Бешеный прапорщик - Игорь Черепнев

– Здравствуйте, мадемуазель, здравствуйте, господин офицер! Вы таки не представляете, как старый Лейба рад видеть у себя в заведении благородных и достойных людей! Проходите, пожалуйста, вот за этот столик, сейчас буду вас угощать!

Мы ненадолго задерживаемся у гардероба, я помогаю Даше (с некоторых пор я стал мысленно ее называть так) снять серебристую каракулевую шубку и остолбеневаю!.. Сказать, что она красива – значит не сказать ничего!.. Белая атласная блузка с пышными кружевами, темно-синий жакет и такая же юбка – все это вкупе с ее медно-рыжими волосами, убранными в замысловатую прическу, моментально вогнало меня в ступор. А лицо!.. А глаза!.. От моего немого изумления она слегка краснеет, но в лукавом взгляде такие чертики пляшут!!!

– Дарья Александровна! Вы… настолько восхитительны, что… Я даже не знаю, какими словами можно выразить… – тут я окончательно путаюсь в великом и могучем русском языке.

– Пойдемте, нас уже хозяин ждет, – довольно улыбаясь, она с истинно кошачьей грацией направляется к столику возле «голландки», источающей мягкое тепло.

Оставив шинель с шашкой в гардеробе, застегиваю ремень с кобурой, оправляю китель и присоединяюсь к ней. Кондитер уже стоит возле столика.

– Чем вы нас угостите, уважаемый?

– Для такой прекрасной дамы, как ваша спутница, старый Лейба может порекомендовать только самые изысканные угощения! – Заметно, что и он потрясен Дашиной красотой. – Я осмелюсь предложить вам свежайшие эклеры, приготовленные за полчаса до вашего прихода, есть также пирожные «Мадлен» и «Макарон». Если пожелаете, можете обратить свое внимание на очень вкусные трюфели, и, конечно же, я сварю вам кофе по своему фирменному рецепту! Такой кофе, как варит старый Лейба, не варит никто! Я делаю это вот уже тридцать лет, и за это время ни один человек не сказал, что мой кофе ему не понравился! Подождите несколько минут, и вы в этом сами убедитесь! – с этими словами он понесся со всей возможной для него скоростью за буфетную стойку.

– Денис Анатольевич, признайтесь, вы меня разыграли. Обещали мне знакомство с таинственным героем, а кондитерская пуста, кроме нас здесь никого нет.

– Это знакомство сейчас произойдет, только прошу, закройте глаза и не открывайте, пока не скажу.

– Хорошо, я закрою глаза, но не обещаю, что не буду подглядывать…

Я с таинственным видом достаю из кармана фигурку маленького самурая, поправляю на нем мечи и ставлю на стол перед Дашей.

– Все, можете открыть глаза, Дарья Александровна!

Самые красивые глаза в мире открываются, видят куколку и распахиваются еще шире в восхищении:

– Боже, какой красивый! Это кто – японец? Какая прелесть!

– Знакомьтесь, отныне это – ваш преданный слуга и защитник, японский самурай, которого зовут… Денио Гуро. Отныне его жизнь принадлежит вам и единственная задача в этом мире – защитить вас от любой опасности и неприятности, какими бы они не были. Сейчас он принесет клятву верности, и освободить его от этой клятвы сможете только вы или смерть. Ты клянешься, Денио Гуро, защищать госпожу, не щадя своей жизни?

Наклоняю куклу в почти традиционном японском поклоне и отвечаю за нее: «Хай!»

Даша медленно берет фигурку в руки и смотрит на меня каким-то новым, глубоким, серьезным взглядом.

– Денио Гуро… А почему самурай? Они лучшие воины, чем наши богатыри, например?

– Нет, самураи, как и богатыри, были кастой профессиональных военных. В наше время их бы назвали нетитулованными или служилыми дворянами. Они с детства воспитывались как воины, готовые умереть в любой момент. Самурай скорее сделал бы сеппуку, чем нарушил свою клятву или кодекс Буси-до, в котором, кстати, сказано: «Если самурай стоит перед выбором: жить или умереть, то он должен выбрать смерть».

– У каждой клятвы есть две стороны. Я тоже клянусь, что буду любить и оберегать тебя, мой отважный рыцарь! – Даша обращается к кукольному самураю, затем задает вопрос мне. – А что такое «сеппуку»?

Видя, что к нашему столику уже спешит Лейба с подносом, на котором «дымится» небольшой кофейник и стоят две маленькие чашечки, я вынужден поторопиться с ответом:

– Сеппуку – это особая форма ритуального самоубийства… Подробнее могу рассказать на обратном пути. А сейчас мы будем пробовать самый лучший в мире кофе самого лучшего в мире кондитера…

– Я таки вижу, что вы не успели даже соскучиться, как я успел сварить кофе. – Кондитер аккуратно расставил на столе чашечки с блюдцами и кофейник. – И еще раз не успеете соскучиться, как будете пробовать вкусные пирожные, – он опять убежал, но через минуту появился у стола с большой тарелкой разных вкусностей. – Таки пробуйте все, чтобы потом помнить, где вы получали такое удовольствие. Особенно порекомендую эклеры, таки я не зря предчувствовал, что сегодня будут в гостях такие хорошие люди… Не буду мешать, если я понадоблюсь, вы только подумайте, и я таки сразу буду здесь…

– Денис Анатольевич, а вы подробно знаете японские обычаи? Расскажите что-нибудь…

– Боюсь, что не так уж и много. И в основном про японских воинов – самураев, ниндзя…

– Про самураев я уже немного от вас услышала, а кто такие нидзя?

– Правильно называть их «ниндзя». На русский язык «нин» переводится как «красться, скрываться», слово «ниндзя» еще часто переводится, как «скрывающий личность». Это – профессиональные шпионы и диверсанты, отлично организованные и обученные. Никто в мире не может с ними сравниться.

А самураи – это каста воинов, по аналогии с Европой это – рыцарское сословие, но есть и отличия. Если рыцари в своем большинстве хорошо умели только воевать, то настоящий самурай должен был разбираться в буддийской философии, живописи, музыке и поэзии. Особым шиком считалось сочинять стихи-хайку, в трех строчках порой заключался огромный смысл: и жизненный, и философский.

– А вы можете что-нибудь прочитать, господин самурай? – Даша насмешливо прищуривается.

– А могу, слушайте:

Или вот еще:

– Как здорово! Несколько слов, а нарисована целая картина!.. А чьи стихи вы читали на посиделках? Стиль не японский, а смысл… Тоже несколькими строчками создан целый мир ощущений… Кто их автор?

– Я их вычитал в каком-то литературном альманахе и не запомнил автора… – Да простит меня Мария Семенова, но она напишет своего «ВОЛКОДАВА» только в девяностые. А как я сейчас объясню это Даше?

– Но запомнили стихи…

– Такие стихи стоит запомнить, они сразу на душу ложатся.

– Почитайте, пожалуйста, еще, если помните. – Подперев ладошкой щеку, моя собеседница готовится слушать.