Александр I - Анри Труайя

Одна из первых мер Павла – переобмундирование всей армии в прусскую военную форму, введенную в Гатчине. Перед каждым учением парикмахеры усердно трудятся над прическами офицеров и солдат, смазывая волосы смесью муки и сала, чтобы легче было заплетать косу. Все знают: за малейшее упущение по службе грозит заключение в крепость или ссылка. Судьба людей в буквальном смысле слова висит на волоске или пряжке ремня, и офицеры, отправляясь на смотр, прощаются с близкими и запасаются деньгами.

В сердцах молодых гвардейцев из знатных семей клокочет ненависть к гатчинским «негодяям», людям безродным и жестоким, с которых, по воле Павла, им надлежит брать пример. Они с сожалением вспоминают о красивых мундирах с пышными эполетами, которые носили при Екатерине, о нарядных шарфах и перевязях со шпагой и стыдятся походить на «прусских обезьян». Новым циркуляром от 29 ноября 1796 года в главные принципы военного дела возведены точность построения, выверенность интервалов и гусиный шаг. Из уст в уста, из салонов в казармы передаются наводящие страх реплики императора. Он любит повторять: «Дворянин в России лишь тот, с кем я говорю и пока я с ним говорю». Князю Репнину, решившемуся дать ему какой-то совет, он кричит: «Господин фельдмаршал, видите эту кордегардию? Здесь четыреста человек. Одно мое слово, и все они станут маршалами». А своих сыновей, Александра и Константина, он поучает: «Разве вы не убедились, дети мои, что с людьми надо обращаться, как с собаками». По сути, Павел беспричинно карает и беспричинно милует из одного лишь удовольствия снова и снова убеждаться в своем всемогуществе.

На Александре, как и на других, отражаются внезапные перемены настроения императора. Несмотря на все свои почетные титулы, он под башмаком у отца. Вопреки видимости, он не обладает никакой властью и не может принять ни одного самостоятельного решения. От него ничего не зависит, все его время строго регламентировано. По любому поводу отец вызывает его в кабинет, Александр подробно докладывает о смене караула и в одном случае из двух подвергается разносу за неисправность. Он, двадцатилетний наследник трона, дрожит от страха перед грозным владыкой, точно слабоумный ребенок, который постоянно чувствует себя виноватым, не понимая, как поступить, чтобы угодить своему учителю. Однажды, вызвав раздражение отца каким-то мелким упущением, он просит мать, Марию Федоровну, набросать по-французски письмо с извинениями, которое потом перепишет: «Упрек, который вы мне сделали, дорогой отец, поразил меня в самое сердце. При моем воспитании мне привили глубокое чувство… почтительности, нежности и покорности тому, кто дал мне жизнь. Пока я жив, я сохраню в моем сердце этот символ веры, который я готов подписать своей кровью».

Марии Федоровне редко удается защитить сыновей от гнева мужа. Вполне естественно, что Александр ищет более могущественного союзника и выбирает Аракчеева, «гатчинского капрала». Этот громоотвод, рассчитывает Александр, отведет от него молнии императорского гнева. Действительно, Павел очень ценит Аракчеева. Произведенный сначала в полковники, затем в генерал-майоры Преображенского полка, Аракчеев получает титул барона, ленту ордена Святого Александра Невского, имение Грузино с двумя тысячами крестьян в подарок и закончит карьеру командором Мальтийского ордена и графом. Александр, чтобы заранее оградить себя от придирок отца, заставляет этого образцового служаку, пользующегося неограниченным доверием царя, скреплять подписью все свои распоряжения. Жестокость Аракчеева по отношению к нижестоящим не тревожит совесть наследника престола, всецело поглощенного тем, как уберечь свой покой. Он знает, что Аракчеев бьет солдат, выкручивает им носы, вырывает усы, что он бьет по лицу офицеров, что он довел до самоубийства сподвижника Суворова. Несмотря на все это, Александр открывает ему свое сердце, испрашивает у него советов и чувствует себя потерянным, когда этого зверя нет рядом с ним. В разлуке с Аракчеевым он пишет ему короткие записки, полные смирения и любви: «Я получил бездну дел, из которых те, на которые я не знаю какие делать решения, к тебе посылаю, почитая лучше спросить хорошего совета, нежели наделать вздору»… «Прости мне, друг мой, что я тебя беспокою, но я молод, и мне нужны весьма еще советы, и так я надеюсь, что ты меня ими не оставишь»… «Побереги себя, если не для себя, то по крайней мере для меня. Мне отменно приятно видеть твои расположения ко мне. Я думаю, что ты не сомневаешься в моем и знаешь, сколько я люблю тебя чистосердечно».

Так что кроткий ученик Лагарпа без особых усилий подстраивается к этому извергу в мундире ради пользы, которую извлекает из дружбы с ним. Правда, он вознаграждает себя общением с друзьями иного рода, молодыми интеллектуалами, воодушевленными идеями прогресса. В центре этого сообщества князь Адам Чарторыйский. Весь двор восхищается красотой, элегантностью, европейской образованностью двадцатисемилетнего польского магната, выходца из областей, присоединенных к России после раздела Польши. Чарторыйского волнует судьба униженной родины, и он имеет мужество не скрывать своих свободолюбивых убеждений. Александр возобновляет доверительную дружбу с вернувшимся в Петербург Виктором Кочубеем, с которым в бытность его послом в Константинополе обменивался письмами. Кочубей горит желанием навести порядок в делах и дать обществу справедливые законы. Николай Новосильцев в этой группе «почти ученый». Он приобрел основательные познания в области законоведения, политической экономии и всеобщей истории и часто одерживает верх в дискуссиях. Четвертый член дружеского кружка – Павел Строганов. Его отец, богатейший русский франкмасон, не помнит в точности, сколько у него земель и крепостных; владеет крупнейшим в России собранием картин; исколесив всю Европу, завязывает дружбу с самыми блестящими умами своего времени; повинуясь собственной прихоти, поручает воспитание сына французскому учителю Жильберу Ромму, будущему члену Конвента, и разрешает ему увезти юношу во Францию. Учитель и ученик прибывают в Париж в разгар французской революции. Павел, или Попо, как называют его друзья, заразившись революционными идеями, отказывается от своего титула, принимает имя «гражданин Поль Очер»,[9]посещает Якобинский клуб, вступает в общество «Друзья закона», основанное Жильбером Роммом, щедро снабжает французских друзей русским золотом, становится любовником «бесстыжей Юдифи» – Теруань де Мерикур – и разгуливает по парижским улицам в красном фригийском колпаке. Симолин, посол России в Париже, потеряв голову от выходок Попо, уведомляет Екатерину. Она повелевает немедленно послать во Францию Николая Новосильцева с приказом любыми средствами вернуть «Попо» в лоно семьи и в наказание ссылает этого блестящего русского санкюлота в его подмосковное имение. Он проводит там несколько лет и, образумившись, снова входит в милость, блистает в петербургских гостиных и женится на княжне Софье Голицыной. Тем временем его воспитатель Жильбер Ромм голосует за казнь короля, представляет в Конвент проект оптического телеграфа, изобретает революционный календарь, требует перенести в Пантеон прах Жан-Поля Марата, борется с термидорианской реакцией и после падения якобинцев кончает свои дни, заколовшись кинжалом. Павел Строганов, благополучно выплывший из водоворота этих трагических событий, пишет: «Я видел народ, поднявший знамя свободы и сбросивший оковы рабства; нет, никогда не забыть мне тех мгновений. Да, я не закрываю глаза на то, что деспотизм существует в моей стране, и я с ужасом всматриваюсь в его уродливое лицо… Вся моя кровь и все мое состояние принадлежат моим согражданам». Эти великодушные слова Павел Строганов не устает повторять своим русским друзьям. Но вскоре утонченные развлечения столичной светской жизни захватывают его. Он женится на умнейшей и образованнейшей женщине Петербурга и ведет вместе с ней жизнь просвещенного и праздного вельможи. Он совершенно не знает России, с трудом говорит по-русски и былой революционный пыл обретает вновь лишь в обществе Александра. Александр хочет знать точку зрения своих либерально настроенных друзей на возможность перемен в России. Тайком они составляют записки, где излагают свои проекты в самом общем виде: введение гражданских свобод, равенство граждан перед законом, общество, основанное на принципах справедливости и братства, – и передают их наследнику престола. Горячо одобряя благородные взгляды своих единомышленников, Александр прячет их записки в ящик и больше никогда о них не вспоминает. Его царство – мечта, а не реальность. Чарторыйский, обиженный пренебрежением, с которым отнеслись к проекту, стоившему ему такого труда, пишет: «Я не знаю дальнейшей судьбы этой бумаги. Думаю, Александр никому ее не показывал, со мной же он больше никогда о ней не заговаривал. Наверное, он ее сжег».