Танковые асы вермахта. Воспоминания офицеров 35-го танкового полка. 1939–1945 - Ганс Шойфлер

– Бросай оружие! Руки вверх! Иди туда! – кричали им по-французски.

Это были те крохи необходимого в подобных случаях французского языка, сидевшие в голове каждого немецкого солдата. Между боями плачущие матери-беженки вытаскивали детей из машин и брали на руки. За час было захвачено около 1000 пленных и 100 транспортных средств. Все равно их никто не считал. Пленных отправляли в тыл без всякой охраны. Если кто-то и бежал, то это не имело никакого значения. Главное – не останавливаться надолго!

И путь наших войск пролег через прекрасную старинную крепость Семюр-ан-Осца. На восточных окраинах нам встретилась кавалерийская колонна. Солдаты смотрели на нас с удивлением. Никто не обратил на них внимания. Нас не заинтересовали несколько запряженных лошадьми повозок. Не потревоженные никем, кавалеристы продолжили кормить своих животных.

Впереди опять раздалась стрельба. Где-то застрочил французский пулемет. В Масене дорогу нам перекрыли заграждения. С кавалерийскими частями мы справились быстро. Танки обошли застроенный район слева. Мы выскочили на перекресток к югу от Масена и натолкнулись на еще одну длинную неприятельскую колонну. Вражеские солдаты открыли беспорядочный огонь. Затем несколько наших солдат были вынуждены выйти из машин, чтобы проверить множество французов, которые лежали, притворяясь мертвыми, в придорожных канавах, и вернуть их к жизни. Мы двинулись дальше вперед, а еще 200 пленных отправились в тыл.

Находясь в «кюбеле», не можешь чувствовать спокойствия. С ближайшей опушки вновь донеслась стрельба. Повсюду стояли брошенные французские машины. В каждой деревне были сооружены по большей части примитивные баррикады, которые защищались пехотными цепями того же рода, который уже описывался ранее. Мы не слишком обращали на них внимание. Мы устали, очень устали. Некоторые из наших танков требовали ремонта. Мы достигли цели дня – Бро, – а затем с 16:00 до 17:00 весь полк расквартировался там. Нам разрешили отдохнуть до 7:00 утра. После ежедневных переходов по 100 и более километров танковая мощь полка составляла 40–60 машин. Но мы все знали о настоятельной необходимости отрезать неприятеля на линии Мажино. Это означало: вперед, все время вперед, даже если под конец в полку останутся одни грузовики.

На следующий день казалось, что линии обороны неприятеля прорваны. Противник больше не мог оказать существенного сопротивления. Моторизованная пехота ушла вперед; танковая бригада следовала за ней. Начиная с этого момента марш превратился в увеселительную поездку по прекрасной Франции. Солдаты говорили об этом так: «На крупповском спортивном автомобиле по Бургундии к Средиземному морю»[8].

Продуктовыми пайками нас также снабжали исправно. Качество было выше всяческих похвал. Повсюду нам оставалось позаботиться только о бутылочке вина прямо от изготовителя: помар, божоле, макон и прочие. Вишни и персики созрели. Шоколад каждый день давали вместе с пайками.

По радио сообщили о ратном подвиге, совершенном обер-лейтенантом Мальгутом на Сене. Также передали о захвате 39 самолетов. Мы слышали заявление маршала Петена о том, что французская армия на грани краха.

Мы двигались маршем по прекрасной горной сельской местности и великолепным долинам. Все подгоняло нас вперед. Не было обычных препятствий войны и дорожных пробок. Поздно вечером мы вышли к Дижону.

Мы увидели этот приветливый город 18 июня. В полдень мы вошли в его восточное предместье.

19 июня нам предоставили день отдыха. Он пошел на пользу и нам, и танкам.

20 июня марш на юг по землям прекрасной Бургундии с отличными дорогами без заторов продолжился. Мы ехали параллельно горам до самого города Шалон-сюр-Марн. Это великолепный плодородный край. Вдоль дорог тянулись виноградники. Мы любовались широкой и живописной долиной Соны. Местность напоминала нам долину Майна. Лишь люди и несхожая архитектура говорили нам о том, что мы не в Германии.

21 и 22 июня мы катили по магистралям вниз вдоль Соны через Турню и Макон. Затем въехали в крупный город Лион, пересекли мост через Рону и расквартировались на южных окраинах. Город был вписан в пейзаж очень красиво. Черные, крашенные сажей дома южной архитектуры. Гражданские тоже выглядели непривычнее по мере того, как мы все дальше продвигались на юг. Там с одной стороны из долины Роны поднимались зеленые хребты – это были горы Севенны; с другой стороны (с востока и юго-востока) нас издали приветствовали покрытые снегом и ледниками вершины Альп[9].

Переговоры о перемирии начались. Но по-прежнему оставалось крайне важным и дальше оказывать определенное давление на противника, чтобы лишить его надежды на организацию сопротивления в Альпах. Также было необходимо совершить трудное наступление по высокогорью в тыл французской альпийской общевойсковой армии, чтобы облегчить положение итальянцев[10]. Поскольку горная местность не позволяла применить танки, на этот раз мы не были задействованы на линии фронта.

23 июня мы вышли в 17:00. Через Вьен мы прошли 60 километров на юг до Сен-Валье. Полк был расквартирован здесь утром 25 июня и оставался до 26 июня.

Прекращение огня вступило в силу с 1:35 25 июня. С этого момента французская артиллерия и пехота открывали огонь крайне редко. Никому не хотелось умирать смертью храбрых в конце военной кампании. Дорожный знак указывал на юг: «Марсель, 196 километров». Несмотря на установившуюся тогда дождливую погоду, глубоко врезающаяся в горы долина Роны с ее кажущимися бесконечными зарослями виноградников, широкой рекой, живописными деревнями и городами производила впечатление великолепной театральной декорации. Местное население было несказанно доброжелательно, особенно после прекращения огня. Казалось, с их плеч свалилось огромное бремя.

Военная кампания закончилась. Продолжится ли война? Когда и где? В то время мы этого не знали.

Полк развернулся. Мы возвращались на север, как будто в мирное время.

В ходе Западной кампании полк потерял 59 человек убитыми и 109 ранеными.

Личные воспоминания Германа Хосса, лейтенанта и офицера связи танковой бригады