Дневник киллера - Дэнни Кинг

— Возвращайся в контору, — посоветовал патрульный. — Сегодня он вряд ли куда-нибудь поедет.

— Рано, обеденный перерыв еще не кончился, — ответил тот, глядя на часы, и снова нырнул в паб.

Еще через полчаса прибыл врач и констатировал смерть, потом, когда все закончилось ко всеобщему удовлетворению, привезли какую-то старуху (наверное, мамашу), выдали ей запас носовых платков и отбыли восвояси. Этого я и дожидался: медицинское заключение выписано, полиция уехала. С Аланом Карпентером покончено. Доктор вышел из дома, выразил старухе свои соболезнования, затем сел в машину и уехал. Мне ничего не оставалось, как пересесть в кабину фургона и последовать его примеру, оставив миссис Карпентер наедине с ее горем.

* * *

В понедельник после обеда стоянка возле супермаркета была наполовину пуста. Я покружил по ней немного, отыскивая машину доктора, остановился рядом и стал ждать. Минут через десять он подошел, поставил пакет с продуктами на сиденье и достал из кармана ключи.

— Эй, док! — окликнул я его, открывая дверцу. — Что там у нас хорошенького на обед?

— Рыба, — проговорил он, нервно оглядываясь вокруг.

— М-м, неплохо. Люблю рыбу: вкусно и готовить просто, но вот с гарниром проблема — ни рис, ни картошка не годятся, пресновато. Вы что предпочитаете?

— Чипсы.

Это был домашний врач Алана Карпентера. Наш человек уже встречался с ним, мне предстояло лишь отдать оставшуюся половину денег. В первый раз доктора Ранджани отвели в уголок и сказали, коротко и ясно: «Один ваш пациент на следующей неделе умрет во сне. Полиция вас вызовет, чтобы засвидетельствовать смерть. Вы подпишете заключение и объясните им, что вскрытия не требуется. Если все пройдет как надо, получите десять тысяч наличными и больше нас не увидите. Если начнете делать глупости или обратитесь в полицию, мы обидимся. — После чего доктору показали фотографии его жены и детей (или каких-то других родственников — кого удалось сфотографировать). — И не беспокойтесь: человек, который должен умереть, — грязный педофил. Все вот-вот попадет в газеты, и наш босс, который знаком с ним лично и ничего не знал, боится быть скомпрометированным. А так и справедливость восторжествует, и его репутация не пострадает. Неужели вы станете жертвовать собой и своей семьей из-за какого-то выродка?»

Разумеется, не станет. Все это, конечно, неправда, но зачем расстраивать доктора Ранджани?

И доктор согласился. Получил вызов, приехал к Карпентеру, покачал головой — вроде «я его предупреждал», — констатировал смерть и сказал легавым, что во вскрытии необходимости нет. Дело в том, что вскрытие обязательно выявило бы избыток инсулина, как и любого другого препарата, однако если домашний доктор вскрытия не рекомендует, то все шито-крыто. Какой сыщик станет спорить с врачом? Мне оставалось лишь положить на видном месте его карточку. Дальше все идет само собой. Они всегда звонят врачу — вот в чем прелесть! В случае внезапной смерти, не вызывающей подозрений, полиции рекомендовано обращаться к собственному врачу покойного, который хорошо знает пациента и может определить, по какой причине тот вдруг откинул копыта. Стандартный трюк — всегда срабатывает.

Почти всегда.

Бывают и случайности. К примеру, патрульные не нашли карточку, или с ними на вызове оказался какой-нибудь въедливый докторишка. Тогда все в руках Всевышнего. Если картина смерти подозрений не вызывает, тогда и докторишка скорее всего копать не будет. Дело в том, что каждый раз делать вскрытие просто невозможно. Нас в Великобритании шестьдесят миллионов, и каждый день умирают тысячи. Не знаю точно сколько, но думаю, что много, я где-то об этом читал. Даже если все врачи будут работать день и ночь, всех они не проверят — так какой же смысл полосовать какого-то толстяка, который скорее всего умер от сердечного приступа?

Вот так мы это делаем. Правильно все обставишь — и никто ничего не заподозрит.

Договориться с врачом — дело десятое. Главное — не проколоться во время самого убийства. Здесь никакие предосторожности не лишние. Повторяю — никакие. Риск слишком велик.

Как вы думаете, сколько скрыто в земле убийств, о которых так и не узнали?

Конечно, полной гарантии нет, так что совсем не вредно иметь под рукой катер, солидную сумму денег и несколько паспортов — на случай если дела пойдут вразнос.

Но вернемся к нашему доктору.

— Что теперь? — спросил Ранджани, вытирая пот со лба.

— Откройте дверцу со стороны пассажирского сиденья и отодвиньтесь. Я положу туда пакет. За нами никто не следит, не бойтесь.

Дверца приоткрылась, и я бросил оставшиеся пять тысяч на сиденье, в то время как доктор делал все возможное, чтобы возбудить подозрения.

— Все в порядке? — насторожился я.

— Да, нормально. По нему и раньше было видно, что сердечный приступ может произойти в любой момент, а когда я расписал все в красках, им осталось лишь удивляться, что это не случилось раньше.

— Ну ладно, только смотрите не кладите деньги в банк и не делайте совсем уж крупных покупок, а то привлечете к себе внимание.

— Понял, — сухо ответил доктор.

— И не беспокойтесь, сегодня вы совершили правильный поступок.

— Надеюсь, — кивнул он, посмотрев на пакет с деньгами. — Что теперь?

— Теперь забудьте все, что знаете про Карпентера, и забудьте, что видели меня. Да, и еще одно: несколько лет никуда не переезжайте.

— Что? Почему?

— Как почему? Мы, конечно, доверяем вам, доктор Ранджани, но не настолько. Нам нужно знать, где найти вас, если вы откроете рот. По крайней мере еще пять лет живите где живете — даже если родите еще шестьдесят восемь детей или выиграете в лотерею. До тех пор, пока мы не удостоверимся, что дело Карпентера закрыто. — И помахав на прощание пальцем, я отъехал, оставив нового члена организации Д.Б. париться над своими тысячами.

Я вернулся в «Вольеру» и доложил Логану, что все прошло гладко. На самом деле хватило бы и телефонного звонка или письма по «мылу», но мне хотелось увидеть Анджелу. Нельзя же, чтобы память о нашем первом разговоре улетучилась, нужно встретиться еще раз, пока она меня не забыла.

Когда я вышел от Логана, Анджела была внизу — чистила ковер возле бара, такая же красивая, как и в первый раз. Нет, еще красивее. В последнюю неделю я много о ней думал и, когда снова увидел, поразился, какая она настоящая. Самая настоящая из всех, кого я знал. В горле пересохло, сердце стучало как бешеное. Я прошел галерею и стал спускаться по лестнице. К Анджеле.

— Привет! — сказал я, проходя мимо, но почему-то не остановился — ноги сами шли вперед. Я успел пройти еще несколько шагов и оказался уже почти у самой двери, когда Анджела, поняв, наконец, откуда исходит голос, повернулась и ответила, тоже улыбнувшись. Что делать? Я был в замешательстве. Просто остановиться на ходу и поболтать уже не получится: момент упущен. Надо возвращаться к ней, а это совсем не то, что случайная встреча. Она будет гадать, что мне нужно, и придется говорить что-то определенное, а я и сам не знаю, что сказать, ничего не приходит в голову. Идти вперед просто немыслимо: оказавшись на улице, я потеряю шанс познакомиться с Анджелой поближе и буду жалеть об этом всю неделю. Как же быть?