Однажды я тебя найду - Ричард Мэдли

…Джейн надела шляпку и пальто, чтобы отправиться домой на обед, когда, звякнув колокольчиком, открылась дверь. В магазин вошел Джеймс в толстой форменной шинели.

– Джеймс! Ты откуда? Вот так сюрприз!

– Здравствуй, Джейн. – Он сделал шаг вперед и поцеловал ее в губы. – Рад, что застал тебя. Лучше нам поговорить здесь, чтобы не слышала твоя мать. Мы одни?

Она кивнула.

– Да. Миссис Пэрбрайт срочно куда-то вызвали, я осталась за главную. Хотела закрыть на часок… Прости, ты что-то хотел?

На лице Джеймса застыло каменное выражение.

– Не буду ходить вокруг да около. Все кончено. Впредь я не собираюсь с тобой встречаться. У меня есть другая, мы с ней скоро поженимся. Вероятно, следующим летом. Больше мне нечего сказать.

Джейн замерла. Затем криво улыбнулась:

– Это шутка, Джеймс? Ты меня разыгрываешь?

– Что за вздор? Конечно, нет. Повторяю еще раз: все кончено. У меня есть другая.

Он взглянул на часы.

– Посуди сама, Джейн. Я – офицер, а ты всего лишь продавщица. Надеюсь, ты не успела ничего насочинять себе о нашем совместном будущем? – Он заметил, как расширились ее глаза. – Значит, успела?.. Тем хуже для тебя. Разве я что-нибудь обещал? Нам было хорошо вместе, но на этом все.

Он снова посмотрел на часы с еще большим нетерпением.

– Послушай, того и гляди пойдет снег, а мне еще назад добираться. Так что я уезжаю. Прощай, Джейн.

В потрясении она закрыла глаза – всего на какое-то мгновение, – а когда открыла их, он уже исчез. Вспомнился фокус, увиденный на рождественском представлении в театре: стоящий на сцене перед залом иллюзионист растворился в клубе дыма, будто его там и не было.

Джеймс исчез, как тот иллюзионист. Ей просто не верилось… Немного погодя она обнаружила, что может двигаться, бросилась к двери, окинула взглядом улицу. Никого.

Джейн закрыла дверь. В ушах вдруг зазвенело. Она слегка покачнулась и медленно сползла на пол.

Джеймс Блэкуэлл никогда не действовал наобум. Прежде чем принять решение, он тщательно продумывал каждую мелочь. Но очень редко анализировал совершенные поступки: просто не понимал, зачем это нужно. Разве что затем, чтобы поздравить себя. Как сейчас.

Расчет был точным: на прощание с девчонкой ушло сорок пять секунд. Не больше. Между прочим, личный рекорд.

Он выкинул эти мысли из головы, следя за указателями на трассу А11, ведущую в Кембридж, к Диане. Она уже ждет. Если повезет, он доберется засветло. Одна фара не работает. И никогда не работала, черт бы ее побрал, но если ребята в гарнизонном метеоцентре не ошиблись, он успеет до начала запоздалого снегопада.

Джеймс принялся насвистывать под нос одну из любимых мелодий матери.

Сейчас он испытывал давно знакомое приятное ощущение. Ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения.

Дела потихоньку налаживались.

Хотя предыдущие несколько месяцев гладкими, признаться, не назовешь. Тот телефонный звонок Диане в Гиртон слегка опережал события, если не сказать хуже. Он стал первым шагом на пути к достижению цели – к Рождеству надеть ей на палец кольцо невесты. Проклятая война спутала все карты. Без предупреждения отменили отпуска, эскадрилья занималась учебными полетами и бесконечно патрулировала Ла-Манш. В январе по всей стране бушевали метели, такой холодной зимы не помнил никто. О поездке в Кембридж на машине не могло быть и речи. Если только на танке. Морозы затянулись на долгие недели.

Утешало одно – Диана перезвонила в тот же день, а это хороший знак. Они замечательно поболтали. Джеймс давно понял: девушки обожают отвечать на вопросы о себе. Он живо интересовался, как у Дианы дела в университетском городке, ему удалось даже рассмешить ее. В конце она с восторгом откликнулась на его предложение приехать в ближайшие выходные и сводить ее поужинать.

Ничего не вышло. Пришлось звонить еще раз, чтобы сообщить об отмене отпусков.

Потом грянули лютые морозы. Впервые в жизни невезение тянулось так долго. Разумеется, он писал Диане письма, чтобы не угас интерес. Однако добиться значительных подвижек, не встретившись с ней лично, ему вряд ли удалось бы.

Он надеялся не упустить шанс на Рождество – Арнольды пригласили его к себе в Дауэр-Хаус. Не повезло опять: когда в эскадрилье бросали жребий, кому идти в отпуск, он вытянул короткую спичку. Поэтому Джон Арнольд отправился в Кент один, а ему пришлось остаться в Апминстере в компании таких же неудачников. Какая досада! Не крути он роман в последние пару месяцев с этой милашкой-продавщицей, то полез бы на стену от отчаяния.

Сейчас шла первая неделя апреля 1940 года, он наконец получил отпуск. Снова контролировал ситуацию. Это у него получалось очень хорошо.

Джеймс Блэкуэлл всего добивался сам.

Тем временем мотоцикл Джона Арнольда ехал в противоположном Кембриджу направлении, к Дауэр-Хаусу. Джон тоже получил двухдневный отпуск, впервые после Рождества. Гвен очень соскучилась по сыну. Ее мужу, как ни пытался он изобразить невозмутимость, тоже не терпелось его увидеть. Несколько дней назад по телефону Оливер невзначай спросил, не сможет ли Джон вырваться на денек-другой в Кент: «Маме так тебя не хватает, сынок». И его сердце подпрыгнуло от радости, когда он услышал в ответ: «Наверное, смогу. Передай, что я попробую отпроситься на выходные».

Родители Джона в конце концов смирились с тем, что их сын стал летчиком-истребителем. Судя по всему, особой опасности он не подвергался. По сути, эта война скорее причиняла неудобства и не слишком грозила перерасти в борьбу за выживание. Почти сразу после Нового года ввели нормы на сливочное масло, бекон и сахар, однако вряд ли это было поводом впадать в отчаяние. Теперь дефицитным стал бензин, но и эта проблема не казалась непоправимой.

Эскадрилья Джона и Джеймса не участвовала ни в одной из нескольких случившихся за это время перестрелок в небе. В коротких воздушных боях над морем также не понесла потерь ни одна из сторон. В Бельгии и Франции в районах былых сражений, контролируемых силами союзников, воцарилась тишина. Возможно, устроенный минувшей осенью переполох был всего лишь блефом и герр Гитлер наконец одумается.

– Как говорит Диана, – ласково обратилась Гвен к сыну за завтраком в первый день его отпуска, – у французов огромная армия, а наши все равно им помогают. Только посмотри! – Она протянула ему газету с заголовком на первой полосе: «ГИТЛЕР УПУСТИЛ СВОЙ ШАНС!» – Мне жаль, милый. Знаю, тебе хотелось приключений, но мы с папой считаем, что конец войны уже не за горами.

Мистер Арнольд оторвал взгляд от своей газеты.

– Вообще-то я этого не говорил.

Сын уныло улыбнулся ему.

– Наверное, так и есть, папа. И честное слово, мамочка, я вздохну с облегчением, если ты окажешься права, хотя и буду немного разочарован, как бы эгоистично это ни звучало. Мы все долго и упорно учились… Какое потрясающее чувство, когда несешься в воздухе со скоростью в три сотни миль, дергаешь за кольцо, нажимаешь кнопку – и одновременно пробуждаются восемь пулеметов… Довольно трудно это описать. Грохот стоит непередаваемый, скажу я вам. Будто разом восемь огромных брезентовых парусов яростно рвутся на части. Самолет содрогается, и ощущение такое, что ты… ну, не знаю… карающий ангел, что ли.