоточенное выражение. – У гадюки… у гадюки таких пятнышек… – Он опять не договорил и посмотрел на банку с другой стороны. Потом заглянул под лавку. Потом медленно обвел глазами пол вокруг себя.

– Что, нету? – спросил кто-то.

Боря поднялся. Держась руками за колени, он все еще смотрел на банку.

– Я… я совсем недавно ее проверял… Тут была…

Пассажиры безмолвствовали. Боря опять заглянул под скамью:

– Тряпочка развязалась. Я ее очень крепко завязал, а она… видите?

Тряпочка никого не интересовала. Все опасливо смотрели на пол и переступали с ноги на ногу.

– Черт знает что! – процедил сквозь зубы гражданин в пенсне. – Выходит, что она здесь где-то ползает.

– Н-нда! История!..

– Ужалит еще в тесноте!

Пожилая колхозница села на полке и уставилась на Борю:

– Что же ты со мной сделал! Милый! Мне сходить через три остановки, а у меня вещи под лавкой. Как я теперь за ними полезу?

Боря не ответил. Уши его окрасились в темно-красный цвет, на физиономии выступили капельки пота. Он то нагибался и заглядывал под скамью, то стоял, опустив руки, машинально постукивая себя пальцами по бедрам.

– Доигрались! Маленькие! – воскликнула пассажирка в темном углу.