На двух тронах - Марина Серова

– Я так этого не оставлю, ты гад, я все расскажу твоей жене, ты чудовище! – выкрики девушки перемежались рыданиями.

– Катя, успокойся, будь благоразумна, – торопливо увещевал ее Платов. Почти не удивленная, я продолжала прислушиваться.

– Я! Благоразумна! Да как ты смеешь! – Обида и гнев переполняли девушку. Я без труда узнала Екатерину – секретаршу Максима. – Скажи, когда ты нянчишь своего ребенка, ты хоть иногда представляешь нашего?!

– Прекрати, ты сама приняла решение, теперь ничего не исправишь, – как можно мягче произнес он в ответ.

– Я так любила тебя, я люблю тебя, – с ранящей душу безысходностью простонала девушка.

– Прости меня и не звони сюда больше! – только и сказал Платов, и нажал отбой.

«Вот это да, – в моей голове, как по команде, выстраивалась новая картинка. – Выходит, права я была насчет отдушины и серого костюма, только наш дорогой Платов не остался лишь праздным наблюдателем…»

Понимая, что настало время поговорить, я набрала по телефону Максима и пригласила его в свою комнату, так как оставлять Сонечку одну в эту полную открытий ночь было нельзя.

– Максим, полагаю, не стоит ходить вокруг да около. Какие отношения связывают вас с секретаршей? – начала я без вступлений и экивоков, как только он устало опустился в розовое кресло.

– Это не имеет отношения к делу. – Он отвел взор в сторону и, не скрывая раздражения, хмуро уставился на стену.

– Имеет, так как сегодня днем я наблюдала бурную сцену между Смеловым и Екатериной возле дверей «Магнолии», – первой решилась я на откровенность, отлично зная, что эта информация неминуемо принесет плоды, и Платов поневоле ответит мне откровенностью, а уж тогда придется рассказать всю историю от начала до конца.

– Вот как? Интересно, – он сосредоточенно выпрямился в кресле. – А вы уверены? – Он задержал на моем лице взгляд и, дождавшись утвердительного кивка, начал, так же как и я, без предисловия и пространных вступлений: – Мы с Катей были любовниками около полугода назад, а когда я понял, что она влюблена в меня, я прервал эту связь, – бесстрастно, словно говорил о ком-то постороннем, произнес Максим.

– А теперь она вдруг решила открыть глаза вашей жене… Странно, почему так поздно? – удивилась я.

– Да нет, она и раньше порывалась, все грозилась мне каким-то обличительным письмом, но потом вроде бы отказалась от этой идеи, хотя однажды спросила у меня, получала ли моя жена почту. Я как-то странно отреагировал, в общем, она решила не развивать эту тему. Ну, я решил, что она успокоилась и что все в порядке, а про письмо обронила так, что называется, из женской мстительности, напоследок. Но вот сегодня она вдруг опять взялась за старое, признаться, я и сам очень удивлен. Вроде история уже такая древняя, да и с беременностью… она сама тогда решила и сделала аборт… – Он и вправду был растерян и посмотрел на меня так, словно искал поддержки. Мне совершенно не хотелось копаться в его грязном белье, поэтому я сделала вид, что пропустила мимо ушей упоминание о так и не родившемся ребенке.

– Женщины очень злопамятны, – не стала я обнадеживать его, вспомнив бесчисленное количество примеров, как из обычной жизни, так и из своей профессиональной деятельности. – Хотя, тут вы правы, для нового витка ревности должны быть причины, – задумчиво протянула я.

– И, похоже, вы их только что озвучили, – невеселым голосом произнес Платов. – Она затаилась на полгода, вышла на Смелова, зная о нашей давней конкуренции, – он сложил ладони домиком, поднес их ко рту и замолчал на мгновение, погрузившись в раздумья. – Ну, да, все верно, – вынес он вердикт собственным мыслям. – Это точно она, она предательница, больше и некому, вы были правы, Женя, когда говорили, что секретарша, как правило, лучше всех знает обо всем, что происходит в кабинете шефа! – Он окинул меня одобрительным взглядом. – Что ж, завтра я выведу ее на чистую воду, – он довольно потер руки, – и тогда этот кошмар, наконец, закончится!

– Не знаю, Максим, – я не разделяла его оптимизма, – как-то все очень просто и гладенько, словно на блюдечке эту версию вам преподносят… Вот только кто?

– Понятно, кто! Смелов! – обрадованно оповестил меня Платов. – Ему, думаю, наплевать, как скоро мы выявим предателя, он уже все, что нужно, получил, ему даже на руку, если Катя сойдет с арены…

– Не думаю, что стоит тянуть до утра с разговором, – продолжала я сомневаться. – Катя расстроена, она сейчас морально подавлена, на нее достаточно слегка нажать, и она во всем сознается, если, конечно, наша версия верна…

– Да она это, и потом, вдруг она не расколется, мы ее спугнем, а завтра, наоборот, имея все карты в руках, лучше проследим за ней и накроем, когда она опять пойдет на встречу со Смеловым. Сразу две проблемы решим. – Его глаза горели энтузиазмом, он был не в состоянии услышать мои доводы, так как уже принял решение и не собирался отступать. И все же я сделала попытку вразумить его:

– Я, конечно, не могла изучить вашу секретаршу за те несколько минут, что виделась с ней, но, если учесть ее влюбленность в вас, возможно, стоило бы сыграть на чувствах девушки и сделать из нее не врага, а союзника. Тогда мы могли бы обойтись без этих шпионских игр и выйти на Смелова с ее непосредственной помощью. – Я и сама была не уверена в правильности совета, но что-то внутри меня подсказывало, что такой вариант не лишен смысла.

– Нет, сделаем, как я решил, – твердо произнес Платов. – Конечно, я благодарен вам, Евгения, за помощь, но, повторюсь, что круг ваших обязанностей предельно ясно очерчен. С рейдерством я разберусь сам. – Он побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, я лишь пожала плечами, соглашаясь с его решением. В конце концов, мне действительно так было проще, по крайней мере, на данном этапе я была сконцентрирована на Сонечке и ее безопасности и отвлекалась на решение проблемы с рейдерами лишь потому, что поневоле все время натыкалась на подсказки.

– Как скажете, только, если удастся доказать причастность Кати, думаю, придется обратиться в милицию, ведь мы не знаем, как поступит Смелов, если мы поймаем его с поличным. Мы не можем допустить, чтобы он успел отдать приказ расправиться с Николаем до того, как мы припрем его к стенке.

– Обещаю, Женя, что поступлю именно так, но только тогда, когда окончательно уверюсь, что брату моей супруги ничего не угрожает. Похитители не шутили, когда запрещали обращаться в милицию, – лицо Платова помрачнело. – В общем, дождемся утра, я извещу вас о результатах моих наблюдений за Екатериной, – неожиданно Максим пусть и косвенно, но отдал дань моему участию в деле. Потом он кивнул мне и стремительно покинул комнату. Мне показалось, что Платов уже совершенно уверился, что завтра, в крайнем случае, послезавтра разрешит все проблемы, и вся эта грязная история позабудется, как страшный он.

«Что ж, хозяин – барин, как говорится», – снисходительно подумала я, располагаясь на небольшом прикроватном коврике.

Несколько дыхательных упражнений, взятых из гимнастики цигун, быстро расслабят меня и снимут напряжение в теле. На сон оставалось совсем немного времени, тем более сейчас, когда я на службе, а значит, просыпаться стоило еще раньше, чем обычно. Ведь преступникам для нападения очень удобен предрассветный час – время, когда сон вступает в свою самую глубокую фазу, по крайней мере, у обычных людей. Себя я в расчет не принимала, ведь в результате долгих тренировок достигла необыкновенных успехов в области как мгновенной концентрации, так и короткого расслабления, когда пятнадцатиминутный отдых приносил телу абсолютное ощущение полноценного ночного сна.