Роковое наваждение - Оливия Гейтс

Наоми неуверенно посмотрела на Селену.

– Вы может говорить о чем угодно в присутствии жены. Я все равно потом расскажу ей все, а так вы освободите меня от ненужного пересказа нашего разговора.

Селена возмущенно посмотрела на мужа и обратила на Наоми взгляд, полный сочувствия и понимания.

– Вы не обязаны все рассказывать при мне. Я могу уйти, если так вы будете чувствовать себя более комфортно.

Наоми остановила Селену.

– Ох, нет, пожалуйста, останьтесь. Я просто не была уверена, как на это посмотрит мистер Сарантос, и предпочла бы, чтобы вы остались.

– Без сомнений, чтобы стать защитой против проявлений его дурного характера. – Селена ободряюще улыбнулась Наоми. Аристидес, улыбнувшись в ответ, взял ее за руку.

Как же восхитительно было смотреть на эту влюбленную пару, касающуюся друг друга и готовую внимательно выслушать другого человека! Два равных по внутренней силе человека, которые связали свои жизни и стали еще могущественнее в своем единстве. Их объединяла не просто любовь. Это слияние душ. И каждая секунда с ними еще больнее ранила Наоми. Какой кошмар ожидает их с Дорой, если Аристидес не сможет помочь. Сделав глубокий вдох, Наоми рассказала все.

Они внимательно выслушали, хотя реагировали по-разному. Селена выглядела обеспокоенной и опечаленной, словно представляла боль Наоми, которую заставляли сделать эмоционально нелегкий выбор, а судьба ребенка стояла на весах. Аристидес с каждой минутой становился рассерженнее. В конце концов, явно вскипел от гнева. По натуре он был защитником, поэтому ему претило то, что кто-то посмел играть в жестокие игры со слабыми, а особенно манипулировать женщиной. А то, что затеял все это его брат, которого он явно не считал достойным человеком, просто выводило из себя. Казалось, тот факт, что кто-то из его семьи способен на такое, задевало его гордость и приводило в бешенство. К тому моменту, как Наоми закончила свой рассказ, взгляд Аристидеса стал таким же холодным, как у брата, показался таким пугающим, что Наоми еле удержалась, чтобы не начать оправдывать Андреаса. Но нашла в себе силы промолчать. Нельзя испортить впечатление от своей мольбы о помощи, чтобы защитить Андреаса от гнева старшего брата.

Она всего лишь хочет, чтобы ее и Дору оставили в покое, и не желает, чтобы пострадал Андреас, несмотря на то что его явно не заботило, что он причиняет боль.

Аристидес сжал ладонь Селены, отпустил и встал. Наоми быстро последовала его примеру, собираясь извиниться и все объяснить. Он остановил и сжал ей руку.

– Мисс Синклер. Наоми. Вам не стоит больше беспокоиться. Петрос был мне как младший брат, когда мы жили на Крите, он для всей нашей семьи был близким человеком. Когда он переехал, нам так и не удалось возобновить отношения, дружба с Андреасом отдалила его от нас. Не могу передать словами, насколько мне жаль, что я ничего не знал о жизни вашей семьи, о том, что он женился и погиб. Но теперь мне известно, что у него осталась дочь, уверяю вас, она мне так же дорога, как и остальные племянники и племянницы. И я не позволю никому нарушать спокойствие ее жизни и вашей, тем более Андреасу. Я сам с ним разберусь.

Наоми поблагодарила его за помощь, выслушала сочувственные слова Селены и покинула кабинет в странном состоянии. Она лишь надеялась, что ее действия не приведут к окончательной ссоре братьев. Но дело сделано. Теперь Аристидес потребует, чтобы Андреас отступил, и, возможно, даже каким-то образом на него надавит. Ясно, что Андреас так легко не отступит. Если вообще когда-нибудь отступит. Он настолько могущественный и влиятельный, что готов к любым потерям в бою. Именно поэтому так многого достиг в бизнесе.

Теперь Аристидес стал ее союзником. Он выиграет ей немного времени или сможет помочь урегулировать ситуацию на приемлемых для нее условиях.

Ну, или же вся эта затея плохо кончится. Не в состоянии больше думать о последствиях сегодняшнего визита, Наоми надеялась, что все разрешится с минимальными потерями и они с Дорой смогут избежать холодных лап Андреаса.

Андреас остановился возле главного офиса старшего брата. Тот позвонил ему час назад и приказал явиться. Последние слова – «сейчас же» – до сих пор болью отдавались в ухе. Сначала он хотел послать брата, игнорировать звонок, если бы не знал, зачем тот его вызвал. Наоми. Ничего другого в голову не приходило. Аристидес за много лет звонил всего четыре раза: сообщить о похоронах Леонидаса, пригласить на свадьбу и первый день рождения сына младшей сестры, который совпал с днем ее свадьбы. Андреас приехал на свадьбу Каллиопы, потому что позволяла ситуация. Другое важное семейное мероприятие неудачно выпало на следующий день после того, как Наоми ушла от него, назвав монстром. Неожиданный требовательный звонок Аристидеса точно с ее подачи. Видимо, решила обратить на него разгневанного Аристидеса, чтобы появился шанс на победу. Но Аристидес и обладает огромной властью. Если на земле и существует мужчина, способный противостоять Андреасу, то это только Аристидес. Наоми, должно быть, полагает, что тому удастся выиграть для нее время, чтобы она смогла найти иной выход. Что угодно, лишь бы не сдаваться. Его сильная и смелая львица!

Но прошлой ночью она сама пришла к нему, прекрасная и рассерженная, выплеснула на него всю страсть и агрессию, била, кусала, терлась об него до тех пор, пока он не дал то, чего она так упорно требовала. Их близость была такой же восхитительной, как прежде. Даже лучше, словно за время разлуки взаимное влечение стало сильнее, желание до боли невыносимым, а наслаждение пронзительно острым. Но как только он понял ее мотивацию, сразу охладел, пусть и на несколько минут. Он всегда был уверен в том, что она сделает все, лишь бы оказаться под ним, как и он, чтобы она оказалась там. Конечно, у нее была причина так поступить, она действовала в интересах Доротеи, но это лишь отговорка. Она по-настоящему его хотела. Ради Доротеи или по иной причине, она бы никогда не оказалась в постели с другим мужчиной. От одной этой мысли кровь вскипала от гнева.

Прошлой ночью случилось кое-что важное. То, что произошло между ними, было потрясающим, настоящим. Чудесная химия чувств и бесконечное наслаждение. Как это она сказала, «нездоровое сексуальное влечение». Он бы заменил «нездоровое» на «вызывающее зависимость» или «порабощающее». То, что произошло, было чудесным, не поддавалось описанию. На протяжении долгих лет разлуки его плоть возбуждалась и твердела, стоило лишь вспомнить о том, как когда-то он проникал в жаркое лоно, прикасался к бархатной коже, ласкал соблазнительные изгибы прекрасного тела, он еще помнил чарующий запах ее возбуждения, манящий и женственный. Какое-то облегчение на короткое время он мог испытать лишь, когда прокручивал в голове многочисленные эпизоды страстного слияния их тел. После четырех мучительных лет он так же злился, как и Наоми, но по другой причине. Он негодовал, что эта женщина все еще имела над ним власть. Он вернулся, чтобы снова завладеть ею, и надеялся, что на этот раз все будет по-другому и он излечится от безумной зависимости, хотя какое-то время будет испытывать влечение, которое затем угаснет. Но, увидев Наоми, прикоснувшись к ней, он загорелся с прежней силой, даже больше. Все в ней – мягкость и шелковистость кожи, мелодичность стонов, вкус поцелуя, теплое дыхание, чарующий взгляд, каждое движение – разжигало страсть. Она словно создана как идеальный наркотик для него, афродизиак, ниспосланный на землю жестокими богами, чтобы наказать его.