Счастливые сестры Тосканы - Лори Спилман

– Надеюсь, что нет. – Тетя качает головой. – Всю жизнь меня просто трясет от несправедливости этой семейной легенды.

– И меня тоже. Бедная девушка подверглась сексуальному насилию, а в результате на нее же еще и навесили страшное проклятие. Черт знает что такое!

– Да уж, стыдоба. Филомена и Мария должны были выступить единым фронтом: крепко взяться за руки и надавать этому похотливому козлу Козимо по яйцам.

Я хохочу во весь голос:

– Аминь!

Меня не покидает ощущение душевного родства с моей «сестрой» из клана младших дочерей. И плевать на разницу в возрасте! Тетя поджимает под себя ноги, и я вижу ее смуглые ступни с оранжевым педикюром.

– Эмилия, я хочу узнать о тебе как можно больше. Расскажи мне о своей жизни.

Я поудобнее устраиваюсь на скамейке и начинаю старательно описывать Дарию и Мэтта, моего кота, мою работу и моих племянниц. Даже про свою маленькую квартирку подробно рассказываю. Получается просто замечательно.

– Вот примерно так. Моя жизнь не такая уж интересная.

– Это не важно, – пожимает плечами тетя, – скоро все изменится. Ты накануне путешествия в Италию! «Все включено»!

«Все включено»? Тетя вроде как учительница на пенсии. Кажется, преподавала историю искусств. Как, интересно, она может позволить себе путешествие в Европу? И такой прекрасный дом, да еще в придачу лошадь и наемного работника? Она что, всю жизнь на эту поездку откладывала?

Я перемещаюсь со скамейки на беговую дорожку с искусственным покрытием.

– Это невероятно щедрое предложение, – говорю я на ходу, – но я никак не могу бросить работу. Так что извини.

– О да! Приготовление канноли – на редкость увлекательное занятие. Не сравнить с каким-то там путешествием по Италии, – саркастически замечает Поппи. – Эмилия, ты молодая женщина. Если тебя не вдохновляет перспектива отправиться посмотреть мир, то дело плохо: можешь прямо сейчас прыгнуть в ящик и сложить ручки.

«Ящик», я так понимаю, – это гроб. Для Поппи такая жизнь, как у меня, равносильна смерти.

Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать ей в ответ, сама еще не решила, что именно, и тут меня на ходу задевает велосипедист.

– Разуй глаза! – кричит он через плечо.

– Простите! – кричу я ему вслед и поскорее возвращаюсь на скамейку.

– Эмилия, дитя мое, – говорит тетя Поппи, – сделай одолжение: перестань извиняться, когда не чувствуешь себя виноватой.

– Что? – не понимаю я.

– Вернемся к нашей поездке. Я все спланировала. Восемь дней в Италии, плюс двое суток на дорогу в оба конца. Поначалу будем любоваться видами Венеции и Флоренции, но в Равелло – это прекрасный город на холмах Амальфитанского побережья – мы должны оказаться двадцать второго октября. – Поппи улыбается, глядя в камеру. – В этот день мне исполнится восемьдесят лет.

– Но, тетя…

– Вылетаем через шесть недель. Я подумала, будет неплохо, если ты приедешь за мной сюда, в Девон. Я живу в двадцати минутах от Международного аэропорта Филадельфии.

– Я не вожу машину.

– Ох уж эти мне жители мегаполисов, – хмыкает тетя. – В таком случае встретимся в Нью-Йорке, в аэропорту имени Джона Кеннеди. Не сомневайся, мы отлично проведем время в Италии. Начнем наше путешествие в Венеции, а потом…

Я растерянно потираю свой шрам:

– Тетя Поппи, пожалуйста, не надо. Я не могу принять твое предложение. Это в принципе невозможно…

– Неправда, в этом мире нет ничего невозможного. – Она пристально смотрит мне в глаза, буквально сверлит взглядом; теперь я даже рада, что мы общаемся виртуально. – Эмилия, невзирая на все твои протесты, я знаю, что ты до смерти хочешь полететь в Италию. Иначе зачем было сообщать в письме свой номер телефона?

– Ладно, – вздыхаю я. – Возможно, я бы и не прочь отправиться в путешествие, но дело в том, что бабушка не позволит. Она хотела ответить тебе за меня, но я настояла на своем. Мне показалось, что будет правильно, если я напишу тебе сама.

Поппи улыбается:

– Кто бы мог подумать? Оказывается, ты не такая уж и трусиха. Бабуля, наверное, взбесилась. Твоя мама была мягкотелой. Рада узнать, что ты способна за себя постоять.

У меня учащается пульс. Я всю жизнь мечтала побольше узнать о своей маме. Только несколько лет назад, после того как бабушка заявила, что хватит уже бередить старые раны, я перестала приставать к отцу с расспросами. О нашем внешнем сходстве я узнала благодаря фотографиям, а сам папа сообщил мне о маме только три вещи: она любила танцевать, ее любимый цвет был синий, и она терпеть не могла пауков. Мне грустно думать, что, возможно, это все, что было известно отцу о его молодой жене.

– А ты хорошо знала мою маму?

– Мы встречались на Рождество и на Пасху. Завидев меня, Джозефина спрыгивала с крыльца и радостно бежала по дорожке навстречу.

Я представила, как тетя кружит мою маму и они обе хохочут, как мы с Мими.

– Роза была против того, чтобы мы виделись чаще. Моя сестра слишком властная. Ну, это ты и без меня знаешь. А Джозефина – она была очень славная девочка.

Я крепче сжимаю телефон:

– Расскажи еще. Она любила в детстве читать? Была любознательной? Доброй? Пожалуйста, тетя Поппи, расскажи все, что ты знаешь о моей маме.

1959 год, Треспиано, Италия

Впятидесятые годы вся Италия – и в особенности так называемый Индустриальный треугольник: Милан, Турин, Генуя – переживала бум. Благодаря плану Маршалла в страну стекались миллионы долларов. Но нашу маленькую тосканскую деревушку Треспиано, что совсем недалеко от Флоренции, эти перемены почти не коснулись. Мой отец был фермером, он всю жизнь работал в поте лица, но вот свалившимся на Италию «даром небес» воспользоваться не сумел.

Бруно, наш старший брат, и красавчик Альберто, жених Розы, трудились в поле вместе с отцом. Каждую неделю они отвозили урожай на рынок и возвращались с деньгами, которых едва хватало на текущие расходы. Да еще наш папа не был собственником земельного участка, он многие годы выплачивал ренту, так что разбогатеть нам было просто не с чего.

Жених Розы первым вслух заявил, что так жить нельзя и надо попытать счастья где-нибудь в другом месте. Дольфи, наш младший брат, был еще слишком юн, чтобы задумываться о таких вещах. А вот Альберто и Бруно тогда уже исполнилось по двадцать четыре года – они были ровесники. Оба парня хотели отправиться в Америку, которая представлялась им землей обетованной.

У Альберто был дядя Игнацио, который уже три года как эмигрировал в Соединенные Штаты и поселился в Нью-Йорке. В письмах он рассказывал племяннику, что вполне доволен жизнью: у него в квартире есть холодильник и машина, которая сама стирает одежду. Игнацио открыл небольшой магазинчик-пекарню в Бруклине, в квартале под названием Бенсонхёрст. В том квартале обосновалось много иммигрантов из Италии. Игнацио писал, что нуждается в помощниках и что если Альберто с Бруно приедут в Америку, то у него они будут за месяц зарабатывать больше, чем дома на ферме за целый год.