Женщина-кошка - Роберт Линн Асприн

У Женщины-кошки был свой разум, свои понятия, своя гордость, свое предназначение — и ничего больше. Она жила для себя, сама по себе, безо всяких иллюзий.

А посему комбинезон отправился на свое место под кроватью. Если хочешь получить бесплатное угощение, ты должна предстать перед сестрами в собственном обличье. Стоя в одном белье перед беспорядочными кучами тряпья, вываленными из шкафа и комода, Селина слышала хор голосов из далекого прошлого.

Посмотри на себя… Стой прямо. Не вертись. Одевайся как леди. Веди себя как леди. Ты не уйдешь из этого дома в такой одежде. Ты дешевка, Селина Кайл. Ты попадешь в беду. Ты получишь то, чего заслуживаешь. Шлюха.

Потаскуха. Кончишь жизнь под забором. Ты слышишь меня, Селина Кайл? Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Селинины щеки загорелись от давно забытых пощечин. Она вздрогнула и застыла в тишине квартиры.

— Это того не стоит, — пробормотала она, обращаясь к кошкам. — Никакая жратва не стоит таких воспоминаний. Надо было захлопнуть дверь перед носом у той монашки.

Но Селина дала слово. И надела то, что лежало сверху: бесформенные штаны и растянутый свитер, драную куртку какого-то фотографа и армейские башмаки.

— Ты, конечно, не похожа на леди, — сообщила она своему отражению. — Но и на шлюху не похожа тоже.

Мать Жозефа поджидала у дверей миссии. «Входи, Селина. Я уж начала опасаться, что ты не сдержишь слово. Роза только что пришла, — она потянулась было к коробке, из которой доносилось царапанье и мяуканье. — А, принесла котеночка».

Селина увернулась от рук монахини, словно это был нож незнакомца в темном переулке. Мягко стелет, да жестко спать, подумала она. Но когда настоятельница сообщила о Розе, любопытство ее взыграло.

— Агги-Пэт не упоминала о других приглашенных, — пробурчала она. Все монахини имели прозвища. Сестра Тереза Кармела с незапамятных времен прозывалась «Ти-Си». Сестру Агнессу Патрицию звали «Агги-Пэт». Родная сестра Селины, сестра Магдалена Катерина была, естественно, Мэгги-Кэт. А мать Жозефа в Ист Энде была повсеместно известна как Старая МаЖо. Но, конечно, не в стенах миссии. Селина и сама не знала, почему ей пришло в голову употребить прозвище; наверное, это было связано с тем, что она чувствовала себя здесь ребенком, и естественно, злилась от этого.

Мать Жозефа не изменилась в лице. «Сестру Агнессу попросили пригласить тебя, а не зачитывать список приглашенных. У тебя ведь котенок там в коробке, да?» Селина кивнула, но коробку не отдала, когда мать Жозефа вновь попыталась забрать ее. «А зачем собственно вы попросили меня принести котенка?» Бросив быстрый взгляд на дверь, за которой раздавались голоса, и почувствовав, что Селина согласна участвовать в задуманном только в обмен на полную информацию, мать Жозефа вздохнула и указала на лестницу.

— Пойдем в мой кабинет, Селина. Я тебе все объясню.

Удовлетворение от того, что к ней относились — в кои-то веки — как ко взрослой, почти вытеснило тревогу, которая охватывала всякого, кто поднимался вслед за матерью Жозефой по этой лестнице. Много лет прошло с тех пор, как Селина перестала нуждаться в помощи миссии, и за это время вернула все долги с процентами; она ничего не была им должна — и все же на этой лестнице сердце ее стало биться в два раза чаще. Когда входишь в двери миссии, невольно принимаешь их правила. А если поднимаешься по этой лестнице — значит ты нарушила что-то из правил.

Какой бы она ни была — хорошей, плохой, никакой — Селина терпеть не могла правил. Они сводили ее с ума. Они делали ее Женщиной-кошкой.

Она уже была на взводе, когда мать Жозефа отперла дверь и пригласила ее сесть на один из жестких стульев для посетителей. Как только монахиня открыла рот, ей стало невыносимо скучно. Селина жила в Ист Энде, но не ощущала себя частью здешнего общества. Она родилась не здесь и впервые ступила на землю Готама в шестнадцать лет. Имя Розы д'Онофрео ничего не говорило ей, так же как и несколько других имен, упомянутых настоятельницей. Селина зевнула.

— Порой, когда попавшим в беду трудно рассказать свою историю, мы дарим им кукол, — торопливо закончила мать Жозефа. — Но что касается Розы, то мне кажется, именно котенок поможет ей разговориться… — она мягко улыбнулась, но Селина оставалась безучастной, и улыбка сползла с лица монахини. — Словом, если ты дашь Розе коробку, когда мы спустимся вниз…

— Так там правда приготовлен обед или нет? Жареный цыпленок, подливка — ну, все как полагается?

Мать Жозефа поднялась со своего стула. «Яблочный пирог и ванильное мороженое на десерт, как обещали».

Догадываясь, что монахиня встревожена, но не зная причин этого, Селина с кротким видом спустилась за ней по лестнице. Ее вполне устраивало, когда миссия принималась за спасение бренных тел. Горячая пища, чистые простыни, душ и амбулатория — время от времени во всем этом нуждались пропащие обитатели Ист Энда. Но спасение душ — посредством религии или психологии, неважно, — это пустая трата времени и только. Если эта самая Роза не знает, зачем ей жить… Что ж, помоги ей Господь, пусть это будет котенок!

— Ты что-то сказала? — спросила мать Жозефа. Они уже спустились на первый этаж.

Селина передернула плечами. «Не-а». Монахиням не откажешь в проницательности, им ничего не стоит прочитать чужие мысли. Но одного им не понять: вся их блаженная помощь ближнему и гроша ломаного не стоит.

Отыскать Розу среди других женщин на кухне было не сложно: она одна была без монашеского одеяния. Увидев длинные светлые волосы, Селина сразу поняла, что знала Розу д'Онофрео — вернее знала о ней. Когда неторопливые лимузины с затемненными стеклами курсировали по ночному Ист Энду, они высматривали именно такие волосы. Роза скорее всего родилась в ванной блочного дома, но сейчас выглядела как жительница верхнего города.

Однако не похоже, чтобы ей там больно сладко жилось. Селина профессионально подметила синяки на лице девушки, затравленный, звериный взгляд. Пройдет год — а может и меньше, если зима выдастся холодная, — и эти волосы смерзшейся паклей будут лежать в ящике морга.

— Привет, — сказала Роза, отводя глаза. — Ты Селина Кайл? Сестра сестры Магдалены? Я ее хорошо знала. Она была настоящая…

Это была последняя капля. Селина никогда не упоминала о Мэгги, и монашкам это было чертовски хорошо известно. Аппетит пропал окончательно, и стены начали сдвигаться. Селина собралась было дать деру, но старая МаЖо перекрыла путь к бегству.

— Ага. Только я с ней не общаюсь.

Держа коробку с котенком перед собой наподобие щита, Селина с вызывающим видом пересекла кухню.

— Я тут тебе кое-что принесла… Они попросили.

Ни одну из живших с ней кошек Селина не считала своей собственностью.

Девушка не давала им имен, если они не вынуждали ее к этому. Котенок, сидевший в коробке, был хитер и смел, но это еще не повод, чтобы давать ему имя. Пусть Роза зовет его как ей понравится. Пусть делает с ним, что хочет. Селина сказала себе, что ей плевать, и что теперь она может идти, но почему-то не ушла. Вместо этого она отступила на пол-шага назад и вместе со всеми уставилась на девушку.