Дом толерантности (сборник) - Анатолий Грешневиков

– Сам его кормишь, – огрызнулась Зинаида.

– Да не бойтесь, он не кусается, – заулыбался Алексей Константинович. – Собака добрейшая. Хозяин – сосед, фронтовик.

– Хоть убей меня, Алексей, но я не могу сидеть дома, когда твое научное открытие достигло цели. Пусть американской… Но ведь интуиция – твоя, исследования – твои, доклад – опять твой… Значит, и победа твоя.

– Да брось сочинять, какая победа!

– Победа света над тьмой, разума над эгоизмом. Слушай, твое открытие надо обязательно отметить. В институте скоро опомнятся, начнут поздравлять, хвалить. Но позже… А я хочу выпить за тебя сегодня, не откладывая этот праздник в долгий ящик. Не возражаешь?

– Проходите, проходите, – чуть ли не хором предложили хозяева дома.

Алексей Константинович поцеловал Ольгу в щеку и вручил цветы. Хотел отдать ей и шампанское, но засомневался и торжественно протянул бутылку с серебристым горлышком Лизе.

– Что Лизавета, радость моя, пригорюнилась? – адресовал он ей кокетливо и вопрос, навеянный хмурым взглядом старшей дочери друга. – Давай-ка мы с тобой выпьем шампанское. Твое любимое.

– Спасибо, – послышался сухой ответ. – Папа нам уже рассказал свою историю…

– Он вам все неправильно рассказал, – бодро махнул рукой Алексей Константинович. – Правду знаю только я. Слушайте меня.

– Давайте стол накроем в зале, – предложила хозяйка. – Помогите-ка мне….

Квартира тотчас огласилась скрежетом стульев и звоном посуды. Улица через десять минут напомнила о себе знакомым шумом машин и привычным ревом магнитофонов. Еще через пять минут в дверь геолога позвонили. Николай Степанович переглянулся с Машей, дав ей понять, что он догадывается, кто так вызывающе громко подъехал к дому и кто жаждет навестить их квартиру.

– Маша, не надо его привечать, – строго сказал отец, отведя дочку в сторону.

– Кто его привечает? Я что ли?.. Он сам за мной бегает, проходу не дает.

– Я его сейчас отошью.

– Я сама..

– Тебе не удастся. Его надо отвадить от нас навсегда.

Николай Степанович решительно открыл дверь… Но на площадке стоял старик с собакой. В руках Ивана Никодимыча белел листок бумаги.

– Добрый вечер сосед, – выпалил он сразу. – Снова подписи собираю. Те пропали. Участковый сказал, что в управе нет нашего обращения. Нет его и у майора.

– Куда же оно пропало? – недоуменно повел бровями Николай Степанович.

– Выкинули, поди… Раз подписи многие жильцы отозвали, то его и посчитали недействительным. Я решил по новой собрать подписи. Ставь давай.

– Чего ставить?

– Подпись. Ты же против шашлычной? Или передумал?

– Нет, подпишу, конечно… Проходи только в квартиру, не стой на пороге.

Иван Никодимыч тяжело зашел, шурша тапками о пол. Собака осталась на месте, не выказав ни одним действием своего смущения. Раз не позвали, значит, надо ждать.

– Умная у вас собака.

– Умнее любого человека, – с гордостью в голосе произнес сосед и протянул бумагу геологу.

Тот взял ее и стал искать, на что положить, чтобы расписаться. Тут в коридоре появился Алексей Константинович.

– Это сосед твой, танкист? – спросил он, держа в руках откупоренную бутылку шампанского.

– Да.

– Тогда и он должен знать, какое великое событие мы сейчас отмечаем.

– Что за событие? – переспросил старик.

– Как вас зовут?

– Иван Никодимыч.

– Замечательно. Так вот, глубокоуважаемый Иван Никодимыч, сосед ваш – гений, он сделал открытие, в науке такое редко происходит.

– Открытие? Надо же. Поздравляю.

Пока Николай Степанович смущенно отнекивался, расписывался под текстом обращения в полицию, его друг увел старика в зал.

– Пойдем, выпьем за Николая, за неисправимого романтика, и я тебе много интересного про него поведаю.

Хозяйка, как всегда, блеснула своей расторопностью, гостеприимством. Стол был отсервирован быстро и красиво. Солёные грибочки в хрустальной кадушке, нарезанные на тарелке сыр и колбаса, обожаемые хозяином маслины в банке, огурцы, коробка конфет… И по центру стола – деревенская картошка, возвышающаяся ровной горкой в здоровенной чугунной посудине. Старик, глядя на бутылку водки с запотевшим холодным стеклом, выскочил из-за стола и побежал за украинским салом.

Сегодня вместо хозяина застольем управлял его друг – нарядный, в голубой рубашке на выпуск, но с плохо причесанной шевелюрой. В его глазах вспыхивало то глубокое чувство восхищения, благодарности, то огонек детского озорства. Николай не мог понять, зачем ему этот праздник?! Да, есть сенсация, есть открытие. Но увязывать все это с его именем опрометчиво. Кто докажет, что именно он стоял у истоков проекта получения искусственных алмазов?! Нет фактов. Отсутствуют доказательства. Можно навязывать себе праздник, разделить радость открытия. Только восторг этот останется здесь, в стенах квартиры. И никак теперь не докажешь, кто настоящий творец сенсации. Но друг искренне ощущал себя победителем и делал все возможное, чтобы Николай почувствовал то же торжество победы. Он не замечал обеспокоенного взгляда Николая Степановича, не чувствовал его сомнений… Алексей Константинович заводил гостей, шутил. В какой-то миг у него появилась странная манера разговаривать. Задав человеку вопрос, он тотчас сам начинал на него отвечать. Так произошло и с его обращением к другу. Вопрос касался поездки Николая в Америку.

– Идет по улицам Нью-Йорка Степаныч, кругом ювелирные лавки, а в них алмазы… Смуглые продавщицы-негритяночки наперебой предлагают купить жене лучшие бриллианты. Степаныч приценивается, рассматривает одну бижутерию, другую. Глаза лезут на лоб. Кругом дешевая алмазная синтетика. Спрашивает, а где настоящий алмаз, тот, что из кимберлитовых трубок. Дамочка отвечает: у нас только подлинники. «Как, все настоящее? – кричит Степаныч. – Это подделки, жулики, вызывайте полицию!». Скандал на весь Нью-Йорк. Толпы народа кругом. Спецов по алмазам понавезли. Пригласили нашего посла. И ему, послу, уже грозят разрывом международных отношений. Мол, ваш гражданин опозорил всю ювелирную промышленность Соединенных Штатов Америки. Стали разбираться. Тут Степаныч и блеснул знаниями перед американскими специалистами, доказал, что их ювелирные алмазные изделия изготовлены в печах и сделаны – из метана. Ахнули профессора. Откуда русскому туристу известны тайны их могучего бизнеса? Надо срочно что-то делать с этим русским, иначе все магазины с синтетикой закроются, а их посадят, как мошенников и шулеров. И тут Степаныча берет под руку важный местный Рокфеллер, увешанный золотыми цепями, и делает предложение: «Назначаю тебя главным буржуином по алмазам!».

– Каким буржуином?! – перебивает рассказ друга Николай Степанович, заливаясь от хохота. – Ты чего мелешь?