Серьезные мужчины - Ману Джозеф

– Вот его сын ходит в хорошую школу, – сказала одна, показывая на Айяна. Обе девушки-реформаторши посмотрели на него и одобрительно улыбнулись. Ему захотелось их крепко стукнуть.

– Вы приехали на «хонде-аккорд»? – спросил он с беспокойством.

– Нет, – сказала одна из девушек, – у нас «лэнсер».

– Да-да. Точно. Мальчишки ее там царапают и пытаются окна выбить.

– О гос-спади! – взвизгнули девицы хором. – Где этот чертов шофер? – завопила одна. И они понеслись по лестнице. Юноша умчался следом.

Айян оглядел толпу женщин, и через миг молчания все взорвались смехом.

– Что же вы стоите и слушаете этих дураков? – спросил он.

– Да развлекуха, – ответил кто-то, утирая веселые слезы, и все вновь затряслись от сейсмического хохота.

Оджа Мани застала его врасплох, открыв дверь и сурово спросив:

– Ты все целиком прочел?

Вопрос был адресован Ади, стоявшему у плиты с раздраженным видом. Оджа увлеченно допрашивала сына. Она купила ему книжку комиксов, чтобы ребенок читал хоть что-нибудь нормальное, что-нибудь гораздо более обычное, нежели эти толстые внушительные книжищи, которыми его пичкал отец. Оджа беспокоилась, что ребенок растет ненормальным. Она видела, как вчера вечером на террасе он безучастно глазел на крикетный матч. Она вторглась на умозрительную крикетную площадку и попросила мальчишек раз решить сыну поотбивать мячи. Игроки растерянно посмотрели на Оджу и к просьбе отнеслись без внимания. Стоя на кромке поля, Ади скроил укоризненную гримасу, прося мать уйти. Уже какое-то время Оджу снедал страх, что она растит странного гения. И вот нынче вечером этот страх подтолкнул ее пойти и купить сыну выпуск «Дзынь»,[7]хоть тот и стоил двадцать рупий. Через двадцать минут сидения с журналом у холодильника Ади объявил, что все прочитал. Оджа ему не поверила.

– Ты все целиком прочел? – переспросила она, тыкая в «Дзынь». Запах жареных креветок на мгновение отвлек ее, и она бросила на мужа гадкий взгляд: уличную пищу она считала прямым оскорблением. Ади подобрался к отцу, принюхиваясь, как собака.

– Крыве-е-етки.

Оджа оттащила сына от отца и посмотрела на Ади сурово.

– Говори правду, – сказала она. – Ты все целиком прочел?

Ади обратил к отцу усталое лицо – большие глаза молили спасти его – и сказал:

– Да, прочел.

– Так быстро?

– Да.

– И что же случилось в конце?

– Там много разных рассказов. Тебе какой конец нужен?

– Что случилось в конце конца?

– Не путай меня.

– Скажи мне, Ади, что случилось в конце последней истории.

Ади вынул слуховой аппарат и заткнул здоровое ухо пальцем.

– Ади! – завопила Оджа, запихивая наушник обратно ему в ухо. – Что случилось в конце последней истории?

– Великан сбежал.

Оджа сверилась с последней страницей «Дзыня».

– Нет тут никакого великана, – сказала она. – Ты прочел эту книгу? Говори правду. Никогда не ври, Ади. Буйвол кончит мясом, а врун – горьким часом.

– Ну не хочет он читать дурацкие комиксы, – сказал Айян, подмигнув сыну. Сын подмигнул в ответ.

– А ты не вмешивайся, – оборвала она его сердито. – Этот мальчик спятит, если я немедленно что-нибудь не предприму. Вчера он стоял в углу на террасе, один. А другие мальчики играли.

Ади в отчаянии приложил руку ко лбу.

– Ты не понимаешь, – сказал он. – Сколько раз тебе объяснять? Я был вне игры.

– Что значит вне игры?

– Я был в подающей команде и выбыл.

– И?

– Если ты выбыл, до следующего матча бить не можешь.

– Но другие-то мальчики играли, – сказала она.

– Не путай меня, – огрызнулся Ади.

– Слушай, Оджа, – сказал Айян строго, – когда отбивающий выбывает, с ним всё. Он не может дальше играть.

– Почему ты всегда на его стороне? – спросила она. – И чего ты тут встал? Собрание уже идет. Ты опаздываешь.

– Иду.

Телевизор уже работал. Оджа вроде угомонилась и уселась смотреть свое «мыло». Айян пригляделся к ней. Он чуял: что-то тут не так. Ее взгляд то и дело соскакивал на стиральную машинку, и даже теперь она не впала в транс, как это обычно бывает у нее перед теликом. Казалось, она слишком отдает себе отчет в том, что Айян еще тут. Она поглядывала, где именно он стоит.

– Что такое? – спросил он.

– Ничего, – ответила она и опять стрельнула глазами в стиральную машину. Айян открыл крышку и глянул внутрь. Внутри была красная картонная коробка. Оджа заговорила – сначала тихо, потом громче:

– Ну что такого в боге? У всех людей дома есть настоящий бог.

Айян открыл коробку, и вот, пожалуйста, – веселый Ганеша. Не впервые она приносила в дом идола-слона. Айян всегда выбрасывал его по дороге на работу. Но раз в несколько месяцев господь возвращался – в разных настроениях.

Айян завернул божка в газетку.

– Завтра где-нибудь выкину, – сказал он.

– Хватит уже! – заорала Оджа. Ади вынул слуховой аппарат и заткнул правое ухо.

– Тебе Будды недостаточно? – заорал Айян в ответ. – Наш бог – Будда. Всех остальных придумали брамины. В их извращенных байках их боги воевали с демонами, а демоны – это мы. Те черные демоны были наши предки.

– Мне плевать, что там придумали брамины. Их боги теперь мои, – сказала Оджа. Голос ее дрогнул. – Я индуистка. Мы все индуисты. Зачем притворяться?

– Мы не индуисты, Оджа, – сказал Айян теперь спокойно и даже грустно. – Амбедкар[8]освободил нас, чтобы с нами не обращались, как со свиньями. Он убедил нас отвергнуть эту жестокую религию. Мы теперь буддисты.

– Я могу жить вообще без ничего, – пробормотала Оджа. – Я даже мечты себе не хочу. Я прошу лишь оставить мне немножко богов. У нас сын растет. Я хочу, чтобы он знал богов, которых знают мальчики постарше. Я хочу сводить его в храм. Я хочу, чтобы он про это знал. Я хочу в этом доме настоящих праздников.

Айян задумался над тем, что жена говорит о сыне. Думал он об этом и прежде. В некотором смысле Ади рос как зверок, безо всякого влияния культуры. Других эпосов, кроме тех, которые его отец считал браминской пропагандой, у мальчика не было. А мальчику нужны были эпосы, чтобы хорошенько уяснить, что существует вечная борьба между добром и злом и в идеальном мире добродетель побеждает скверну. Супермен – это хорошо, но «Махабхарата» глубже. Сложнее. В ней герои выбирали путь зла, а демоны оказывались, по сути, хорошими ребятами, и были боги, насиловавшие дев-купальщиц. Айян хотел, чтобы его сын знал эти истории. Даже не принимая в доме индуистских божков, он уже некоторое время втайне желал, чтобы Оджа в этой войне победила. Он хотел сдаться, но сдаться неохотно, чтобы религия привилегированных использовалась в его доме для развлечения и образования, но и только. Он хотел, чтобы Ади рос, постигая мораль, патриотизм и богов. А когда мальчику исполнится двадцать, ему, глядишь, хватит мозгов все это отринуть.