Обитель Теней - Питер Страуб

Стерев с лица пот, Ридпэт покосился на лестницу: как можно слушать эту мерзость днями напролет?

– И еще. Помнишь, попечительский совет перевел к нам из Эндовера одного сироту? Найтингейла. Зачислив его, мы, вероятно, сделали большую ошибку, Билли. То есть, быть может, Эндовер был рад-радешенек от него избавиться. Почему? Во-первых, его внешний вид. Он напоминает маленького грека, что ли, или итальяшку, да еще, похоже, трусоват…

Ну, Билли, черт возьми, первое впечатление меня еще никогда не обманывало. И, между прочим, оно очень скоро подтвердилось: я его застукал с колодой карт. Да, можешь себе представить? В библиотеке… Говорит, что показывал карточный фокус Тому Фланагену. Да-да, карточный фокус…

С ума сойти, да? Разумеется, карты я конфисковал. Думаю, этот парень станет битником или чем-нибудь еще похлеще.

Конечно ты прав, Билли, никогда не надо говорить заранее, и все же… Да ты пойми: эти чертовы карты я сцапал прямо у него из рук, к тому же он попытался сопротивляться.,. Ну хорошо, Билли, только я все-таки думаю, что его следует зачислить в черный список вместе с этим Бриком…

Некоторое время он молча слушал. Лицо его сначала напряглось, затем скривилось.

– Да, безусловно. Со Стивом в этом году будет все нормально. Ты сам увидишь, как он переменился, – ведь он теперь выпускник. В этом возрасте они стремительно взрослеют.

Наконец он с явным облегчением положил трубку. Стив взрослеет?! У Торпа было двое сыновей – приятной наружности, да к тому же вполне благополучных, и о ком Ридпэту меньше всего хотелось говорить с ним, так это о Стиве. Чем меньше тот узнает про него, тем лучше.

"Скелет" – так прозвали его сына… О Боже!

Поднявшись с кресла, Ридпэт лягнул кейс, полный футбольных программок, в задумчивости сделал несколько шагов к лестнице, затем повернулся и, подхватив чемоданчик, направился в полуподвальный этаж, в свой кабинет. Нужно было кое-что обмозговать насчет младшей команды перед первой тренировкой. Выходя из гостиной, он случайно заглянул в кухню и неожиданно увидел там на фоне окна тощий силуэт Стива. Перегнувшись через мойку, Стив уткнулся в стекло, выпачкав его сальным носом и губами. Так, значит, сын все-таки иногда спускается вниз из своей берлоги?

– Я тут всего четвертый день, но мне не хотелось сидеть на чемоданах, как они сидят. – говорил Дэл. Теперь он уже явно нервничал, это чувствовалось по голосу. – Поэтому и решил разобрать свои вещи. – В коридоре послышались шаркающие шаги. – Ну, что скажешь?

– Ничего себе… – пробормотал Том. Обстановка комнаты Дэла, которую из-за полумрака он едва мог рассмотреть, поразила его. На стене над кроватью висела огромная карта звездного неба, а напротив – несколько фотографий в рамках. Он узнал Джона Скарна по фото, напечатанному в его собственной книжке про карточные фокусы, и, конечно, Гудини, однако остальные не были знакомы ему. Люди с серьезными лицами и пронизывающим взглядом, хотя в их облике присутствовало что-то театральное. Фокусники, наверно…

С полки, подвешенной под фотографиями на уровне пояса, скалился череп, внутри находилась маленькая свечка, которую Дэл тут же зажег. Только сейчас Том обратил внимание на книги: ими была забита полка над черепом. Вся комната, включая и письменный стол, оказалась завалена самыми разнообразными предметами, имеющими отношение к магии. Он увидел хрустальный шар на куске бархата, миниатюрную гильотину, шляпу-цилиндр, несколько шкафчиков с выдвижными ящичками, украшенных филигранью и лакированных, с китайской росписью, черную трость с серебряным набалдашником. Высокие окна были полностью закрыты зеленым аквариумом, со дна которого сквозь стайки мельтешащих рыбок поднимались пузырьки воздуха.

– Глазам своим не верю, – выдохнул Том. – Даже не знаю, чему больше удивляться. И это все – твое?

– Ну, я это собрал не сразу, – ответил Дэл. – Кое-что было у меня давным-давно: лет этак с десяти, когда я начал этим делом увлекаться. Теперь-то я уже почти профессионал. Уверен, это мое будущее.

– Ты собираешься стать фокусником? – удивился Том.

– Ага. Ты тоже?

– Вообще-то, я об этом никогда не думал. Но вот одна мысль пришла мне в голову именно сейчас.

Дэл взглянул на него вопросительно и, как Тому показалось, чуть испуганно.

– Предполагаю, что в этом году в школе станет гораздо интереснее – благодаря тебе.

Дэл ответил шутливым поклоном.

Бад Коупленд принес им два запотевших от холода бокала "кока-колы" со льдом и дольками лимона, после чего мальчики почти целый час рассматривали коллекцию Дэла. Затем тот своим тоненьким голоском принялся с энтузиазмом объяснять Тому секреты некоторых фокусов, которые, по его утверждению, неизменно приводили его в восторг, с тех пор как он заинтересовался этим делом.

– Все, что иллюзионисты показывают со сцены, не стоит ломаного гроша, – заявил Дэл. – Я предпочитаю непосредственный контакт со зрителем. Как говорит мой дядя Коул, если ты можешь проделывать карточные фокусы на таком вот близком расстоянии, тебе удастся абсолютно все… – Дэл наставительно поднял указательный палец, что в сочетании с цилиндром, который он нахлобучил с самого начала, придало ему уморительный вид. – Нет, не совсем так. Не абсолютно, а почти все. Дядюшка, кстати, проделывает такое, что просто ахнешь, однако он не хочет раскрывать свои секреты даже мне. По его словам, некоторые фокусы – настоящее искусство, а не просто иллюзия, следовательно, это – настоящее волшебство. Дать этому разумное объяснение просто невозможно. – Поняв, что выглядит комично, Дэл опустил наконец палец. – По крайней мере, так утверждает он. Вообще мне кажется, что ему ведомо много такого, о чем ни одна живая душа даже не подозревает. Он довольно забавный, но иногда может нагнать такой страх, что душа уходит в пятки. Человек он просто выдающийся. Он лучше всех, по крайней мере я так считаю.

Дэл настолько увлекся, что даже сквозь смуглую кожу на щеках проступил румянец.

– Он фокусник?

– Причем самый лучший. Но в отличие от других ни разу не выступал на сцене.

– А где же?

– Только дома. Он дает частные представления для узкого круга. Это даже нельзя назвать представлениями: он это делает главным образом для самого себя. В общем, мне трудно объяснить… Быть может, ты с ним когда-нибудь познакомишься и все увидишь сам.

Дэл присел на кровать и взглянул на Тома так, как будто жалел, что сказал лишнее. Гордость за своего замечательного дядюшку боролась в нем с другими чувствами.

И тут до Тома дошло: Дэла заставило разговориться его тягостное одиночество, и он, судя по всему, нарушил некий запрет.

– Он тебе не разрешает говорить с кем-либо о себе? – полуутвердительно спросил Том.

Дэл медленно кивнул.

– Да. Это из-за Тима и Валерии.