Вечный sapiens. Главные тайны тела и бессмертия - Александр Никонов

Родилась Галя на окраине империи, в Пешпеке (ныне Бишкек), за год да того, как империя рухнула – в 1916 году. То есть еще до революции. Папа – железнодорожный инженер либеральных взглядов. Мама – политическая ссыльная социал-демократического толка, которая свободно говорила на четырех языках. То есть девочка наша, как говорится, из хорошей семьи.

После революции в Азии начались беспорядки, повадились скакать на лошадях басмачи. Несмотря на прогрессивность взглядов и принципиальную поддержку чаяний народа, бандитизм родители Гали не одобрили и зачем-то переехали на Кавказ. От Кавказа в Галиной памяти осталась какая-то резня. Трупы штабелями лежали на улицах и во дворах, и река текла красная от крови. Потом пришла Красная армия в лаптях, а родители переехали в Ростов. Там и началась сознательная жизнь.

Родители в дочурке души не чаяли. Никогда не наказывали, учили играть на рояле и не позволяли мыть посуду, чтобы не испортить пальчики. «Музыкантом будет», – мнилось отцу. Но однажды школьников повели на экскурсию в анатомический театр, потому что тогда все взрослое население обучали санитарии и гигиене. Там Галя увидела плакаты со строением человеческого тела. Галя была поражена его красотой и логикой, прибежала домой и взахлеб начала рассказывать родителям, как изумительно устроены люди. Папа долго слушал, потом подошел к роялю и демонстративно закрыл его огромную крышку. Это означало, что он ошибался: дочь родилась не музыкантом, а врачом, и никто ее насиловать нотами больше не будет.

Но путь в медицину оказался долгим. До института был еще автодорожный техникум. Товарищ Сталин тогда лихорадочно готовил новую интеллигенцию к новым классовым боям, поэтому старшие классы школ были «ликвидированы как класс». Всех школьников старших возрастов автоматически сделали студентами техникумов. Обучение в автодорожном техникуме строилось так: полгода – учеба, полгода – практика. Из этого понятно, что Сталину просто была нужна бесплатная рабсила – отсюда и ГУЛАГ, кстати… Практикантов разбили на бригады и заставили строить дорогу. Норма выемки грунта была едина для взрослого землекопа и для 13-летней школьницы Гали. Галя от землекопов почему-то все время отставала, что вызывало постоянные нарекания бригадира.

Через некоторое время на практику приехала интеллигентная мама, посмотреть, как там идут дела у дочки. То, что она увидела, потрясло маму до глубины глубин. Ее музыкальная дочка, которой дома запрещалось мыть стаканы, держала в мозолистых руках кувалду и тюкала ею по огромному камню, потому что ее перевели в бригаду грабарей, задачей коих было изготовление щебенки. Мама подошла к дочурке, молча взяла ее за руку и увезла домой.

А дома встал вопрос – как же получить среднее образование? Пришлось устроиться на табачную фабрику и учиться на рабфаке. Тут самыми тяжелыми были ночные смены. Галя работала набивальщицей табака в папиросные гильзы и клевала носом на рабочем месте. Хорошо, что старшие работницы с трех до пяти ночи укладывали ребенка спать и делали норму за нее.

Потом был ростовский медицинский, знакомство в Ленинграде с академиком Павловым (тем самым, собакомучителем), хирургия. Институт удалось закончить, несмотря на то, что в 1937 году старший брат Галины, талантливый архитектор, автор проекта Батумского вокзала, был расстрелян за то, что его квартира приглянулась начальнику городского НКВД. Сестру врага народа не отчислили из института только потому, что по всем предметам у Гали были пятерки.

По сравнению с изготовлением щебенки и набиванием папирос в институте жилось легко. Галя работала по 12 часов и все успевала. Даже познакомилась с великим травником Клементу. У Клементу было трое безалаберных детей, которым он свои уникальные знания по траволечению передать не решился, а выбрал худую упорную девочку Галю, ставшую его единственной наследницей. Поскольку секса в те годы, как известно, не было, советская молодежь успевала очень много. У Гали, например, между институтом и Клементу оставалось время для обучения в воздушно-десантной школе. Там студентку научили метко стрелять, водить автомобиль, прыгать с парашютом и бить людей по почкам.

Кстати, насчет стрельбы и почек… Уже в девяностые годы Шаталова прилетела из Барселоны. Там она лечила Н., одного из самых богатых людей России. Этот новый русский сидел на игле – жил на диализе. То есть был привязан к аппарату искусственной почки в ожидании почки донорской. Раз в два дня ему чистили кровь, иначе он бы умер от токсикоза. Вообще-то, денег за лечение Шаталова не берет, а богачей не жалует. И согласилась вылечить нувориша только потому, что ей было интересно: до этого она никогда не снимала людей с диализа. Удалось…

Так вот, жил Н. на своей испанской вилле на берегу моря. И к нему приехал поговорить за деньги его приятель, некто Борис Абрамович Б. Этот Б. Шаталовой очень не понравился. Думая, что она не слышит, Борис Абрамович вполголоса спросил у Н.: «Слышь, врач-то у тебя какая старая, она еще не совсем из ума выжила? Ты смотри…»

На вилле было много ружей. И банкиры периодически с весьма переменным успехом стреляли в мишени.

– Не хотите ли попробовать? – спросили они как-то у Шаталовой. Приколоть, наверное, хотели.

– Отчего же не попробовать? – согласилась старушка, божий одуванчик. – Даст бог, в «восьмерку» попаду. Вот только куда влепить? Левее «десятки» или правее?

– Правее, – засмеялись пузатые.

Винтовки были превосходными, и Шаталова легко попала в цифру «восемь» правее центра.

– А теперь в десятку, – не поняли банкиры.

– Чуть левее цифры, чуть правее или в само перекрестие мишени? – спросил одуванчик.

– В самый центр, – посерьезнели хозяева жизни.

Пуля легла в центр. Хозяева переглянулись. А Шаталова скромно положила ружьишко и пошла себе. А могла бы и руку за спину заломать…

Вернемся, однако, в середину прошлого века. После института начались войны – сначала финская, потом Отечественная. Фронт. Бесконечные операции, раненые, кровь… Уже тогда появилась шаталовская тяга к новаторству. На финской люди тысячами обмерзали. И вместо того, чтобы нести раненого срочно на операцию, его, обмороженного, сначала тащили в сарай, где растирали снегом. Варварский способ растирки Шаталовой не понравился: от него страдали не только кожные покровы, но и верхние мышечные ткани. Она подняла бучу и предложила размораживать конечности не снаружи трением, а изнутри – УВЧ-излучением. По типу нынешних микроволновых печек, размораживающих замороженные продукты. При ее участии были разработаны нормы облучения и построены УВЧ-установки.

А неизлечимый смертельный столбняк она пыталась лечить с помощью травяных ванн. Столбняк – плохая штука. Мышечный спазм у больного настолько силен, что его выгибает в дугу. Причем назад выгибает, потому что мышцы спины самые сильные. Во время приступа больного клали в ванну с водным настоем трав. Отпускало.

Во время Отечественной 26-летней Шаталовой, которая о ту пору уже носила шпалу в петлице и была начальником отделения эвакогоспиталя, надоело отрезать ноги и руки, пораженные газовой гангреной. Она начала иссекать пораженные ткани и засыпать раны белой глиной. Результаты были впечатляющи. Удавалось спасать конечности.