Звезды как пыль - Айзек Азимов

– И… и что же он сказал?

– Он сказал… Держись за что-нибудь, отец! Он сказал: «Ха! Горячая девушка! Такой мне она нравится еще больше». Двое слуг помогли ему встать на ноги. Больше он не пытался дышать мне в лицо.

Хинрик согнулся в кресле, наклонившись вперед, и уставился на Артемизию.

– Ты ведь выйдешь за него? Не стоит относиться к этому слишком серьезно. Почему бы ради политической выгоды…

Что значит «несерьезно», отец? Скрестить пальцы левой руки, подписывая брачный контракт?

Хинрик выглядел смущенным.

– Конечно, нет. Что это даст? Скрещенные пальцы не отразятся на законности брачного контракта… Ну, Арта, я удивлен твоей непонятливостью.

– Тогда что ты имеешь в виду? – вздохнула Артемизия.

– Что я имею в виду? Ты меня совсем запутала. Я не могу заниматься делом, когда ты со мной споришь… О чем это я говорил?

– О моем замужестве. Вспомнил?

– Ах да. Я говорил, что ты не должна относиться к этому слишком серьезно.

– Значит, я могу завести любовника?

Хинрик фыркнул, потом нахмурился:

– Арта, мы с матерью воспитывали тебя скромной, сдержанной девушкой, Как ты можешь говорить такие вещи? Стыдно!

– Но разве ты не это имел в виду?

– Я могу так говорить! Я мужчина и взрослый человек. Но девушкам негоже такое повторять.

– Пусть так. Однако, если меня принуждают выйти замуж: по политическим мотивам, я, вероятно, все-таки заведу любовника. Всему есть предел. – Она уперлась кулаками в бедра, пелерина скользнула вниз, обнажив загорелые плечи и округлые руки. – Но что мне делать, когда я останусь с ним наедине? Он же будет моим мужем, а мне противно даже думать об этом!

– Он стар, дорогая. Жизнь с ним будет недолгой.

– И на том спасибо, хотя как знать? Пять минут назад ты говорил, что у него молодая кровь. Помнишь?

Хинрик беспомощно развел руками:

– Арта, он тиранит, и весьма влиятельный. Он пользуется доверием при дворе Хана.

– Возможно, Хану нравится его запах. Наверное, он и сам вонючка.

Рот Хинрика от ужаса округлился в виде буквы «О».Он невольно оглянулся, потом хрипло сказал:

– Никогда не повторяй этого.

– Буду, если почувствую, что он воняет. У него было уже три жены. Я имею в виду не Хана, а своего жениха, – предупредила Артемизия возражения отца.

– Но они мертвы, – сказал отец. – Арта, их уже нет в живых. Не думай об этом. Неужели ты считаешь, что я выдам свою дочь за многоженца? Мы попросили его показать документы. Он женился последовательно, а не одновременно, и теперь они мертвы, совершенно мертвы, все три.

– Неудивительно.

– Нет, я этого не вынесу. – Хинрик сделал последнее усилие: – Арта, приходится платить за право быть членом семьи Хинриадов и дочерью Правителя.

– Я никого не просила об этом.

– Но тут уж ничего не поделаешь. Вся история Галактики, Арта, показывает, что государственные интересы, безопасность планет и их народов требуют… э-э…

– Чтобы бедная девушка продавала себя?

– О, какая вульгарщина! Когда-нибудь, вот увидишь, когда-нибудь ты выдашь что-то вроде этого при всем народе.

– Однако по сути я совершенно права. И я скорее умру, чем пойду на это.

Правитель вскочил и протянул к Артемизии руки. Губы его дрожали, но он не говорил ни слова. Она в слезах подбежала к нему и отчаянно обняла.

– Я не могу, папа, не заставляй меня! Он неуклюже погладил ее по спине.

– Но если ты не согласишься, подумай, что может произойти. Тираниты будут недовольны. Они сместят меня, посадят в тюрьму, может быть, даже каз… – Он поперхнулся и сглотнул остаток слова. – Настали тяжелые времена, Арта. Ранчера Вайдемоса приговорили на прошлой неделе. Я думаю, он уже казнен. Ты помнишь его, Арта? Он был у нас при дворе полгода назад. Высокий человек с круглой головой и глубоко посаженными глазами. Вначале ты его даже испугалась.

– Помню.

– Да, скорее всего, он мертв. Кто знает, может быть, следующая очередь за мной? Твой бедный, беззащитный старенький папа… Плохие времена! Ранчер был у нас при дворе, а это очень подозрительно.

Она отодвинулась от него.

– Почему подозрительно? Ты ведь не был связан с ним?

– Я? Конечно, нет. Но если мы открыто оскорбим Хана Тиранитского отказом его фавориту, они могут подумать что угодно…

Речь Хинрика была прервана гудением сигнала связи. Он беспокойно заерзал.

– Я поговорю из своей комнаты, а ты отдыхай. Поспав, ты почувствуешь себя лучше. Сама увидишь. Сейчас ты немного взвинчена.

Артемизия посмотрела ему вслед и нахмурилась. Лицо ее стало напряженно-задумчивым, и в течение минуты только легкое, в такт дыханию, волнение груди выдавало ее смятение.

В дверях послышались шаги. Она обернулась:

– Что?

Вопрос прозвучал тревожнее, чем ей хотелось.

У Хинрика было желтое от страха лицо.

– Вызывал майор Андрос.

– Из внешней полиции?

Хинрик кивнул.

– Но это не значит… – Артемизия замолчала, не в силах облечь ужасное подозрение в слова и ожидая разъяснений.

– Какой-то молодой человек просит аудиенции. Я его не знаю. Зачем он появился здесь? Он с Земли…

Хинрик тяжело дышал и говорил запинаясь, словно голова у него шла кругом и он не поспевал за ее вращением.

Девушка подбежала к нему и схватила за локоть:

– Садись, отец! Расскажи толком, что случилось. Она встряхнула его, и Хинрик понемногу пришел в себя.

– Не знаю точно, – прошептал он. – Молодому человеку известны подробности заговора с целью покушения на мою жизнь. Они велели мне выслушать его. – Он глупо улыбнулся. – Меня любит народ. Никто не захочет убивать меня. Зачем? Зачем?

Он испуганно смотрел на нее и вроде слегка успокоился, когда она сказала:

– Конечно, никто не захочет убивать тебя, отец.

– А вдруг это они? – снова затрясся Хинрик.

– Кто «они»?

Он перешел на шепот:

– Тираниты. Ранчер Вайдемоса был здесь вчера, и они убили его. А теперь они подослали кого-то убить меня.

Артемизия сжала его плечо с такой силой, что он вздрогнул от боли.

– Отец, сиди спокойно. Ни слова! Только слушай меня. Никто не хочет убивать тебя. Ты меня слышишь? Никто. Ранчер был здесь не вчера, а полгода назад. Полгода! Вспомнил?

– Так давно? – прошептал Правитель. – Да, да, ты права!