Похититель костей - Бриана Шилдс

Тесса подносит руку к своим волосам, туго накручивает на палец одну из кудряшек, дергает ее, уставясь в пространство, и морщится, словно не осознавая, что эту боль она причиняет себе сама. И тут до меня доходит, что являет собой это выражение на ее лице – она чувствует себя виноватой. Может, она знает больше, чем говорит?

Я выпрямляюсь:

– Тесса, что ты скрываешь?

Она прищуривается, лицо делается свирепым:

– Ничего я не скрываю. Я просто пытаюсь помешать тебе совершить глупость.

От того, как она смотрит на меня – так, будто я ей чужая и только что оскорбила ее, – у меня холодеет все внутри. Для нее я – никто. Девушка, с которой она познакомилась только вчера и которая уже просит ее что-то утаить. Не знаю, что хуже – с самого начала знать наверняка, что ты одинока, или же краешком глаза увидеть то, что могло бы быть. Тех, кто мог бы тебя любить, но все равно оставаться с миром один на один.

– Это не глупость, – бесцветным голосом говорю я. Она меняется в лице и садится на пол, прислонившись спиной к своему матрасу.

– Но какой вред может быть от того, что мы посоветуемся с Норой? Ничего не сказать ей о том, что произошло, – это чистой воды безрассудство. Разве ты не доверяешь ей?

– Доверяю. Но, если мы позволим ей вмешаться, сила и возможности Лэтама только возрастут.

Тесса поджимает губы:

– Саския, думаю, ты не…

– Если мы все расскажем Норе, она просто создаст еще кучу слоев защиты и запеленает меня в них, что только облегчит Лэтаму задачу, только поможет ему убить меня. – Тесса открывает рот, чтобы возразить, но я продолжаю говорить: – Он паук, я муха, а все попытки Норы помочь только соткут вокруг меня паутину, которая будет мешать мне двигаться, давая Лэтаму отличную возможность меня сожрать. Но она этого не поймет, пока не станет поздно.

Я ясно вижу, что сейчас Тесса обдумывает этот образ, пытаясь сопоставить его со всем тем, что ей известно о Норе. И с тем, что она уже знает и чего пока не знает обо мне. Похоже, она хочет мне поверить. Надо только немного ее подтолкнуть.

Я подхожу к ее кровати, опускаюсь на пол рядом и прижимаюсь к ней плечом.

– Мы с тобой были подругами, – говорю я ей. – В другой жизни.

Она смотрит на меня так, будто я заговорила с ней на иностранном языке:

– О чем ты?

Сказав ей правду, я пойду на риск и потом, быть может, стану горько об этом жалеть. Но, чтобы получить хоть какой-то шанс остановить Лэтама, мне нужны союзники. И мне кажется, что Тессе можно доверять – об этом мне говорит все то, что я о ней знаю. В моей памяти всплывают слова Эйми: «Верь своему чутью».

И я рассказываю Тессе о сломавшейся кости моей бабули, о другой моей жизни, той, которая оборвалась. О дружбе, которая могла бы быть между нею и мной.

– Вот как мне стало известно, что ты – старший ребенок в семье, – продолжаю я. – А также многое другое, чего иначе я бы не узнала.

Я ничего не могу прочесть по ее лицу, и у меня сжимается сердце. А что, если я допустила ошибку, ужасную ошибку?

– А я когда-нибудь говорила тебе, что мой отец заключен на Острове Клыков?

Ее слова настолько поражают меня, что все остальные мысли напрочь вылетают из моей головы. Может, она читает сейчас какую-то книгу и взяла это из нее?

Но никакой книги у нее нет.

Она обвивает руками колени и отрешенно глядит в пространство, словно погрузившись в мучительные воспоминания.

– Нет, – осторожно отвечаю я. – Не говорила.

Может быть, она пытается понять, насколько хорошо я ее знаю? Определить, насколько мы с ней были близки на другом моем пути? Меня охватывает тревога.

Тесса делает судорожный выдох:

– Он был азартным игроком. Карты, скачки, ставки на результаты доведываний. – Она начинает грызть ноготь своего большого пальца. – Но его запросы были куда больше, чем запас монет в его кошеле.

– Разве человека можно отправить на Остров Клыков за то, что он игрок? – удивляюсь я. Это отдаленная тюрьма, ее строго охраняют, и предназначена она для самых гнусных преступников Кастелии.

Тесса громко смеется:

– Нет. Но туда могут отправить того, кто, выпив слишком много эля, чтобы утопить в нем свое разочарование, набрасывается на свою семью и в пьяном угаре причиняет своим родным физический вред.

– О, Тесса… – Я накрываю ее ладонь своей. – Мне так жаль.

Какое-то время мы сидим молча, и в моей голове роятся вопросы, которые мне хочется ей задать. Почему она вдруг поведала мне такой личный секрет? Не пытается ли она дать мне понять, что я могу проиграть мою жизнь? Что она терпеть не может людей, которые идут против установленных правил?

– Могу ли я спросить… – начинаю я и замолкаю, не зная, как облечь мои мысли в слова таким образом, чтобы не обидеть ее. Но в конце концов оставляю попытки подобрать формулировку и просто спрашиваю: – Почему ты рассказываешь мне об этом сейчас?

Ее взгляд встречается с моим:

– Потому что он ранил мою мать, и я много лет считала, что мне очень повезло, что он ее не убил. Я даже не могу себе представить, как бы мне было больно, если бы я ее потеряла. – Она переплетает свои пальцы с моими. – Я говорю тебе все это, чтобы ты знала: я на твоей стороне.

Дверь отворяется, и в комнату возвращается Брэм. Значит, выходя, он не запер замок. Магической книги, оставленной мне Лэтамом, у него больше нет. Он всматривается в мое лицо, затем его взгляд падает на мою руку, пальцы которой сплетены с пальцами Тессы. Его лицо мрачнеет, но отчего? От тревоги? От страха?

– Я позаботился об… – Он замолкает, словно не зная, как назвать эту штуку. И трет затылок. – Если тебе когда-нибудь захочется получить ее обратно, просто дай мне знать.

– Спасибо. – Его взгляд становится мягче.

– Не за что. Обращайся.

В моем сердце вспыхивает огонек. Но тут я вспоминаю, что он здесь только из чувства долга, из-за того, что у него есть обязательства перед Норой. Она попросила его вернуться в Мидвуд, чтобы сопровождать меня. Затем пригласила его на обряд моего сопряжения с магией. Но одна мысль, что мы могли бы быть вместе, вызвала у него смех. Это воспоминание больно ранит меня, ибо я понимаю, сколько я всего потеряла.

Нет, это не так. Я не теряла Брэма – мы с ним вообще никогда не были близки. Если мне удастся не обращать внимания на чувства, пришедшие из другой моей жизни, с другого пути, они в конце концов угаснут, сойдут на нет. Мне надо целиком сосредоточиться на Лэтаме, говорю я себе.

«Месть – ревнивая госпожа», – говаривала моя бабушка. Это было предостережением, призывом всегда прощать, а не мстить. Но это было до того, как Лэтам ее убил. До того, как он убил мою мать.