Смерть - плохая примета - Оксана Обухова

– Я дизайнер, рекламщик, говорят, – усмехнулась, – креативный. Сейчас фрилансер.

– Кто?

– Фрилансер. Работаю на себя…

– Так, Маша, – с некоторым недовольством перебила Надежда Прохоровна. – Ты тут иностранными словами не козыряй. Мы люди простые, новомодностей ваших не понимаем, так что давай договоримся сразу: с нами четко, по-русски. Поняла? Фри… фра… Это что за работа такая?

– Это форма работы, – вздохнула Марья. – Фриланс – свободная то есть работа. Дома. Сама себе начальник. А креативный… ну, это… выдумщик, в общем. Я умею придумывать что-то новое, нестандартное для рекламы. Не совсем копирайтер… ой, простите. Я больше дизайнер. Это понятно?

– Понятно, – самодовольно напыжилась Надежда Прохоровна. – Мы вот ремонт задумали, так к нам тоже дизайнер приезжал.

– Интерьеров, – добавила Софья Тихоновна.

– И как работа? – снова вступила в разговор Надежда Прохоровна. – Платят много?

– По-разному. От прежнего места работы у меня остались некоторые связи, по Интернету нашла новых заказчиков, тех, кому требуются рекламные брошюры, проспекты, могу сделать баннер, оформить сайт… у меня есть компьютерщик хороший… В общем, все виды рекламной деятельности. Кроме, пожалуй, видеороликов. Так – понятно?

– Ну… да. Рекламные листовки печатаешь.

– Разрабатываю дизайн, – с улыбкой поправила Марья. – Печатают типографии.

– И много зарабатываешь?

– Ну я же говорила – по-разному.

– А мог муженек на твои денежки позариться?

– Ах, вот вы к чему… Не знаю… Нет, не мог.

– Почему вы так уверены, Маша? – негромко спросила Софья Тихоновна. – Ваш муж, простите, наркоман.

– Он наркоман, но не подлец. Если бы у Марка возникли денежные трудности, он прежде всего поговорил бы со мной, попросил.

– Но кто-то ведь сигнализировал в милицию? Кто-то знал, что у вас пистолет, наркотики…

Мария опустила плечи и, уставив взгляд в стол, произнесла:

– Марк мог убить Покрышкина. Тот жизнь ему сломал… Но написать анонимку в милицию… Сказать, что я – наркодилер… Я думаю… – Мария подняла голову, – я могу предположить, что в нашу квартиру он пришел не один. Кто-то был вместе с ним и видел, как, куда Марк прячет пистолет и наркотики.

– Вы так любите мужа?

– Ну при чем здесь любовь?

– Вы так его защищаете…

– Защищаю?! Нет. – Мария оттолкнулась от стола. – Я стараюсь быть максимально объективной, не искать без толку кота в пустой комнате. Обвинить меня в сбыте наркотиков, в том, что я заодно с гадом Покрышкиным, Марк не мог. Это сделал кто-то другой.

– А если Марк изменился за полгода?

– Изменился… – пробормотала Марья. – Так сильно… Но – за что?! Что я ему такого сделала?! Я никогда ему ни в чем не отказывала!

Мария почувствовала, что сейчас снова заплачет, и отвернулась.

– Н-да, – смущенно крякнула Надежда Про хо-ровна, – как все запутанно у тебя, красавица. Ты хоть знаешь, где мужа искать?

– Нет, – печально покачала головой беглянка. – Не знаю где, но знаю как. Точнее, через кого.

– Завтра идти туда собираешься?

– Почему – завтра? – удивилась Марья.

– А ты думаешь, мы тебя отпустим ночью по наркоманским притонам шарить? – спросила «Раневская». – Нет, голубушка, утро вечера мудреней. Ты вот лучше…

Что там лучшего хотела предложить добрейшая Надежда Прохоровна, Мария узнать не успела. Из прихожей донесся звук отпираемой двери.

Софья Тихоновна всплеснула руками, подхватилась со стула и буквально выпорхнула в прихожую:

– Вадим! Так рано?!

– Меня Рома встретил и подвез, – раздался из прихожей мягкий баритон. Он очень точно попадал тональностью под «книжный» голос Софьи Тихоновны, их речь переплеталась, подхватывала интонации и настроение.

– А где Роман?

– Поехал в магазин. Рыбки, понимаешь ли, ему соленой захотелось.

– Как будто у нас рыбки соленой нет, – проворчала оставшаяся в комнате Надежда Прохоровна.

Зная крепкую носатую бабушку совсем чуть-чуть, Мария успела понять, что ворчливость у Надежды Прохоровны привычная, добродушная. Она общалась с близкими людьми, и бурчание это никого не задевало, а только показывало, что она сама бы с удовольствием накормила некоего Рому соленой рыбкой. Что ей приятно внимание этого Ромы, который, прежде чем заявиться в гости, побежал в магазин за гостинцами.

Приятно.

Быть в таком доме, с такими людьми, спрятаться, укрыться у них от разразившегося ненастья…

В комнату, положив руку на плечо Софьи Тихоновны, зашел невысокий щуплый господин в светлом пиджаке нараспашку. Его загорелая щека клонилась к головке супруги, пальцы нежно поглаживали плечо, утянутое серой материей…

Как все в этой фантастической квартире, муж чина тоже был непонятен: седые волосы собраны в пучок на затылке, лицо загорелое, обветренное, как у землепашца, но на крестьянина странный су хощавый господин не походил нисколько. Умные глаза смотрели пытливо, но приветливо, и Марья, привыкшая к тому, что обычно подмечает острым взглядом художника множество мелочей и довольно точно определяет род занятий человека, здесь растерялась.

Пластика движений выдавала в мужчине хорошо тренированную (возможно, трудом) физическую форму, но руки – нежные. Лицо обветренное и слишком загорелое для жителя северных широт, но в остальном супруг Софьи Тихоновны ухожен, аккуратен и даже франтоват.

Все непонятно. На строителя или агронома (что ему в Москве делать?!) он никак не походил, на работника умственного труда… пластика движений говорила о том, что этот человек не просиживает в офисе целый день напролет…

Странный господин. Хвостик еще этот на затылке, совсем сбивает с толку…

И Софья Тихоновна…

– Позвольте, Маша, вам представить моего мужа Вадима Арнольдовича. Вадим, это наша гостья – Мария.

Она так говорила слово «муж», словно пробовала его на вкус. Обкатывала на языке и лакомилась. С появлением в доме Вадима Арнольдовича Софа помолодела лет на двадцать.

Слов нет, пожилая любящая пара – не диковинка. Но эти… Два этих немолодых супруга – просто из ряда вон. Они так смотрят друг на друга, что можно лампы выключать: глаза сияют фонарями.

Еще ни разу, никогда Мария не встречала в одном доме сразу столько непонятных, загадочных для себя людей.

А уж когда вошел еще и Рома…

Представляя себе мужчину, уехавшего за рыбкой, Марья вообразила личность подобную сухопарому Вадиму Арнольдовичу. Кого-то вроде невысокого худосочного агронома со скромным обветренным лицом и приятными манерами школьного учителя… Но в комнату вошел – громила. Чистейшей воды коротко стриженный бандит с расплющенными ушами, перебитым носом и крепкой литой задницей, утянутой в черные кожаные штаны. Тонкая, черная же куртка из лайки обтягивала могучий торс и нисколько не скрывала бугрящихся под рукавами мышц.