Вот это женщина! - Лора Энтони

Очевидно, это жена и дочь Кигана. Но что с ними стало? Живы ли они? Рен вздрогнула, и ее сердце болезненно сжалось. Ох, бедняга. Какую ужасную потерю он, должно быть, пережил. Возможно, даже худшую, чем она сама. В глазах Рен стояли слезы, и теперь она точно знала, что должна делать.

Неважно, какие страхи и сомнения наполняли прежде ее душу. Кигану нужно пристанище, а ей нужен помощник на ферме. Словно Бог привел его сюда. Положив фотографию обратно в рюкзак и подобрав остальные вещи, Рен приняла окончательное решение: она попросит его остаться.

* * *

Открыв глаза, Киган уставился в потолок. Где он, черт возьми?

Он был ранен. Сильно. Ему хотелось пить. И он замерз. Киган дрожал. Но на нем, по крайней мере, три теплых одеяла и сверху еще покрывало. Так почему же он мерзнет?

Киган обвел взглядом комнату. Антиквариат. Он увидел множество старинных вещей. У одной стены изящная стойка с фарфоровой вазой. Стены были увешаны пейзажами, написанными маслом, а на окнах висели тяжелые занавеси, такого же цвета, как покрывало.

Как он сюда попал?

Киган оторвал голову от подушки, но тут же почувствовал как закружилась голова. Застонав, он потрогал рукой затылок.

Думай, Уинслоу, думай! — приказал он себе.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Киган? — раздался тихий голос, почти шепот.

Мэгги? Его охватила надежда, но при этом он понимал, что так не может быть. Он стянул с лица покрывало и посмотрел на дверь.

В дверях стояла хрупкая женщина. На нее падал свет из холла. На ней был передник, от нее пахло яблочным пирогом. Все было так, как у Мэгги.

Его зрение было затуманено, и он не поверил в то, что видел. Неужели это правда, и Мэгги жива? После того, что случилось…

Он не мог думать связно. Мысли беспорядочно проносились в его голове.

— Я принесла сок и аспирин, — сказала она, входя в комнату. В высоком бокале позвякивал лед. — Как вы себя чувствуете?

Голос женщины был мягок и мелодичен. Как у Мэгги. Вот только говорила она с южным акцентом, а Мэгги была из Небраски.

Он попытался ответить и с удивлением услышал собственный хриплый голос.

— Хочу пить, — еле проговорил он.

Она подошла к кровати и положила ему на лоб ладонь. Словно мать, ухаживающая за больным ребенком, она приподняла его голову.

— Откройте рот.

Он послушно открыл рот, и женщина положила ему на язык две таблетки, а затем поднесла к губам холодный стакан.

— Глотайте.

Он быстро проглотил таблетки и с наслаждением глотнул холодный яблочный сок.

— Спасибо, — прошептал он.

Она хотела уйти, но Киган схватил ее за руку. Рен напряглась от его прикосновения. Неужели она боялась его? Киган надеялся, что это не так. Надо, чтобы она поняла, как он благодарен ей за заботу.

Он сжал рукой ее запястье и поднес ее руку к губам. Ее кожа оказалась такой мягкой и нежной. Эта женщина была молода и полна жизни. Киган нежно поцеловал ее руку, один, два, три раза. Она отняла руку и пошла, хромая, к двери.

* * *

Выйдя из спальни, Рен остановилась посреди гостиной. Ее руку все еще покалывало после прикосновения Кигана, а внутри все дрожало от напряжения.

Она была испугана. Очень испугана. Этого не должно было быть, но было именно так.

Потирая запястье и закусив губу, Рен глядела в окно на серые облака, закрывающие горизонт. Она не могла поверить, что все эти чувства в ней пробудило прикосновение его губ.

Рен чувствовала, что в этом не было ничего интимного. Никакого приглашения, скрытого обещания. Киган Уинслоу просто благодарил ее за заботу.

Глядя на него, Рен испытывала столько противоречивых ощущений, что никак не могла определить свое истинное отношение к этому человеку. Предчувствие, грусть, трепет, возбуждение. И желание. Ей хотелось быть рядом с ним. Прикасаться к нему, приласкать и успокоить этого странного пришельца, который успел перенести столько страданий.

— Ты не можешь позволять себе никаких чувств по отношению к этому человеку, — прошептала она. — Даже если он окажется не таким опасным, каким показался с первого взгляда, он принесет тебе только боль. Сегодня он здесь, а завтра — уйдет. А главное — для чего ему нужна хромая уродка?

Рен стиснула зубы при воспоминании о том, что сказал ей Блейн, когда обчистил ее до нитки. Она хорошо помнила выражение его лица, когда он говорил ей, что она — калека и достойна только сожаления. Что ни один мужчина не захочет взвалить на себя такую обузу.

И Рен ему поверила.

Встряхнув головой, чтобы отогнать воспоминания, она встала и пошла на кухню. Она приготовила Кигану куриный суп. Она сделает для этого человека все, что сможет, а потом, с Божьей помощью, отпустит его на все четыре стороны. Предлагать ему работу в качестве помощника на ферме было слишком рискованно.

Просто поставить его на ноги и отправить с глаз долой. И она никогда не увидит его, и ее беспокойство пройдет. Это казалось легко. Да и Киган, кажется, совсем не интересовался ею.

Рен глубоко вздохнула. Отлично. Это подходит.

Но сколько она ни терла руку с мылом в теплой воде, ей никак не удавалось смыть ощущение прикосновения его губ.

* * *

Как только Киган проснулся, он понял, что ему значительно лучше. Он откинул покрывало и попытался сесть, но его тело все еще было охвачено проклятой слабостью.

Послышался стук в дверь.

— Войдите, — сказал он, тут же удивившись, сколько энергии понадобилось, чтобы произнести это простое слово.

Дверь приоткрылась, и женщина робко вошла в комнату. Он забыл ее имя. Киган нахмурился. Робин? Так ее зовут? Нет, не так. Рен. Да, именно Рен.

— Вы вспотели, — сказала она, вытирая руки о передник и глядя на него.

Ему это только показалось, или ее глаза действительно скользили по его голой груди? Кигану стало неловко, и он натянул простыню до подбородка.

— Ну, по крайней мере жара больше нет. Нам придется сменить эти простыни на сухие. — Она говорила спокойно, как будто он не лежал перед ней в постели почти обнаженный. — Как думаете, вы сможете посидеть в кресле, пока я перестелю постель? Вы могли бы помыться.

— Да.

— Тогда обнимите меня за плечи. — Чувствуя себя беспомощным, как ребенок, Киган осторожно спустил ноги с кровати. Ему не нравилось, что она так близко, что он зависит от ее доброты. Слишком уж уютно и интимно это выглядело, словно они муж и жена.

Медленно сделали они несколько коротких шажков к креслу у окна. Киган упал в кресло, тяжело, как камень, чувствуя неловкость, оттого что на нем были только трусы.