АПП, или Блюстители против вредителей! - Юлия Фирсанова

А Янка упрямо подумала, что силаторхи очень хорошие, а грозным и опасным любой стать может, если его обидеть. За весь прошлый год от сухопутных осьминогов девушка видела только пользу, в отличие от кое-каких вполне гуманоидных с виду студентов.

Блюстители толпой валили в сторону столовой. Вот только замешкались на несколько секунд, когда стремительно несшийся в первых рядах Пит горестно вскрикнул и стал столбом.

– Ты чего? – озаботилась Тита, насупив и без того густоватые брови.

– Шарик один потерял. В сумке дыра, – горестно воскликнул сирен. И такая боль потери была в его голосе, что Авзугар, вероятно успевший вчера попасть на лекцию о «героическом нырянии и поврежденной руке», пренебрежительно рыкнул:

– И чего вопить? Невелика потеря. Новый купишь. Сумку зашьешь, или вон девчонок попроси, коль сам с иглой не дружишь.

– Ты ничего не понимаешь, – издал еще более страдальческий стон Цицелир, тряхнув длинными синими волосами и воздев свободную от ноши тонкопалую руку со складками перепонок. – Это не просто шарики, это дар прекрасной леди, чьи тайну и дар я поклялся хранить…

– А-а, так бы сразу и сказал: подружка подарила и зашибет, коль о потере прознает, – пожал широкими плечами равнодушный к чужому горю оборотень. Нет, все-таки не совсем равнодушный, потому что прибавил: – Как на свиданку к ней побежишь, купи цветов, сластей, а лучше побрякушку с камешками. Девицы это страсть как любят. Враз помягчеет и простит.

Сирен в ответ издал серию многозначительных страдальческих стенаний и замолк. Компания обогнула его скорбящую фигуру и двинулась дальше к столовой. Янке однокурсника было жаль, но очень-очень хотелось есть. Она сейчас ничем говорливому и напыщенному парню помочь не могла, да и Лис, чувствуя настроение сердобольной подруги, решительно подхватил ее под руку и потянул за собой. Как у сильного, но легкого получалось тащить за собой девушку вдвое толще его и выше почти на голову, оставалось большой драконьей тайной. Наверное, Машьелису тоже очень хотелось кушать, причем кушать непременно в обществе Янки и Хага.

Обед был хорош всем, кроме пары моментов. Он слишком быстро закончился – раз, и наедаться от пуза перед работой в теплицах студентам настоятельно не рекомендовалось – два.

Впрочем, большая часть вечно голодной братии (особенно парни) все равно метала харчи, рассчитывая на то, что по дороге до теплиц у лекарского корпуса еда в животе утрясется.

За желтым зданием, вмещавшим лазарет и аудитории для лекций и занятий, стояло несколько парников и три гигантские теплицы. Именно они предназначались для практической работы студентов. Теплицы с оранжереями, где выращивались растения для нужд столовой академии, располагались значительно дальше, правее от лесопарка.

Мастер Байон не любил лекций, предоставляя право вбивать сухую теорию в головы студиозов своему коллеге и другу – целителю Лесариусу. Сам же всем иным видам работ предпочитал возню с растениями и землей.

Он ждал второкурсников у второй теплицы, но времени зря не терял. Щелкал секатором, подправляя крону куста с очень полезными, хоть и кислыми, как смерть от лимона, синими ягодами. Ягоды, правда, уже давно собрали, и теперь мастер укорачивал слишком разросшиеся ветви, мешающие свободному проходу по дорожке. Кожаный фартук, повязанный поверх толстого брюшка и груди Байона, не давал колючкам разодрать рубашку. Руки с толстыми, как хорошая сарделька, пальцами двигались так ловко, что у куста не имелось ни одного шанса поквитаться с обидчиком. Срезанные ветки мастер складывал в аккуратную вязанку. Как чувствовали студенты, им еще придется ощипывать с них листья или кору для приготовления чего-нибудь этакого – не сейчас, так попозже. Просто так мастер Байон не делал ничего и никогда.

Возможно, он занимался преступным ничегонеделанием где-то за пределами академии или в укромном местечке АПП, куда не заглядывали глазастые студенты. Вот только никто очевидцем шоу «Мастер бьет баклуши» до сих пор не стал.

– Ясного дня, студенты, – гулко поприветствовал молодежь толстяк и убрал секатор в крепление на поясе. Пояс у мастера по числу помещенных на него инструментов, приспособлений и странных штуковин, названия которых Янка не знала, конкурировал с поясом мастера Лесариуса. А если считать параметром соревнования массу, легко выигрывал.

Студенты поздоровались с учителем и стали, не дожидаясь подсказки, разбирать фартуки и перчатки со стойки у входа в теплицу.

– Вот, решил на досуге крушевицу к сезону отдохновения приготовить, – поделился с ребятами толстяк. – И кусту и вам, коль живот прихватит, польза немалая. Про отвар вам мастер Лесариус поведает, а я так скажу, что кору пожевать можно, если припечет. Только норму свою вам еще высчитать предстоит. Пока по веточке припасите.

Янка без споров достала полотняный мешочек и, так же как и другие, убрала в него небольшую ветку колючего кустарника.

– Ой, мастер, глядите, а что это на листе-то? – выпалил удивленный Машьелис, ткнув пальцем в беловатую пузырящуюся кучку, больше всего напоминающую плевок.

– Харкнул кто-то на куст, – хохотнул Картен. – А ты вляпался, ага?

– Странно, от пузырянки мы участок обрабатывали. Неужто такая пакость завелась, какую взвесь иора не берет? – озабоченно нахмурился толстяк и заквохтал вокруг куста, как у ложа любимой деточки с внезапно подскочившей температурой. В считаные секунды он повторно осмотрел все листики и кору растения и с облегчением выдохнул: – Нет, всего одна кладка. Наверное, кто-то из студентов на подошве паразита принес. Говорили вам, говорили – вытирайте ноги перед опытным участком! Да вы, лентяи, вперед не глядя несетесь! Нет чтобы задержаться чуток, подолждать, пока мох всю пакость соберет.

«Так вот зачем перед теплицами дорожки из мха», – запоздало сообразила Янка.

– Вы же не говорили, мастер, зачем ноги вытирать, – пискнула Таата откуда-то из-за спины напарника Еремила.

– Сложно спросить? А про сагфарум почитать в библиотеке, коль сами его не признали? – возмущенно запыхтел толстяк, всплескивая руками. – Стало быть, так, к следующему занятию все мне по пятистраничному реферату напишут про мхи полезные, что в академии растут. Чтоб не меньше семи видов описали и сагфарум обязательно упомянули!

Не в добрый час пискнувшую про «не говорили» малявку однокурсники одарили очень благодарными взглядами. Машьелис, проявляя то ли благородство, то ли странное любопытство, продолжил расспросы:

– Что за пузырянка такая, мастер, чем она опасна?

– Червь такой, мелкий, буро-зеленый, не больше пальца моего, толщиной с дождевого червя будет. Траву, почитай, любую лопает. Ну да один червяк не страшен, а вот перед смертью он яйца откладывает. – Байон уличающе ткнул пальцем в «обслюнявленный лист». Из одной такой кладки более пятидесяти личинок народиться может. Давай, глазастый, сорви да в чан с жидким иором брось.

Машьелис подцепил пострадавший листок двумя пальцами, стараясь не перепачкаться в «слюне», и отнес к металлическому баку с левой стороны от теплицы. Поднял плотно пригнанную крышку за дужку ручки и бросил добычу. Крышка с глухим «банг» встала на место. Байон одобрительно кивнул.