Еще ближе - Юлия Леру

мытья, отапливая и освещая комнаты. В Белом мире не было линий электропередач и опасных атомных электростанций. Все здесь работало на ветре и солнце.

Я включила свет, задернула шторы и взялась за чтение. Учебник по политической интеграции — похоже, мне и правда придется прочесть его заново. Нужно было обновить в памяти список дисциплин, необходимых для подготовки резидента в другой мир. Дипломатия — сложная штука, почти искусство.

Пока диктор бормотал о политике и резидентах, я думала о словах Аргенты.

Страной, в которой откроется первое инопланетное представительство, выбрали Россию — из-за географического положения, ведь именно там находились Ворота, и из-за территории. Резиденцию намеревались разместить в моем родном городе, поблизости от Ворот. Местонахождение ее будет держаться в секрете до момента официального признания прав резидента Белого мира правительствами ведущих государств. На это в цивилизациях подобного уровня в среднем уходило до двух стандартных лет. В нашем случае предлагалось уложиться в полгода.

Аргента сказал, что я должна быть готова к прыжку к первому дню полнолуния — через несколько дней. Ворота в Солнечный мир открывались раз в лунный месяц, и нам нельзя будет упустить это время. На Земле мне окажут всяческую поддержку, начиная от выплаты самой настоящей зарплаты для покрытия расходов, и заканчивая возможностью в любое время дня и ночи обращаться к ангелам за помощью.

Как мило, что все помнят о лихорадке возвращения.

Как мило, что я и Керр как раз сейчас решили взять перерыв.

Я посмотрела на хронометр. Было еще совсем рано, но головная боль, затихшая на пару часов, снова вернулась и теперь сжимала голову тисками. Приняв душ и переодевшись, я легла спать, решив отложить учебники до завтра.

Я не виделась с Керром до самого полнолуния. Знала, что в космопорт Марканта прибыл корабль с его планеты, знала, что он наверняка получил известия от своих многочисленных жен. Мне хотелось его увидеть, хотелось — нет, не поделиться — просто знать, что рядом со мной по-прежнему кто-то есть, но он избегал меня, всякий раз изобретая какие-то предлоги, чтобы даже не находиться со мной в одном месте.

Занятия мои продолжались вплоть до последнего дня. Аргента дал мне кучу книг, и я всех их прослушала, внимательно, заставляя себя вникать в каждое слово. За десять прошедших с момента окончания Школы лет многое изменилось. Я узнала о новых открытых мирах, почитала мемуары Героя о великой войне, заглянула в учебник биологии — познакомиться с рептилиями. Но больше всего меня заинтересовало не то, что предками Тринки считались животные, очень похожие на наших саламандр. Я узнала, что прибыла она из того сектора Вселенной, которое еще недавно переживало период Межвременья.

Это слово с недавних пор привлекало мое внимание.

Земная наука предполагала, что Вселенная произошла из ничего. Была пустота, а потом в ней что-то взорвалось — и появился мир. Пространство до сих пор расширяется, разбегается в разные стороны от того центра, из которого возникло. Наша солнечная система уходит все дальше и дальше от своих сородичей, увлекаемая ударной волной этого давнего взрыва. Сколько пройдет времени, прежде чем мы останемся в этой пустоте совсем одни?

Наука Белого мира тоже считала, что начало нашей Вселенной положил взрыв. Только считала она, что взорвалась не пустота, а другая Вселенная. И что разбегается в разные стороны после этого взрыва не только пространство, но и время.

От взрыва земля трясется, а воздух течет с немыслимой скоростью, сшибая все на своем пути. Этот воздух во Вселенной — время. Взрывная временная волна сметает тысячелетия, стирая целые эпохи из памяти планеты и ее жителей. Вот появились и пропали без вести первые многоклеточные животные. Вот пришли и ушли одна из другой несколько цивилизаций — и только в глубинах пещер, где взрывной волне достать их оказалось не под силу, остались рисунки людей с большими головами и темными глазами.

Ангелы говорят, на Земле люди не первыми вышли в космос. Были и другие, которых в период Межвременья — времетрясений галактического масштаба — смело с лица планеты. Мы не помним об этом, но были до нас другие Аристотели и Платоны, и другие Ньютоны открывали законы гравитации, другие Лобачевские создавали мир, в котором пересекаются у горизонта параллельные прямые, другие Менделеевы видели во сне периодическую систему элементов.

Межвременье было отголоском Большого взрыва. Вот только время движется намного быстрее пространства, и оно успело дойти до Края расширяющейся Вселенной и уже возвращается обратно. Ангелы говорят, через пару сотен лет волна достигнет и нас. Сотрет ли она с лица Земли человечество, или мы успеем сами себя уничтожить ядерным оружием? Прогнозов учебники не давали.

Цивилизация Тринки пережила ударную волну совсем недавно. Но ее цивилизации было три миллиона лет, и они оказались просто отброшенными к эпохе первых космических полетов. Странно было думать, что в то время, пока эти рептилии строили первые города, предки людей еще скакали по деревьям и швырялись бананами.

Я читала новые данные по Межвременью и понимала, что Снежный мир, похоже, переживает как раз что-то подобное. Но только это были какие-то микротолчки. Как землетрясение в два-три балла. Ты и не почувствуешь, если не будешь в это время где-нибудь на сотом этаже токийского небоскреба. Мы с Керром прыгали — мы чувствовали. Для тех, кто оставался на планете, не менялось ничего.

Но что становилось причиной таких толчков? Я не знала. Поговорить пока об этом мне было не с кем, а Керра, похоже, больше интересовало, как избежать встречи со мной в светлом помещении школьной библиотеки, чем происходящее на родной планете.

Хотя, конечно, я была не права. Керр курировал Снежный мир, он наверняка попробует что-то разузнать. Но чувство обиды во мне становилось с каждым днем все сильнее. Почему, даже если мы и расстались, он не поговорит со мной? Ведь видит, что я копаюсь на полках в той же секции библиотеки, что и он. Знает, что совсем скоро я покину Белый мир.

Вечером перед отправлением я едва не плакала. Сидя в своей комнате и слушая развлекательную книгу — историю о том, как девушка попала в другой мир и стала там великой правительницей — я с трудом сдерживала слезы.

Он даже не пришел попрощаться со мной. Даже не пришел.

Я легла спать поздно, хотя знала, что выехать к Воротам придется задолго до рассвета. Ждала. Надеялась, что он постучит в мою дверь. Даже поздней ночью я впустила бы его к себе, обняла бы, положила голову на