Трепет. Его девочка - Чарли Маар

- Прости меня, малыш, - не перестает повторять, снова целует, прижимает мое мокрое голое тело к себе. Теплая вода пропитывает его брюки и рубашку. Я невольно смотрю вниз на оттопырившуюся ткань его штанов, мокнущих от воды. Он меня хочет, но ничего не делает, чтобы утолить собственное желание. Стиснув зубы Рустам продолжает гладить меня, ласкать тело теплыми мокрыми руками. Я перевожу взгляд на его лицо. Темные глаза горят, подбородок напряжен, словно он держится из последних сил, когда пальцы проходят по соскам, обводят твердую горошину, следуют ниже, костяшками поглаживают живот.

Я сглатываю, потому что между ног вновь рождается сладкое томление и напряжение. Мое тело теперь знает, какое удовольствие могут доставить одни лишь его руки. Закрываю глаза и судорожно вздыхаю. Мне страшно представить, что было бы, если бы Рустам пошел дальше. Если бы сегодня на меня обрушилось все, не только наслаждение от его пальцев, губ и языка, если бы мы действительно занялись сексом, если бы я лишилась с ним девственности. Я бы сошла с ума. Я бы не выдержала. О чем я думала, когда пыталась взбесить его? Неужели я действительно считала, что смогу с ним играть? Игрок из меня так себе. Между ног до сих пор ноет от моей игры.

- Легче? - спрашивает Рустам. Его внимательный, слегка виноватый взгляд исследует мое лицо.

Я коротко киваю, хотя на самом деле не испытываю облегчения. В душе полный раздрай, тело дрожит, стыд отравляет кровь и подталкивает горечь к горлу. Теплая вода немного успокаивает спустя несколько минут, а еще успокаивает то, что Рустам не лезет ко мне, не рычит больше и не продолжает. Вместо этого помогает мне вылезть из ванны. Обращается со мной как с маленькой. Я в таком смятении, что мне даже плевать, что стою абсолютно голая перед ним, он намеренно отводит взгляд, срывает чистое новое полотенце с крючка и закутывает меня в него. Несет обратно в комнату. Сам мокрый насквозь, но ему, кажется, плевать. Слезы снова собираются в уголках глаз от нежности, которую я ненавижу едва ли не больше, чем страсть, которую он испытывает ко мне, которую заставляет меня испытывать к нему.

Рустам опускает меня на кровать, одновременно с этим прижимается к моим губам, я не могу удержать стон, когда между ног опускаются его бедра, холодная мокрая ткань брюк касается кожи, напряженный член упирается в мою промежность ничем сейчас не прикрытую. Все еще влажную после оргазма. Я ногтями впиваюсь в его плечи, всхлипываю и пытаюсь оттолкнуть. Нет, нет... пожалуйста, только не снова. Прошу, не начинай снова.

Он отрывается от моих губ, лбом утыкается в мой лоб, смотрит, как слезы тонкими дорожками стекают по вискам.

- Прости. Больше не обижу, Яна. Я ничего тебе не сделаю.

- Отпусти меня, - шепчу еле слышно, глотая слезы.

Мне страшно просить его об этом. Как я могу? Он помог мне, помог Саше, а я... Я ничего ему не дала взамен. Я даже отплатить за помощь нормально не могу. Даже поблагодарить не смогла его достойно. Только злилась и рычала. Кончила и сразу обвинила его в своей же страсти. И чего я теперь жду? О чем прошу? Чтобы он оставил меня, при этом не оставляя Сашу?

- Я не могу... - отвечает мужчина спустя минуту молчания.

- Ты меня сломаешь, Рустам. Убьешь, уничтожишь...

Так и будет. Я знаю, если останусь с ним, рано или поздно сломаюсь. Невозможно вечно бороться с пагубными чувствами внутри себя. Из боя с самим собой люди всегда выходят покалеченными.

- Ты меня уже сломала. Убила, уничтожила, Яна. Без тебя я не хочу дальше... Не получается. Я вовсе не собирался на тебя набрасываться, - хрипит мужчина мне в губы. - Я хочу, чтобы ты просто была рядом. Позволила мне любить тебя, но я не железный... Ты... доводишь меня до безумия. Каждое твое слово, каждый взгляд в мою сторону... сводят меня с ума. Не играй со мной, девочка, не говори лжи и не провоцируй, это, бл*дь, сложно - сдерживать себя. Больше всего я сейчас хочу не останавливаться. Ты же чувствуешь это...

Он толкается бедрами вперед. Я выпускаю воздух с шипением сквозь стиснутые зубы, потому что это приятно. Это очень приятно и от этого мне тошно. Мне больно.

- Я хочу тебя. Очень хочу, но я не хочу, чтобы ты считала, что платишь мне за помощь своим телом.

- Но ведь так и есть... Я плачу. И я не хочу тебя хотеть.

- Я хочу, чтобы ты хотела меня хотеть. И так будет.

Он снова вдавливается в меня своим членом. Я зажумриваюсь, стараясь не представлять момента, как он входит в меня, как ощущается внутри, но представляю, ноги инстинктивно раздвигаются, сгибаются в коленях и поднимаюся чуть выше. Ненавижу себя за эти мысли.

- Нет ничего неправильного в нас с тобой, девочка.

Язык мужчины проходится по моему виску, ладони сжимают бедра, лезут под полотенце, мнут ягодицы. Слышу его хриплый выдох. Понимаю, что мы сейчас по грани ходим, и чтобы сорваться в пропасть, достаточно опустить руку, расстегнуть ширинку на его брюках и оттянуть влажную ткань вниз...

*************

- Все в нас с тобой неправильно, - отвечаю тихо, отворачивая лицо, когда губы Рустама снова проходятся в опасной близости от моих.

Он слегка приподнимается на локтях, пальцем вытирает слезы с моих глаз и заправляет прядку волос за ухо.

- Я люблю тебя, Яна.

- Я тебя не люблю, - отчаянно трясу головой.

- Пока так и есть. И только поэтому я сейчас уеду.

Сжимаю кулаки, ногтями больно впиваясь в кожу. Я прекрасно помню его слова про других женщин, и знаю, что если он уедет, то вряд ли останется этой ночью один. В том состоянии, в котором он сейчас находится, не думаю, что Рустам спокойно вернется в свой дом, чтобы просто поспать. Регина тогда в ресторане говорила, что он ее... трахал... в машине после того, как встретил меня в молле. А ведь тогда ничего особенного между нами не произошло. Что же с ним сейчас творится?

Удерживать я его не имею никакого права, хотя внутри все начинает болезненно сжиматься от одной мысли, что он будет с кем-то. Но если просить его остаться, значит, позволить ему продолжить, поэтому я ничего не говорю, когда он медленно поднимается с кровати и