Ришелье. Спаситель Франции или коварный интриган - Сергей Нечаев

Следует отметить, что 5 сентября 1619 года в замке Кузьер, что близ Тура, состоялась встреча Людовика XIII и Марии Медичи. Там сын с матерью даже обнялись, и последняя, расчувствовавшись, смахнула со щеки набежавшую слезу. В тот же день они вместе поехали в Тур, а вслед за этим последовали обеды, пиры и охоты, сменявшие друг друга в течение нескольких дней. Арман-Жан дю Плесси-Ришелье находился среди почётных гостей. Сам герцог де Люинь вынужден был демонстрировать ему своё расположение, хотя им обоим была прекрасно понятна истинная цена происходившего. Что же касается нашего героя, то он не питал в отношении де Люиня никаких иллюзий. «Свет не видел большего обманщика, чем месье де Люинь, — вспоминал он потом. — Он давал обещания, не только зная, что не будет их выполнять, но и заранее зная, чем это затем оправдает».

16 октября 1619 года Мария Медичи в сопровождении десятитысячного эскорта торжественно въехала в Анжер, и там ей был отведён один из самых красивых дворцов. Между тем новости, поступавшие из Парижа, не радовали: усиление позиций де Люиня, назначение к её младшему сыну Гастону нового воспитателя д’Орнано, человека де Люиня…

Короче говоря, уже к весне 1620 года Франция вновь зажила предчувствием кровавых столкновений, а в окружении королевы-матери всё чаще стали звучать призывы к решению всех проблем самым кардинальным путём.

Арман-Жан дю Плесси-Ришелье, уже став кардиналом де Ришелье, потом будет называть это принципом «демонстрации силы» или политикой «с позиции силы». В самом деле, ведь армию вовсе не обязательно приводить в боевую готовность исключительно для ведения военных действий. В определённых ситуациях можно достичь желанной цели и не прибегая к оружию, но для этого нужно показать потенциальному противнику всю свою мощь, а главное — решимость идти до конца. «Продемонстрировать свою силу, чтобы не быть вынужденным прибегнуть к ней» — так звучит основной постулат подобной концепции.

Герцог д’Эперпон. Неизвестный художник

Сейчас же Арман-Жан дю Плесси-Ришелье вновь должен был встретиться с Марией Медичи, и 27 марта 1620 года он уже был у неё. До него у неё уже побывала делегация, состоявшая из графа Филиппа де Бетюна и богослова Пьера де Берюля. В их задачу входило всеми правдами и неправдами отдалить королеву-мать от герцога д’Эпернона, но выполнить задуманное им не удалось. Вместо этого Мария Медичи написала несколько писем своему сыну, оправдывая свой побег и излагая свои взгляды на управление королевством.

При дворе тем не менее сочли возможным трактовать её побег как похищение, совершённое «проклятым д’Эперноном», а это позволяло вести с «жертвой» переговоры.

Когда наш герой прибыл, он прямиком направился к герцогу д’Эпернону, а тот привёл его к королеве-матери, окружение которой смотрело на визитёра с нескрываемым подозрением. Они-то не покинули Марию Медичи в Блуа и вынуждены были сносить все унижения, а посему епископ Люсонский для них был «изменником», «человеком де Люиня» и «представителем противоположного лагеря». Однако (и в этом ему следует отдать должное) он был и единственным среди всех присутствующих дипломатом, то есть человеком, готовым выдать всё, что угодно, кроме своих собственных чувств.

При поддержке красноречивого Пьера де Берюля Арман-Жан дю Плесси-Ришелье быстро достиг соглашения, которое, не задевая лично герцога д’Эпернона, в то же время не лишало королеву-мать надежды со временем вернуться ко двору.

Оно было подписано 30 апреля 1620 года в Ангулеме. По сути, это был мирный договор, но речь тут шла не об отступлении короля, чья армия уже стояла в нескольких километрах от убежища Марии Медичи, а лишь о намерении сына примириться с матерью. Именно Людовик XIII, проявив благоразумие, призвал будущего кардинала де Ришелье, чтобы тот побудил королеву-мать вступить в переговоры. Точнее, это наш герой побудил короля к этому, сделав вид, что его призвали лишь выполнить задуманное. И хитроумный дю Плесси выполнил свою миссию блестяще — так, что обе стороны остались им весьма довольны, искренне веря, что он отстаивает именно их позиции. В благодарность за эффективное посредничество король позволил матери сделать Армана-Жана дю Плесси-Ришелье своим канцлером, а та с готовностью вновь приблизила к себе человека, которого ещё совсем недавно все в её окружении называли «гнусным шпионом».

По словам биографа Ришелье Роберта Кнехта, «ото соглашение широко представлялось как триумф епископа».

Согласно договору, Мария Медичи получила право на так называемые места безопасности, для чего она вынуждена была отказаться от Нормандии и принять на себя губернаторство в Анжере, Шиноне и Пон-де-Се — городах, имевших стратегическое значение благодаря мостам через Луару. При этом наш герой предпочёл бы, чтобы ей дали город Панг, предоставлявший пути возможного отступления по морю.

Биограф кардинала де Ришелье Энтони Леви пишет:

«Дю Плесси приободрил Марию Медичи, завершив меморандум заявлением о том, что, если она, живя без интриг в выданном для неё месте, по-прежнему будет подвергаться гонениям, он первым заявит о том, что власть в государстве подчинена личным интересам, с явным намёком на то, что король в таком случае потеряет свой авторитет. Этот меморандум был важен потому, что, во-первых, успокаивал враждебные чувства в окружении королевы-матери, а во-вторых, свидетельствовал о том, что дю Плесси, который вовсе не был жадным до власти заговорщиком, прежде чем исполнить своё обещание забыть о верности богоданному монарху, должен получить морально веские основания сделать это. Таким основанием могло пять упомянутое незаконное преследование.

Между партией дю Плесси, теперь уверенно главенствовавшей, и старым окружением королевы-матери случались столкновения. Дю Плесси договорился о том, чтобы его брата Анри сделали губернатором Анжера».

Согласиться с утверждением, что Арман-Жан дю Плесси-Ришелье «вовсе не был жадным до власти заговорщиком», трудно. Другой не менее известный биограф кардинала, Франсуа Блюш например, утверждает, что его постоянной заботой было «остаться верным своей благодетельнице, при этом максимально угождая Людовику XIII». У многих подобное принято называть предательством. Да и вообще относиться к Арману-Жану дю Плесси-Ришелье можно по-разному. Но вот то, что он всегда действовал, следуя принципам «цель оправдывает средства», — это бесспорно. С другой стороны, в определённых обстоятельствах (например, когда дурной «капитан» ведёт «государственный корабль» прямо на скалы) и заговоры могут иметь прямое отношение к самому геройскому патриотизму…

А 8 июля 1619 года в жизни Армана-Жана дю Плесси-Ришелье произошла трагедия: упомянутый Анри дю Плесси-Ришелье повздорил с неким гвардейским капитаном Понсом де Лозьером, маркизом де Темином; были обнажены шпаги, и в ходе поединка, больше похожего на уличную драку, старший брат нашего героя был смертельно ранен.

Он был пронзён шпагой точно в грудь, успев лишь прошептать: