Японские призраки. Юрей и другие - Антон Викторович Власкин

компании озлобившегося юрей, он повредился в уме. Рассказывают также, что подлец покончил с собой. Нельзя исключать, что все озвученные варианты отражают случившееся на самом деле. Аояма помешался от чувства вины и от страха (злодей ожидал, что Окику всё-таки вылезет под свет звёзд), бросился бежать прочь из замка, добежал до ближайшего колодца, увидев его, окончательно ошалел и пронзил себя мечом.

В той версии, которая сообщает нам о событиях, произошедших в Эдо, говорится, что жестокий хозяин, изуродовавший Окику, был наказан весьма своеобразно. У его первенца, родившегося вскоре после этой неприятной истории, не оказалось пальчика на правой руке. Бедный ребёнок расплатился за грехи своего отца.

Бегство, а возможно, и смерть злодея ничего не изменили для Окику и её соседей по замку. Замогильный учёт тарелок продолжался каждую ночь, повергая обитателей замка в уныние, так как никакого выхода из этой ситуации не предвиделось.

Положение спас благочестивый буддистский монах, который то ли удачно оказался в нужном месте в нужное время, то ли был специально вызван руководством для решения потусторонних проблем. Служитель Будды расположился у колодца и начал читать мантру «Нама Амида Буду», что означает «Слава Будде Амидабхе». Чтение мантры продолжалось и с наступлением ночи. Юрей в колодце начал свой жуткий счёт, но монах твёрдо решил покончить с чертовщиной. Дождавшись, когда мёртвая Окику произнесёт «девять», святой муж выдержал секундную паузу и воскликнул: «Десять!» На этом история призрака в колодце и завершилась. То ли молитвы монаха сделали своё дело, то ли учёт тарелок был наконец завершён, но призрак Окику больше не беспокоил живых.

Завершая этот мрачный разговор (на самом деле все истории о призраках довольно мрачные), можно вспомнить об удивительном явлении, случившемся в 1795 году. Провинция Харима оказалась наводнена бабочками золотистого цвета с раздвоенным хвостом. Стены многочисленных колодцев оказались покрыты коконами этих существ. Внимательные энтомологи той эпохи объявили, что во внешнем виде насекомого угадывается форма женщины со связанными руками. В книге «Мими-Букуро», написанной самураем Нэгиси Сидзуэ, излагается ещё одна история бедной Окику. Девушка была служанкой в семье самурая Кита Гэнпа. Супруга хозяина воспылала ревностью к молодой прислужнице, а страшнее ревнивой женщины, как известно, нет ничего на свете. Злая тётка подложила иголку в пищу мужа, а когда тот поранился за обедом, сообщила, что подкладыванием игл занимается Окику. Развлечение у неё, дескать, такое. Мысль о том, что своими интригами с иголкой она могла обречь мужа на очень мучительную смерть, в голову ей, очевидно, не пришла. Гэнпа не стал разбираться, что к чему, связал руки вопящей Окику и утопил её в ближайшем ручье. Мать Окику, узнав о смерти дочери, не пошла в полицию, а утопилась в том же источнике. Немного погодя Гэнпа и его ревнивая жена последовали за своими жертвами, что наводит на мысль о том, что мама Окику перед прыжком в ручей заглянула на кухню злодеев и приправила их трапезу особыми «специями». А спустя почти сто лет в Хариме появились золотистые бабочки, получившие название «Окику Муси».

Рис. Призрак Окику у колодца. Художник Цукиока Ёситоси.

Советы дилетанта: Колодец занимает особое место в жутких историях разных народов. Это вместилище таинственного и жуткого, но одновременно и проход в иной мир, хранилище нездешней мудрости и небывалых даров. Братья Гримм поместили в колодец портал, ведущий в мир Госпожи Метелицы, которая, кстати, тоже всячески третирует своих служанок. В колодце живёт жуткая ундина, похищающая детей. В сказке «Солдат и колдун» служивый схватился с чернокнижником и сбросил его в колодец. Но каждую ночь, где бы солдат ни остановился на ночлег, мёртвый колдун вылезал из ближайшего колодца и требовал вернуть сапоги. Дело было в том, что бойкий солдат стащил с трупа колдуна обувь. Сапоги пришлось вернуть. В советском кинематографе колодец служил местом, откуда нападала подводная нечисть («Марья-искусница» и «Варвара-краса, длинная коса»). Фильм «Звонок» и лохматая Садако из колодца в рекомендациях не нуждаются. Наконец, именно в высохшем колодце черпает свою странную энергию герой романа Харуки Мураками «Хроники заводной птицы». В общем, эти сооружения наводят жуть. Кто знает, что притаилось в их тёмных сырых глубинах.

В случае с Окику ситуацию разрешил благочестивый монах. А вот если бы кто-то из нас оказался в подобной ситуации? Наверняка монах обладал не только знанием спасительной мантры, но и немалым духовным опытом, который и позволил освободить несчастную Окику. Надеяться на подобный уровень духовного развития было бы несколько самонадеянно, но попытка не пытка (если, конечно, не задерживаться у колодца на несколько ночей). Также можно было бы попробовать отыскать десятую тарелку, спрятанную злодеем, и вернуть её Окику, зашвырнув в колодец. Кто знает, возможно, это и сработало бы. В случае неудачи можно было бы проявить упорство и покричать «десять» несколько ночей подряд. Если юрей проигнорировал бы наше упорство, пришлось бы вернуться к изначальному варианту и самим отправиться на поиски благочестивого служителя Будды.

Личное дело:

Рокудзё-но миясудокоро

Не все знают, но первый образец большого повествовательного жанра, обладающий детально разработанным сюжетом, построенным на окружающем материале, появился именно в Японии на рубеже X–XI веков. Это «Повесть о Гэндзи», написанная фрейлиной Мурасаки Сикибу. Сикибу — это департамент церемоний, имя Мурасаки совпадает с именем главной героини романа. Что было первично, установить невозможно.

Неповторимая эпоха Хэйан оживает на страницах романа, и тот, кто читает его, переносится более чем на тысячу лет назад, оказываясь в одноимённой столице, где жизнь была утончённой и прекрасной, а число одежд, надеваемых одна поверх другой, превосходило всякое ожидание.

Как говорил нобелевский лауреат Кавабата Ясунари: «В эпоху Хэйан была заложена традиция прекрасного, которая в течение восьми веков влияла на последующую литературу и определила её характер».

Главный герой — блистательный юноша Гэндзи. Он сын государя, утончённый духовно и прекрасный внешне. Он изящный кавалер, и сложно сосчитать число покорённых им красавиц-аристократок. По ходу действия романа он переживает различные повороты судьбы, следить за которыми не надоедает и сейчас, тысячу лет спустя. И он первый герой в художественной литературе, столкнувшийся лицом к лицу с привидением.

Неотъемлемой частью быта хэйанских аристократов была изящная любовная игра. Подробный разбор всех похождений Гэндзи увёл бы нас в сторону от темы повествования. Достаточно сказать, что к семнадцати годам главный герой романа числил за собой немало сердечных побед. Одна из таких побед явилась причиной целого каскада очень неприятных событий, о чём главный герой, конечно