Аурика - Елена Вячеславовна Нестерина

– Папу зовут Ксаверий, – сказала Аурика. – Может, найти его по имени и фамилии?

И сейчас Артур пожалел, что зарегистрирован он только в развлекательных соцсетях. Потому что пробежался он везде, где сам значился. Не было там такого дяди Ксаверия. Ну, логично. Нужно регистрироваться в более «взрослых» сетях. Телефон вот-вот разрядится. А значит…

– Я домой, – Артур решительно направился к выходу. – Жди меня завтра. Я приду.

– Да…

Ничего. Пусть Аурика пока остаётся одна – сейчас добраться до компьютера важнее. Так путь к её папе окажется быстрее!

Обернувшись возле металлических ворот, Артур сфотографировал дом. Фотография со вспышкой окончательно разрядила телефон. Такси не вызвать, родителям не сообщить.

И ветер поднялся. «Всё, как мы любим!» – хмыкнул Артур. Вышел за ворота.

И, скользя в непросохших кроссовках по бугристому асфальту, зашагал в сторону шоссе.

Глава 7. Тёмная дорога

Горе путнику, которого застигнет буря в степи. Пусть и степь не особо бескрайняя, и ночь не самая поздняя. Но если ветер сбивает с ног, дождь превращается в град, а низкие тучи не дают возможности разглядеть далёкие фонари у шоссе – то что делать?

Град! В конце июля. Пусть не крупный, но какие же колючие ледяные шарики! Не такое уж и редкое явление в здешних краях, но всё же… Как не вовремя.

Артур шёл и шёл, загораживая лицо согнутой в локте рукой. Как плохо, что за стеной дождя и мелких льдинок не видно фонарей на шоссе – на них он поначалу ориентировался. Почему не видно? Да потому, что он сбился с дороги и идёт не туда! Куда-то вбок – по камням и раскисшей земле. Как возвратиться на старую дорогу? Куда идти? Вправо, влево? Артур остановился.

Что же это такое?.. Что делать? Вернуться в дом с привидением, дождаться утра – и будь что будет? Главное, выжить, а с родителями он всё выяснит?

Град делался, кажется, реже, но усиливался ветер, бил косым дождём, и идти можно было только туда, по той линии, которую он гнул.

Дождь и ветер, без грозы, без молний – молнией хоть на миг что-то освещается, хоть что-то можно увидеть и сориентироваться.

Артур сделал шаг в сторону, повернул голову – в надежде, что где-то мелькнёт фонарь-маячок. И тут, то ли порыв ветра оказался особенно яростным, то ли просто Артур не удержал равновесие, то ли нога на мокрых камнях подвернулась – но он упал.

И почувствовал, что пропадает. Огляделся. С земли всё вокруг казалось ещё темнее и беспросветнее. Тошно и пусто стало на душе. Да, в таких случаях и говорится: пропал человек…

Аурика в тёплом доме пропала, погибла. А тут, под дождём и во тьме это сделать ещё легче… Ночь ещё только настаёт. Кто подстерегает в темноте? Чьё время сейчас начинается? Их не видно – безжалостных хозяев ночи, но где-то ведь они есть, и угадать, когда и где нападёт на тебя ужасное существо, живущее по законам, которые людям не ведомы, невозможно. Растерзанных путников всегда находили и будут находить. Наверное…

«Ты что? Ты что?» – невнятным шорохом в ушах вдруг прошуршало у Артура. Это Аурика? Воздействует? Да не может быть – если бы она так могла, то давно уже папе своему нашептала бы в уши, или сразу в мозг, чтобы он приезжал в свой заброшенный дом, чтобы сам отыскал её несчастное тело. А не в Испании камни возил!

Аурика!

Золотой цветочек-шарик как будто закачался у Артура перед глазами.

Жить!

Артур поднялся на ноги. Повторил это вслух: жить! И зашагал. Куда-то зашагал.

Да, можно идти всю ночь, сил должно хватить. Даже если идти не в ту сторону. Утром всё выяснится, главное, не останавливаться, идти, идти!

Артур шёл, спотыкался, падал, но шёл. Совершенно мокрый, грязный, с разбитыми коленями и ободранными об острые камни ладонями. Постоянно проверял, не выпал ли мобильный телефон из кармана. Будет жалко, там много ценного. Пусть дождь ему не повредит.

А дождь продолжался. Теперь не косой – ветер стих, и дождь полил стеной. Артур шёл и верил, что выберется. Шёл и верил – до тех пор, пока не шлёпнулся в яму. Неглубокую, но полностью состоящую из грязи. Он даже заплакал от бессилия, пока скользил по ней и падал, скользил и падал, наверняка теперь уже убивая телефон… Артур не плакал много лет, а теперь вот! Вот что с ним происходит среди бестолковой мрачной долины! И виной тому никчёмное любопытство, бесполезная суета…

Нащупав на краю ямы корешок, Артур снова заставил себя очень сильно хотеть жить, зацепился за него, подтянулся на руках, закинул повыше ногу. Упёрся ею, перевалился на ровную поверхность. С мыслью о том, что он ещё нужен миру, так что поживёт, Артур поднял голову. И на фоне чуть посеревшего неба увидел чёрный крест. Крест склонился над Артуром. И слегка покачнулся.

… «Всё – судьба показывает, что нет шансов, что впереди смерть. Пожил и хватит!» – так думал Артур, отползая всё же от креста подальше.

Упёрся ступнями во что-то твёрдое. Дотянулся рукой, потрогал – мокрое и скользкое. Деревянное. Ровное.

Туча в небе разорвалась почти над головой Артура, и он смог рассмотреть, что это столб – скорее всего, тот, на котором держались когда-то провода, несущие электричество к дому Аурики. А яма – свежая яма, которую Артур успел уже посчитать вырытой специально для него могилой, образовалась из-за того, что столб отяжелел, размокнув под ливнями, накренился, упал и вырвал пласт земли. Дождь налил туда воды, а Артур плюхнулся в темноте… Чёрный крест – ещё один покосившийся столб с тяжёлой перекладиной.

Но раз столбы, значит, дорога! Артур встал с четверенек, присматривался, приглядывался, выставляя ладони лодочками над глазами. И разглядел.

Дорогу!

Даже если он пойдёт по ней не в ту сторону – то у дома Аурики поймёт это и попросту зашагает в обратном направлении.

Когда разрыв в тучах оказался очень большим, и над Артуром не из чего стало идти дождю, видимость улучшилась. Ночь оказалась не так уж черна. А когда вдали замаячили огни фар – одни, вторые, третьи, Артур понял, что движется он туда, куда надо. К шоссе!

Сначала к шоссе, потом вдоль шоссе. Потом снова под дождём, потом под дождём с элементами града. Затишье сменялось резкими порывами ветра, так что вошёл в рощицу Артур во вполне мирную, а когда выходил, ветер гнул за его спиной деревья, трещал их