Клан Одержимого - Адам Хлебов

себя старая реальность. Холм и долина, с которой началось мое злополучное посещение Розенлааря, были до боли знакомы, будто я их видел сотни раз, в той другой жизни Саввы Филатьева.

Трактир «У Оленя» что-то сильно напоминал, но я никак не мог уловить детали в воспоминаниях.

Мне так же казались знакомыми люди, катающиеся на коньках и играющие на льду реки. Словно там когда-то бегал я сам. Возможно, это накладывались воспоминания прежнего владельца тела. Мне было непонятно, как это работает. Очевидно одно — я осознаю себя в чужом теле. Оно не мое.

Будет прикольно, если настоящий Девитт попал в меня, так в другой реальности. Я подискутировал сам с собой.

Возможно, ему не понравится мое тело и мой социальный статус в 20ых годах двадцать первого века, но он явно приколется от еды, одежды, удобств, гаджетов и уровня жизни обычного человека, если сможет принять и оценить все это.

Мне, например, очень не хватало электричества. Не то чтобы я не мог без него обходится, нет. Но отсутствие света в помещениях делало этот мир немного мрачноватым.

Не зря говорят, что все познается в сравнении.

Я еще надеялся разобраться, как я попал сюда и не исключал возможности, что сумею пребывать в обоих мирах по своему желанию.

Мне хотелось поскорее встретиться с Аартом, чтобы узнать про клан, отца Девитта и, чего уж греха таить, про Элайну ван Дейк, ту чьи девичьи глаза заставляли бурлить кровь в моих венах и будоражить фантазию.

Время в размышлениях пролетело быстро и подходило к ужину. В кухню вошел тот самый повар барона и сообщил, что ему нужно готовить для господ.

— Я уже заканчиваю, теперь мне нужен стакан, куда следует налить лекарство.

— Что такое стакан?

— Ну кубок, из чего вы пьете воду вино?

— Мы?

— Да, вы.

— Мы из плошек

— Ну давай мне плошку для баронессы.

— Понял, нельзя. Баронесса, сыновья и гости пьют из кубков. Мы из плошек

— Ты меня запутал. Давай кубок.

Мне еще предстояло разобраться в сложной системе «можно-нельзя» в этом мире, но, чтобы не выказать слабости я поторопил его твердым голосом.

— Давай, пошевеливайся.

Он проворно распахнул шкафчик, в котором хранилась господская посуда. Я посмотрел на него в надежде получить подсказку, но повар отвернулся и занялся своими делами. Тогда я выбрал кубок посолиднее, со змеёй, опоясывающей кромку, зачерпнул из чана отвар и сообщил, что чан трогать нельзя.

Повар явно был недоволен беспорядком, который я оставлял после себя. Он пробурчал что-то невнятное.

— Все остальное убрать можно. Чан без моего разрешения — нет! Не трогать и не пить. Тут же превратитесь… в змею! — сказал я в ответ на ворчание, разглядывая форму кубка.

Повар недовольно покосился в мою сторону, но на всякий случай не стал спорить.

* * *

— Веди в опочивальню баронессы. — обратился я к стражнику, который с ужасом слушал нашу беседу. Тот подскочил и поспешил раскрыть передо мной двери. На дворе стемнело. Мы прошли обратно, по темным коридорам, освещаемым факелами. Путь обратно показался более коротким.

Войдя в спальню баронессы, я застал там троих слуг занимающихся уборкой, самого барона, его брата и бабки-сиделки, которую я видел днем. Монахи не дождались моего отвара.

Баронесса сидела на кровати в приподнятом настроении, она слушала рассказ своего сына о делах в замке. Барон стоял у окна со сложенными руками и беседовал с ней.

Ее взор обратился ко мне, когда подступил к ней с кубком в руке.

— Ваше лекарство матушка-баронесса. — я протянул ей наполненный кубок.

Барон резко развернулся ко мне, он гневно сверкнул глазами и сказал

— Пей сам! Сейчас!

— Хорошо. Я поднес кубок и пригубил. — Я вспомнил фильмы, в которых знатные вельможи постоянно боялись, что их отравят. Похоже этот обряд не был формальностью

— Большой глоток! — барон не скрывал свое недоверие ко мне. Я повиновался и отпил как мне было велено. На вкус отвар получился горьким, как крепкий черный чай. После того как хозяин замка убедился, что я выпил достаточно, он забрал кубок из моих рук. Поднес к носу и понюхал. Почему-то поморщился.

— Не смей назвать ее матушка! Ты ей никто! Для тебя она Её милость баронесса Ван Туйль! — обратился он ко мне, а затем развернулся к брату.

— Сталлен, забери кубок и дай лекарство нашей матушке. — Он перевел взгляд на старуху.

— Твое новое лекарство. Аббат утверждает, что твою хворь снимет как рукой. — сказал он заботливым тоном

Брат придержал бокал так, чтобы она смогла выпить содержимое. Старуха посмотрела на барона с надеждой, покачала головой, радуясь заботливым сыновьям, затем осушила кубок со змеёй несколькими крупными глотками.

Она снова улыбалась, Сталлен не оборачиваясь ко мне протянул пустой кубок. Я забрал его.

Баронесса Ван Туйль благодарно посмотрела мне в глаза, через плечо младшего сына. Она легонько кивнула в мою сторону, видимо выражая признательность.

Мне подумалось, что в таких случаях нужно поклониться. Я склонил голову, касаясь груди подбородком, и тут же услышал мерзкий протяжный вопль, похожий на скрип несмазанной дверной петли.

Я поискал глазами и быстро обнаружил источник визга. Баронесса завалилась на бок, ее тело сотрясали предсмертные судороги. Она повизгивала с широко раскрытыми глазами. Все присутствующие, кроме меня, бросились к постели старухи.

Барон подскочил первым и держал ее за плечи и заглядывал в глаза, как нашкодивший щенок.

— Матушка, что с тобой? Матушка!

Потом, развернувшись в пол оборота, он оглянулся на меня.

— Это все ты! Ты ответишь!

Глава 5

— Это все ты! Ты ответишь!

Его глаза пылали жаждой мести. Барон считал меня повинным в конвульсиях своей матери. Он перевел внимание на мать и взял ее лицо в свои широкие ладони. Я еще раз взглянул на нее. Я видел такой землистый цвет лица в больнице, и понял, что умирающей баронессе уже не помочь.

В голове сверкнула мысль, что я попал, конкретно попал. Я мельком посмотрел на дверь и стал на цыпочках отступать в сторону выхода.

Выскочив из опочивальни баронессы, я понесся сломя голову по широкому арочному коридору. Я был готов столкнуться с охраной, но поблизости никого не оказалось. Пока барон, его брат и прислуга проводили последние мгновения с умирающей я бежал, пытаясь вспомнить расположение помещений и лестниц на этом этаже. Коридор впереди сворачивал на лево. Дорогу мне освещали тусклые факелы, горящие в кронштейнах. На стенах то тут то там висели скрещённые шпаги, рапиры, пики, алебарды.

К несчастью, я рванул в ту