Вуду. Тьма за зеркалом - Глеб Соколов

То, за чем хозяин застал Огу, считалось поклонением дьяволу. Отчасти это и было так. Но дело в том, что поклонением дьяволу считалось не только это, но и вообще любое поклонение нехристианским святыням. Вудун, в котором никто и никогда не поклонялся дьяволу, тоже считался сатанинским занятием. Христианскими миссионерами он был строжайше запрещен, и по их подсказке власти острова провозгласили закон: за нарушение запрета исповедовать вудун отвечали не только рабы. Наказание накладывалось и на белого, которому они принадлежали.

Слуг Христовых – представителей Ватикана – в округе было крайне мало. Однако они из кожи вон лезли, чтобы поймать рабов за отправлением «сатанинского культа».

Если бы на месте Большого Белого был бы сейчас один из миссионеров, хозяину Огу не поздоровилось – он был бы наказан вместе с рабом. Правда, наказания для белых ограничивались штрафом. Черных же исполосовывали бичом так, что от пяток до макушки на них не оставалось живого места, затем раны натирали смесью нескольких видов жгучего карибского перца, и, связав, бросали мучиться на солнцепеке. И это наказание было самым мягким. Многие после него умирали, но шанс выжить был. Для тех «сатанистов», которые казались священникам особенно коварными и непокорными, была предусмотрена виселица…

– Вот значит как!.. Очень интересно!.. – неожиданно пробормотал хозяин. Он, действительно, с явным интересом принялся осматривать тесный, убогий шалаш, в котором Огу разложил вещи, необходимые для проведения ритуала.

– Отойди дальше, вглубь хижины! – неожиданно проговорил хозяин злым голосом и чуть отпустил тонкую, прочную цепь, на которой держал собаку-негролова.

Та рванулась к Огу, и тот, успев отскочить, повалился на землю в дальнем углу шалаша.

Хозяин подошел к прямому стволу дерева, вокруг которого был устроен шалаш. На разветвлении у самого потолка был укреплен сложенный вдвое хлыст, – из тех, которыми надсмотрщики бичевали рабов. Рядом были укреплены свечи, на земле стояла банка с водой, в мешочке был приготовлен белый порошок.

– Значит, вы поклоняетесь хлысту?.. – задумчиво произнес хозяин.

Огу молчал, неотрывно глядя на Большого Белого. Хлыст был украден, когда один из надсмотрщиков позабыл его на веранде господского дома.

– Нет… Вы поклоняетесь не хлысту, – все так же задумчиво проговорил хозяин. – Вы поклоняетесь силам зла, который олицетворяет для вас, негров, этот хлыст… Значит, это правда, что среди негров, существует тайное общество. По ночам вы призываете духов, чтобы они помогли одолеть ваших хозяев!..

Огу по-прежнему молчал. Он разбирал не все слова. Но одно было ясно – конец!

Замолчал и хозяин. Некоторое время он в задумчивости смотрел то на хлыст, то на раба. Затем проговорил:

– Послушай, черномазый, я предлагаю тебе сделку!.. Ты расскажешь мне все, что ты знаешь про темные силы, научишь меня общаться с ними. Взамен я не только пощажу тебя и скрою то, что здесь увидел, но и заберу тебя в город, в свой дом. Ты будешь жить среди моих слуг, а ты, наверное, слышал, что быть рабом в доме гораздо лучше, чем гнуть спину здесь… Если нет – тебе не жить!.. Сам понимаешь… Я могу сделать с тобой все…

Огу торопливо закивал головой. В эту минуту он понял: заклятья левого вудуна настолько сильны, что даже Большой Белый готов нарушить законы, изданные его вождями, уступить душу дьяволу, лишь бы овладеть мощью, заключенной в них. Силы зла не разочаровали Огу!.. То, перед чем оказалось бессильно добро, оказалось им по плечу. Произошло невероятное: раб победил своего господина!..

В конце восемнадцатого века на Гаити в приморском местечке Буа Кайман, называемом еще в иных источниках Буа Кай Иман или «Возле дома Имана», на поляне глухого тропического леса, темной ночью состоялась сходка членов тайных негритянских обществ, существовавших среди черных рабов, трудившихся на местных плантациях.

В свете огромного костра и под рокот больших ритуальных барабанов участвовавшие в мистической церемонии негры впали в транс… По преданию, руководила церемонией женщина – мамбо. Так у вуду называется жрица-женщина в отличие от жреца-мужчины, называемого хунган.

В конце церемонии, заключавшейся в том числе в экстатических ритуальных танцах, пении и все убыстрявшемся бое барабанов, была принесена жертва – свинья, которой перерезали горло. Впрочем, иные белые трактователи этого события, точных и достоверных свидетельств о котором, разумеется, не осталось, утверждали: в жертву был принесен человек – ребенок. Притом белый, похищенный в доме одного из хозяев плантаций.

Угостившись кровью жертвы, члены тайного общества во главе вооруженных чем попало, но многочисленных отрядов, к которым по дороге примыкало все больше рабов, ринулись, исполненные вековой злобой и ненавистью к домам белых.

То, что началось потом, характеризовалось многими исследователями как «тотальный геноцид белого населения», при котором убийства, так же как до этого принуждение к рабству, совершались по расовому признаку. Восставшие не разбирали вины каждого отдельного белого, убивая вместе с хозяевами и надсмотрщиками и всех остальных белых, включая, разумеется, женщин, детей.

Результатом этого восстания, хоть и отдаленным, стало провозглашение первого в мире государства – по выражению европейского автора, «места, где черные правят белыми» – Гаити.

На месте сходки в Буа Кай Иман через много лет был разбит национальный парк.

– Мой дед повесился на крюке для лампы. Они выломали дверь слишком поздно… Но самым ужасным было не это… У него не было лица. Кто-то похитил его.

– То есть как это? – удивленно спросил Иван Лувертюр.

– Лицо Уолта Кейна было срезано, снято с него, как маска!..

– Подожди, но значит, он не покончил с собой, а был убит. Ведь не мог же он… Подожди, а где было…

– Ты имеешь в виду лицо?.. Его не было. Вся комнатка была изрядно перепачкана в крови, но снятую с деда маску кто-то унес с собой. Не забыв хладнокровно запереть снаружи дверь.

– А вдруг повешенный – не твой дед?!..

– Эта мысль, разумеется, возникла у всех первым делом. Но моя бабушка опознала это… Это изуродованное тело. Оно принадлежало деду!.. Потом были сделаны еще кое-какие экспертизы. В том числе стоматологические. Знаешь, уже тогда существовали достаточно надежные способы идентификации личности. Не осталось никаких сомнений: повешенный или повесившийся – мой дед!

– А письмо?!.. Что было в том письме?

– Во-от!.. Письмо состояло из нескольких бессвязных фраз. В том числе там были такие: «Они хотят использовать мое лицо в своих грязных целях. Чтобы этого не произошло, я ухожу из жизни!»

– Подожди, но получается…

– Именно! Именно этот странный вывод и напрашивается прежде всего: кто-то все же завладел лицом моего деда…

– Так что же все-таки означает странная надпись?.. – спросил Вильям Вильямс у стоявшего рядом с его столом и с задумчивым видом курившего Мак-Магона.