Твой (не) желанный наследник - Лана Пиратова

проводить вас. Вы не возражаете?

Вспоминая слова Мэта, хватаюсь за это предложение как за соломинку.

— Не возражаю, — говорю с улыбкой.

— Ну, и отлично, — Вадим прощается со Стеллой. Я лишь киваю ей. И мы выходим на улицу.

— Прошу, — предлагает мне руку Вадим и я берусь за нее, замечая как мигает фарами рядом стоящая машина.

Это же Мэт. Я уверена. Он сигналит мне. Но я не обращаю внимания.

Вадим открывает дверь пассажирского сидения и только в этот момент Мэт выходит из машины. Я быстро сажусь и отворачиваюсь.

— У вас что-то было? — спрашивает Вадим, выруливая с парковки и глядя в окно на хмурого Мэта.

— Что, простите? — уточняю я и стараюсь не смотреть в окно.

— Я про Джонсона. Почему он так ведет себя? Вы ведь знакомы?

— Да, — отвечаю. — Были знакомы. Давно. В прошлой жизни.

— Похоже, кто-то не оставил это все в прошлой жизни, — усмехается Вадим.

Я отворачиваюсь.

— Ладно, оставим, — говорит он. — Меня мало интересует прошлая жизнь. Поговорим о будущем. Что вы делаете на выходных?

— Провожу их с близкими, — отвечаю серьезно. Я понимаю, куда он клонит. Сколько раз я слышала подобные вопросы.

— У вас же нет мужа, — по тону понимаю, что он ничуть не сомневается в этом. Значит, кто-то ему сказал.

— У меня есть другие близкие люди, — пожимаю плечами.

— Ну, думаю, они не обидятся, если вы уделите мне пару часов своего драгоценного времени? — поворачивается ко мне и спрашивает с улыбкой.

— Зачем? Мы можем обсудить все рабочие вопросы в офисе. У нас же запланирована встреча на послезавтра.

— А я приглашаю вас не обсуждать рабочие вопросы. Тем более, в выходные. А отдохнуть. Мне очень хочется показать вам лошадей. Вы когда-нибудь видели мустанга? Живого? Я про коня, если что, а не про машину, — улыбается.

— Нет, — отвечаю, — я вообще коней никогда в живую не видела. И я их боюсь.

— Хм, — Вадим приподнимает бровь, — это странно. Лошади — самые добрые из животных. И преданные. Вам обязательно надо узнать их поближе. Соглашайтесь, Каролина. В воскресенье? Уделите мне пару часов?

— Извините, наверное, не смогу. У меня уже есть планы.

Улыбка исчезает с лица Вадима и дальше он не произносит ни слова.

— Спасибо, что подвезли, — говорю я, когда он паркуется рядом с моим домом.

— Каролина, я все еще надеюсь, что мы увидимся в воскресенье, — Вадим берет меня за руку и не дает выйти. — Я ведь не предлагаю ничего непристойного. Просто посмотреть на лошадей.

— К чему такая настойчивость? — не понимаю я. — Спасибо, но вынуждена отказаться.

Меня почему-то пугает его поведение.

— И, все-таки, подумайте, — говорит он уже с улыбкой. — Я думаю, вы измените свое мнение.

Отпускает мою руку и я выхожу из машины.

Конечно, я уже приняла решение, что не пойду никуда с ним. Как будто мне мало проблем. Но что-то в поведении Вадима настораживает.

Он не заводит машину. Я оборачиваюсь и вижу, как он пристально следит за мной. Заметив мой взгляд, улыбается уголком губ и подмигивает мне. Я никак не реагирую. Просто разворачиваюсь и быстро иду в подъезд.

На следующее утро я отпрашиваюсь у Брендона, чтобы сводить Даню к врачу на плановый осмотр. Правда, ему, конечно, не озвучиваю истинную причину.

После посещения доктора мы с сыном решаем зайти в кафе-мороженое недалеко от медицинского центра.

Время, проведенное с сыном, — лучшее время в моей жизни. Я ценю каждую минуту с ним. Ведь их не так и много. Мне приходится много времени проводить на работе и график у меня ненормированный. Но я понимаю, что просто так такие деньги не платят.

Я живу надеждой, что скоро смогу сменить работу на менее беспокойную, с нормальным графиком. Пусть и с меньшей зарплатой. И тогда я смогу больше времени уделять сыну.

А пока я наслаждаюсь любой возможностью побыть с ним.

Я с улыбкой наблюдаю, как Даня уплетает третий шарик мороженого, в перерывах пытаясь что-то рассказать мне.

Все мое внимание сконцентрировано на нем и поэтому я не сразу замечаю фигуру, подошедшую к нам.

— Не думала, что мы опять встретимся, — слышу сверху знакомый голос и не сразу поднимаю взгляд. Пытаюсь сначала успокоиться.

Рядом с нашим столиком стоит Стелла.

Наконец, взяв себя в руки, смотрю на нее. Она стоит с усмешкой на лице и пристально разглядывает Даню.

— Ну что, Каролина, как поживаешь? Смотрю, неплохо устроилась? Нашла еще одного дурачка, чтобы не работать?

Больше всего меня пугают не слова, произнесенные этой женщиной, а то, что сказаны они были при сыне. Даня хоть и маленький, но эта информация лишняя для него.

Я встаю и смотрю теперь ей прямо в глаза.

— Что вам надо? — спрашиваю, загораживая собой сына.

— Это кто? — кивает она мне за спину.

— Я вас даже не знаю. По какому праву вы со мной так разговариваете?

— Не наглей, девочка. Думаешь, переспала с моим мужиком, родила ему сына и он твой?

У меня внутри все холодеет и сердце падает в ноги. Мне кажется, я даже слышу этот глухой удар. Сглатываю.

— Это не его сын, — говорю неживым голосом.

Господи, дай мне сил не выдать себя!

— А чей? — Стелла отодвигает меня за плечо и опять пристально смотрит на Даню. — Тут и ДНК не нужна. Я что, слепая, по-твоему?

Переводит взгляд на меня.

Я молча поворачиваюсь к ней спиной и беру сына на руки. Иду к выходу.

— Мы не договорили, — Стелла идет следом за нами. — Стой!

Я не слушаю ее, выхожу на улицу и чуть ли не бегу к машине, прижимая к себе сына.

— Стой, я сказала, — она хватает меня за руку.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. Стряхиваю ее руку.

— Что вам надо?

— Это тебе что надо? Каролина, — щурит глаза она. — Если ты думаешь, что сможешь шантажировать Мэта ребенком, то сильно ошибаешься. Мэт ненавидит детей. Ты знаешь, что его младший брат погиб по его вине?

Отворачиваюсь. Зачем она мне это все рассказывает?

— Это мой сын. Мне ничего не надо от Мэта Джонсона.

— Мэт и я улетаем сразу после сделки. Поэтому тебе лучше тихо сидеть все это время. Мэту не нужен твой ребенок. Но, если он узнает, что он есть…

— Не узнает, — твердо произношу я. — Мне. Ничего. От него. Не надо. Ясно?

— Боишься, что отнимет? — усмехается она и опять смотрит на Даню. — Может, — кивает. — Правильно делаешь, что боишься. Ты же понимаешь, что я должна рассказать ему, — невинно складывает свои переделанные губы бантиком.

— Делайте, что хотите, — я собираюсь развернуться и