Последний резерв - Игорь Подгурский

Потом, подумав, добавил:

— Может, его переправили дальше в тыл, у пехотинцев в армейском полевом госпитале ожоговое отделение не чета нашему, туда как раз отправляют всех с тяжелыми ожогами.

Алешкин резко развернулся и пошел к выходу.

— Рано расстраиваться, еще найдешь его! — крикнул дежурный ему в спину.

Артиллерист вышел в коридор, прошелестев занавеской. Дверной проем закрывали широкие полосы, нарезанные из пластиковых пакетов для трупов. Черные траурные ленты, тянувшиеся до пола, были прихвачены на притолоке хирургическими скобами.

Когда в авральном порядке разворачивали полевой госпиталь в прифронтовой полосе, оказалось, что у многих сборных модулей не хватает дверей. Контейнеры с комплектующими то ли потерялись по дороге, то ли их забыли на складе. В общем, при сборке модулей двери оказались в дефиците. Их ставили в операционных и в палатах с тяжелоранеными, требовавшими особого ухода и повышенного стерильного режима.

Приходилось обходиться подручными средствами. Импровизированные занавески, заменявшие двери, резали из подручного материала. Черных двухметровых пакетов на молниях не жалели, их было с избытком. С этим добром у тыловых служб промашки не вышло. Их запасли очень много и периодически продолжали подвозить еще…

Мощный кондиционер центрального охлаждения гнал прохладу по трубам, соединявшим зеленые коробки модулей. Агрегат натужно гудел, работая с перегрузкой. Судя по сбивавшемуся ритму двигателя под кожухом, кондиционер собирался в скором времени приказать долго жить. Ему была нужна передышка, которую военные медики не собирались давать, да и не могли.

Отфильтрованный холодный воздух играл черными пластиковыми змеями и вырывался наружу в жаркую духоту дня, тут же оседая каплями конденсата на стенах домиков. Капли не успевали скатиться на землю, без следа испаряясь под жгучими лучами солнца.

Проходя по коридору, Алешкину пришлось посторониться. Двое медиков в белых комбинезонах толкали перед собой каталку с телом человека в изорванной форме с петлицами и нашивками танкиста. На оголенной по плечо руке синели нити вен, из них торчали трубочки капельниц, заканчивавшихся бутылочками с разноцветными растворами. Лицо с остатками волос на полусодранном скальпе закрывала маска полевого реаниматора. Третий медик бежал сбоку. Он со всей силы бил танкиста по груди раскрытой ладонью и орал:

— Дыши, сука! Дыши, кому говорю!

На изуродованное лицо танкиста было неприятно смотреть. Удивительно, как среди посеченных лоскутов кожи уцелели глаза. Зрачки закатились. Глазные яблоки белели на безбровом лице, вызывая отвращение. Устыдившись своего чувства, лейтенант ускорил шаг. Хотелось побыстрее выйти на воздух. Пусть душный, пропыленный и прокаленный солнцем, но воздух, без запахов антисептиков и незнакомых лекарств. В госпитале физически ощущался сгусток боли и страданий.

…Алешкин-старший обо всем этом сыну рассказывать не стал. Всему свое время. Сам узнает об изнанке армейской службы, когда наденет погоны. Не одни авиаторы мастаки накрывать собственные войска. Случалось, и артиллеристы вколачивали в землю не только противника. Взаимодействие в кровавой круговерти частенько давало сбой: поди разбери, кто свой, а кто чужой.

— Накололи татуировку сразу после боя. Положили руку на гильзу и накололи. Сержант у меня был мастер на все руки. Глаз — алмаз. Потом из этой гильзы и выпили. Отметили, значит, то, что живы, и за удачу.

— У вас стаканов не было? — удивился сын.

— Почему не было? Были! Традиция такая — пить из гильзы. Да и крепче забирает, когда перемешивается с налетом от сгоревшей взрывчатки. Неудобно поначалу. Ну да дело привычки и сноровки. Аккуратно и, главное, медленно наклоняешь, чтобы все сразу не вылилось налицо. Гильза, она, понимаешь, длинная, а от этого все неудобства и происходят. Приноровиться надо.

Для детства характерны особенные качества ума, отличные от взрослых. Мерить жизненный опыт прожитыми годами еще рано. Ведь тебе всего шесть лет. Точнее, исполнится осенью, через полгода.

От большинства людей не ждут подвига. Живет человек, трудится, в меру своих сил зарабатывает на жизнь, воспитывает детей, болеет душой за то, что считает правильным. Человек такой всегда нужен. И он всегда незаметен. А если жизнь забросит его на какой-нибудь тихий участок, то его совсем забывают. Так забывают о сердце, которое не болит, а исправно работает, гоняя кровь по венам и артериям. Никому и в голову не придет поручить такому человеку — клеточке общества — дело посложнее да порискованнее.

С течением времени он и сам привыкает думать, что есть вещи для него и есть не для него. Годам к сорока порывы сделать что-то особенное, необыкновенное утихают. О них вспоминают с грустью и стыдливым смешком. Остается одно главное желание — быть не хуже других.

А ведь в жизни не обойтись без исключительного. Нужен задор, стремление сделать что-то важное. Всегда находятся люди «со взглядом вперед». Со временем то, что сделано ими, становится нормой для всех. В том числе для тех, кто с неба звезд не хватает.

Подвиги повторимы, но не для всех и не всегда.

Принято считать, что у секиры есть лезвие и есть рукоять. Но никак нельзя обойтись без середины. Алешкин-младший к середине себя не относил. И никто не подозревал, что он способен на большее. Разумеется, кроме него самого.

Так смотрят на человека до тех пор, пока он не попадет в ситуацию, в которой может опуститься ниже и продемонстрировать, что, в сущности, оказался хуже, чем о нем думали. Второй вариант — перешагнуть через себя и сделать то, чего никто не ожидал. Ингвар постоянно ломал голову, как можно проявить себя.

В девять лет он решил стать археологом, быстро раскопать ближайший курган и вписать фамилию семьи в историю планеты большими буквами. Идея прославиться была воспринята соседскими мальчишками «на ура». Алешкин легко решил разделить лавры первооткрывателя с друзьями. Жалко, что ли!

Вышли с утра пораньше. Шанцевый инструмент раздобыли быстро, легко и элегантно. Попросту украли, сняв лопаты и короткий вибролом с пожарного щита, красневшего ярким «стоп-сигналом» у здания мэрии.

Мало-мальски приличных курганов поблизости от их городка не было. Пришлось довольствоваться небольшим бугром на окраине, недалеко от купола подстанции комплекса солнечных батарей.

Копали по очереди, сменяя друг друга. Лаз постепенно углублялся, ведя шкодливые ручонки к славе, ну и, разумеется, к богатству. Быть известным и без денег — нонсенс!

Судьба иногда награждает упорных, но не всех. Кто станет ее любимчиком и избранником, невозможно предсказать.

Через несколько часов каторжного труда землепроходцы были приятно удивлены. Под лезвием лопаты звякнул металл. Все оказалось намного проще и быстрее, чем они ожидали. Значит, все правильно: чем меньше сомнений, тем быстрее идешь к цели.

— Давайте лом, — безапелляционно распорядился Алешкин. — Быстро!