Джокер и палач - Борис Иванов

— Швед, ты кругом прав! — признал Янек.

— Так какого же черта, вместо того чтобы, оставаясь на месте и глядя на экран, нажать на кнопочку, ты отрываешь задницу от стула и прешься сам откручивать все замки и щеколды. Не проверив, кто пожаловал, и не закрыв тамбур?

Янек, уже отворяя дверь, одновременно умудрился развести руками.

— Так это ж Коста!

Подтверждая его слова, в дверях и впрямь появился Коста Леонидис — пьяный вусмерть и с неизвестным типом под руку. Тип был элегантен и черен, как эбонитовый корпус антикварного телефона. Но не напоминал это устройство решительно ничем больше. Скорее он напоминал искусно остриженного и прихорошенного усилиями мастера парикмахерского дела домашнего песика. Только глаза у этого песика были волчьи.

«Песик» сжимал в левой руке черного дерева трость с резным набалдашником в виде головы Люцифера На трость он не опирался, а так — слегка жонглировал ею на весу.

— Это М-мишель, — сообщил Коста. — Я ему п-продал наших м-малюток... Огнедышащих... Но тссс!

— Господи! Коста! — взвился Швед. — Ты вышел на пятнадцать минут, чтобы в банкомате получить наличные. А вернулся через четыре часа, в дрезину бухой и с каким-то пуделем под руку! А если бы это был не Коста? — повернулся он к возящемуся теперь с запиранием двери Янеку. — Понимаешь? Не Коста, а чертовы драконоборцы?! Или просто грабители?

— Покуда я с вами, ребята, не стоит бояться таких вещей, — рассеянно бросил «пудель» и двинулся к ведущей наверх лестнице.

На этом пути он уронил висящего на нем Косту в случившееся по дороге кресло. А Шведа ухватил за плечо и повлек за собой. Был он, оказывается, силен необычайно. И глаза у него были даже не волчьи, понял теперь Швед. Нет, это были мутные глаза бешеного зверя. Мутные глаза сбесившегося хищника... на изящном, даже изысканно красивом лице черного аристократа, украшенном любезной улыбкой. Швед не стал сопротивляться.

— Я хотел, чтобы вы поняли, — ласковым, убедительным тоном втолковывал ему «пудель», — что вам теперь со мной работать. И ни с кем другим больше. Разве что с вашими поставщиками...

— Да кто ты такой, парень? — наконец набрался духу и выдавил из себя вопрос Швед.

— Я теперь твои папа и мама, — все так же ласково ответил нежданный гость. — Для начала я беру у вас весь выводок этого сезона...

— Как это «берете», мистер? — развел руками Швед, остановившись перед дверью офиса. — У нас фьючерсная сделка. Товар продан. Весь выводок этого сезона.

— Во-первых, ты ошибаешься, парень, — заверил его гость.

Он толкнул дверь, вошел в офис и удобно расположился за председательским столом в кресле, в котором Швед привык видеть себя.

— Ты ошибаешься, — повторил он. — Выводок — это не ваш товар. Вам платят не за самих дракончиков, а за работу и за риск. Вот это ваш товар. А хозяин выводка получает за то, что разрешает пользоваться своими летучими огнеметами, много больше. Мне вот захотелось стать таким хозяином... Вот я и покупаю этот выводок у его прошлого хозяина. Вы не против?

— По мне, хоть ансамбль песни и пляски себе заводите, — пожал плечами Швед и, за неимением выбора, опустился в кресло для посетителей. — Но я заключил сделку. И если вы, мистер, такой крутой, то должны хорошо знать, что бывает с теми, кто в нашем деле отступается от своего слова. А мой заказчик...

— Это ты про Рихарда Бражника? — с презрительной миной поинтересовался гость. — Про Модника? Выражайтесь правильно. Грамотно выражайтесь, ребята. Он дракош у вас не покупает. Он их арендует. Для тренажа и воспитания. Он полигон имеет на примете, тренеров. С их труда и кормится. Они ему за поставку дракош его долю отстегнут. Из того, что им хозяин драконов от платы конечного арендатора, на которого дракоши пахать будут, определит. Но только у меня есть другой полигон на примете. Покруче. И без всяких Бражников-посредников. — Он брезгливо поморщился, полез во внутренний карман и вытащил оттуда кожаный футляр для сигар. — Э-э... Не нравился мне Рихард. Никогда не нравился... Ты, наверное, знаешь, что этот парень по два раза на день делал себе маникюр? Любил это занятие...

Гость открыл футляр, полюбовался его содержимым, извлек из него, как показалось Шведу, какую-то странную сигару, бросил ее на стол. При соприкосновении с крышкой стола сигара издала звук, совсем не похожий на шорох плотно свернутых табачных листьев.

— Узнаешь маникюрчик? — осведомился «пудель» у Шведа, который, застыв от ужаса, смотрел на то, что лежало перед ним на столе.

— Не переживай за бедолагу, — посоветовал ему гость. — Ему этот пальчик уже без надобности... Главное то, что он тебя больше не побеспокоит. Фьючерс ваш считай аннулированным. Закуривай, — добавил он, убирая палец Модника в футляр, а вместо него вытягивая оттуда настоящую «гавану».

Швед машинально взял сигару и уставился на «пуделя», как кролик на удава.

— Вот и место освободилось, — заметил тот, разглядывая содержимое футляра. — Знаешь, что я вставлю сюда, рядышком?

Швед с тупой обреченностью смотрел в мутные желтые гляделки.

— Твой поганый член я сюда заткну! — уже без всякой ласки в голосе заорал гость. — Оторву с корнем и буду носить этак вот! Если ты, сука, еще хоть раз обзовешь меня Пуделем!!!

Мишель Лакост, по кличке Кобра, ненавидел свое второе (и более популярное в народе) погонялово. Собственно, оно было на самом деле первым. Прицепившимся к нему, еще когда он бегал на подхвате у самых последних «шестерок» «черной мафии» в одном из мегаполисов Метрополии. Давно — по здешним меркам.

— А теперь слушай меня внимательно, — продолжил он, мгновенно успокоившись.

В темноватом гараже Енот мрачно сидел на ящике из-под запчастей к комбайну и предавался грустным размышлениям. Другой ящик, распакованный и содержащий в себе столь не пришедшуюся ко времени покупку, стоял рядом. «Как же все-таки сбыть проклятую штуковину с рук и не остаться в накладе?» — спрашивал себя Енот. Похоже, для этого надо было хотя бы знать, что такое эта самая «Ангроглиссада». Документации ящик не содержал.

На самом же дурацком трансформере не было написано ровным счетом ничего.

Точнее, ничего, что было бы доступно разуму нормального индивида. Какие-то значки в столбик были врезаны в металл корпуса. Но их значение было покрыто мраком. Это наводило на мысль, что предназначена штуковина была для жителей каких-нибудь Желтых Лун, где в ходу был китайский...

Енот вперил свой взгляд в дурацкие иероглифы, пытаясь разгадать их сокровенный смысл. Что-то не понравилось ему в их виде. Что-то было с ними не так.

Ах вот что! Сейчас они были одинаковыми. Все, кроме последнего, в самом низу. Енот мог поклясться, что такого не было, когда он пялился на эту надпись в тот раз — когда занес ящик в гараж. Да-да... Тогда одинаковыми — вот такими косыми паучками или звездочками — были три первых, что сверху, значка. Два последних от них здорово отличались. А сейчас — только один... Ой!