Смерть по высшим расценкам - Анатолий Ромов

— Ты спросила у него об этом?

— Нет, мне было не до вопросов. Я же сказала, как только он вошел в квартиру, сразу обрушился на меня с руганью. А что?

— Похоже, этот сервиз тебе прислали специально. И человек интересовался, доставили ли тебе этот заказ, тоже специально. У него была какая-то своя цель. Ладно, извини, я как будто тебя прервал?

— Да нет, ты меня не прервал. Просто я хотела рассказать, как все это получилось… С Кеннетом.

— Так расскажи.

— Рассказывать надо издалека.

— Так расскажи издалека.

— Попробую. — Помолчала. — Мама у меня была театральной актрисой, а папа художником. Их уже нет в живых, они умерли, когда мне было девятнадцать лет, один за другим. Мама сильно болела, ну а папа — он просто не смог жить без нее. Они оба умерли молодыми, совсем молодыми, и меня стала воспитывать бабушка. После школы я поступила в Художественную академию, на искусствоведческий факультет, работала в Москве, в Третьяковской галерее. Потом встретила человека из фирмы Донны Каран, модельера, он перевез меня в Нью-Йорк, мы с ним оформили брак, я стала работать моделью. Потом мы с ним разошлись, а на одном из показов меня увидел Кеннет. И… — Помолчала. — Понимаешь, как бы тебе объяснить… В моей связи с Кеннетом не было никаких меркантильных соображений. Никаких. Я и до него неплохо зарабатывала у Донны Каран. Он… просто… Он меня увлек. Понимаешь?

— Понимаю.

— Ну а потом… Потом я вдруг увидела всю его изнанку. И поняла, что все эти три года имела дело с пустым местом. Но знаешь, как это бывает в жизни. Как-никак мы с ним долгое время были связаны, он многое сделал для меня, купил квартиру, машину, положил на мой счет деньги. Вообще, когда долго вместе, не так просто все порвать. Но он мне облегчил задачу.

Ее молчание показалось Джону слишком долгим, и он решил спросить:

— Облегчил чем?

— Подсунул любовника. Правда, то, что он мне этого любовника подсунул, я поняла только вчера. Этого парня, которого мне подсунул Кеннет, зовут Майлс Гутиеррес. Отец у него пуэрториканец, мать ирландка. Весной мы с Кеннетом были во Флориде, и на одной из парти этот Майлс оказался рядом со мной. Знаешь, в тот момент внутри меня была абсолютная пустота. А тут вдруг этот Майлс, высокий, красивый, к тому же художник, еще не признанный, но надеющийся на признание. Не очень богатый, то есть, если честно, совсем не богатый, а скорее бедный. Но меня как раз это в нем и привлекло. Именно такой человек был мне в тот момент нужен. И я, знаешь, нырнула в этого Майлса как в омут, не думая ни о чем. А вчера днем Майлс начал меня душить. И чуть не задушил до смерти.

— Не понимаю. Как это чуть не задушил до смерти?

— Так. Причем произошло это на Стейтен-Айленде, в доме, который, как Майлс мне потом признался, ему на свои деньги снял Кеннет. Все было как обычно, Майлс мне утром позвонил, я к нему приехала. Прошла на кухню, чтобы приготовить кофе. И вдруг чувствую: кто-то сзади набросил мне на шею что-то мягкое и плотное и начал душить. Уже потом я увидела, что это было полотенце.

— Он начал тебя душить, и что дальше?

— Я сначала не поняла, кто это. Я просто знала, что вот-вот умру. Стала изо всех сил выворачиваться, крутиться. И когда уже совсем подумала, что все, мне конец, вдруг нащупала на столе молоток. Знаешь, есть такие молотки для отбивания мяса. Я, конечно, не знала, что это молоток для отбивания мяса, я просто нащупала ручку и поняла, что на ней что-то тяжелое. И стала бить. Бить, бить по голове этого человека. И он в конце концов отпустил меня и упал. Он был в черной маске с прорезями для глаз, я сняла ее и увидела, что это Майлс. Зачем он надел эту маску, я не знаю, я ведь его все равно не видела, он подошел сзади. Когда я сняла маску, он был весь в крови. Я подумала, он вот-вот умрет. Знаешь, было какое-то двойственное чувство. Я понимала, что он мой убийца, и в то же время мне было его ужасно жалко. Я хотела вызвать скорую, но он стал умолять, чтобы я не вызывала. Обещал, что все расскажет. Он был совсем плох, еле говорил. На полу была целая лужа крови. Он рассказал, что это Кеннет подговорил его познакомиться со мной, объяснив, что я вроде как ему надоела. А потом, совсем недавно, Кеннет пообещал заплатить ему пятьсот тысяч баксов за то, что Майлс меня убьет. Они все разработали до точки. Ну и… — Помолчала. — Если бы не этот молоток, я бы уже была мертва.

— Что было дальше?

— Знаешь, я очень боялась, что он умрет. Майлс стал упрашивать, чтобы я не вызывала полицию и вообще никому ничего не говорила. В общем, я его перебинтовала, вызвала такси, натянула ему на голову вязаную шапку, вывела из дома. Он сказал, что прямо на этом такси поедет в аэропорт и улетит в Майами, попросил немного денег. У меня в сумочке было что-то около двух тысяч долларов, я дала ему полторы тысячи. И он уехал. Больше я его не видела.

— А потом?

— Что было потом, я сейчас плохо представляю. Я себя чувствовала просто ужасно, меня предали все, кому я верила. Знаешь, у меня даже в какой-то момент мелькнула мысль броситься с Бруклинского моста. Честное слово. К тому же я ведь понимала: раз Кеннет почему-то решил меня убить, он этого рано или поздно добьется. Ну и… Я просто ездила по городу. Мне не хотелось никого видеть, абсолютно никого. Потом я зашла в «Мершантс», а потом туда пришел ты. Не знаю уж почему, но ты меня как-то поддержал. Просто тем, что оказался рядом. — Помолчав, вздохнула. — В письме, которое мне вчера передал Роберто, Кеннет написал, что придет сегодня в двенадцать. Я не хотела, чтобы ты при этом присутствовал. Когда ты ушел, я стала готовиться к приходу Кеннета, я ведь понимала — он уже все знает про Майлса. У меня есть пистолет, я его спрятала в ванной, под стопку белья. Когда Кеннет пришел, он сразу стал меня оскорблять. Сказал, что я потаскуха и что он меня сейчас задушит. А потом просто набросился на меня. Я вырвалась, побежала в ванную, достала пистолет. Я хотела только испугать его, но он был какой-то просто озверевший. Догнал меня, повалил на пол, стал душить. Я поняла, что он сейчас меня убьет, вырвалась и несколько раз выстрелила в него. Я не думала, что его убью, но он упал, и я увидела, что он мертв. Когда это поняла, я ушла. — Некоторое время она сидела молча. — Я была просто в безвыходном положении, ведь я понимала, что полиция меня ищет. И нет ни одного человека, который мог бы мне помочь.

— Такой человек есть, это я. Надо было позвонить мне в агентство.

— Джон… Я хотела, но я ведь не знала, как ты ко всему этому отнесешься. И… — Закусила губу. — И что будет дальше, я не знаю.

Он сам плохо представлял, что нужно делать дальше, тем не менее сказал как можно более твердым голосом:

— Дальше мы будем бороться. По тому, что я от тебя услышал, ты действовала в пределах необходимой обороны.

— Джон, какая еще необходимая оборона… Ты не знаешь отца Кеннета, если он решит кого-то уничтожить, он уничтожит его обязательно. Кеннет у него был единственный сын, он в нем души не чаял. Он наймет лучших адвокатов и добьется, чтобы меня на всю жизнь упекли в тюрьму.