Секс-рабыня - Джулия Джеймс

– Polizei…

Анна рванулась вперед.

– Пожалуйста… не надо! Не надо… не надо вызывать полицию.

В ее голосе зазвучала паника. Он не должен обращаться в полицию… не должен! Они начнут расследовать обстоятельства кражи. Дженни поймет, что из-за нее подруга может оказаться в тюрьме… и во всем признается. Анна не сомневалась, что та молчать не станет.

И последствия даже страшно представить. Дело дойдет до суда, Дженни окажется за решеткой, а так как история неизбежно попадет в газеты, то явится мужчина, который угрожал забрать у нее ребенка, и заберет его себе. В результате Дженни потеряет сразу и свободу, и ребенка. Жизнь бедняжки будет окончательно погублена.

Анна не могла этого допустить.

И если есть способ избежать скандала, то, значит, ей придется хвататься за него, каких бы жертв от нее он ни потребовал.

Лео Макариос положил трубку и снова повернулся к ней.

– Мне нужно знать… знать… точно, что именно подразумевалось, когда ты сказал… Если бы я согласилась на… на… возмещение, о котором ты… говорил. Я имею в виду… как… долго… и… когда?

Он насмешливо смотрел на нее.

– Как долго? – повторил он. Его голос внезапно стал чуть ли неласковым. – Миз Делейн… пока я не получу все, что мне от тебя нужно. Или… – в его голосе появилась нотка, от которой у нее по спине побежали мурашки, – пока ты не доставишь мне достаточно удовольствия, чтобы я тебя досрочно освободил. Я выразился достаточно ясно? Или тебе нужно конкретно объяснить, что ты должна будешь сделать, чтобы заслужить досрочное освобождение?

Он явно насмехался над ней, дразнил, испытывая ее терпение.

– А… – Она опять нервно сглотнула слюну, заставляя себя продолжать. – А если я… если я соглашусь на твои условия, то… то ты не обратишься в полицию, или в прессу, или… к кому-нибудь еще? Никто не узнает о нашем с тобой договоре, кроме… тебя?

Его губы презрительно изогнулись.

– Никто не узнает, что Анна Делейн – воровка… ты это имеешь в виду?

– Да.

Анна пристально смотрела на него. Ей было совершенно необходимо услышать от него обещание хранить молчание, в этом случае она могла скрыть правду от Дженни, сказав той, что ей удалось незаметно подложить браслет к другим украшениям. Конечно, еще не факт, что Дженни поверит ее словам, для этого придется разыграть перед ней целую театральную сценку, но об этом можно подумать позже. Не сейчас, когда Лео Макариос смотрит на нее с нескрываемым презрением.

Внезапно Анна поняла, что раз она согласилась на гнусное предложение Лео Макариоса, то теперь ей терять больше нечего, все равно хуже не будет, и, значит, можно показать зубы. Какая разница, что он о ней думает? И какая разница, считает он ее воровкой или нет? Тем более что она чувствовала себя чуть ли не героиней, ведь она спасала свою подругу и ее ребенка!

Анна гордо выпрямилась и с вызовом посмотрела на Лео. Заметив, что это ему не понравилось, она испытала мрачное удовольствие. Но с другой стороны, конечно, неразумно сердить человека, который может запросто засадить тебя за решетку.

Да к тому же это еще и несправедливо, вынуждена была признать она. Ведь Лео совершенно искренне считает ее воровкой. И имеет полное право сердиться на нее!

Но разум подсказывал ей, что, продолжая сердить Лео Макариоса, она гораздо меньше рискует, чем если бы вызывала у него какие-нибудь другие, более нежные чувства.

Она взяла на себя преступление Дженни и должна довести дело до конца. И лучше всего не думать о том, на что она только что согласилась.

– Ну, – услышала она собственный голос и изумилась, как спокойно, почти безразлично он звучит, – что же теперь будет?

– Что теперь будет, миз Делейн? – Он глядел на нее с прежним холодным презрением. – Ты уберешься с моих глаз. Пока я не передумал и тебя не бросили в тюрьму, где и место такой воровке, как ты! Уходи!

Лео сидел за рабочим столом мрачнее тучи, едва сдерживая гнев. Как она смела так поступить с ним! А потом стояла перед ним и лгала ему в лицо. Притворялась, будто невиновна, хотя в кармане у нее лежал ворованный браслет.

И ведь могла выйти сухой из воды!

Он снова вспомнил, как она шла к входной двери изящной, уверенной походкой, будто не обращая внимания на поиски браслета за своей спиной.

Но она себя выдала, когда инстинктивно провела рукой по карману.

Проверяя, там ли еще находится кое-что…

И он сразу догадался, что воровка – она.

Анна Делейн специально уронила вазу с драгоценностями и стала поднимать их с пола. Зато теперь она находится в его полной власти! Никакой полиции… никакой гласности… никакой тюрьмы.

Анна Делейн загладит свою вину перед ним так, как ему заблагорассудится. Какой же сладкой окажется месть!

Он не нужен ей в постели? Она считает себя слишком добродетельной для его желаний? Вот теперь у него появится время и возможность получить исчерпывающие ответы на эти вопросы.

Его губы изогнулись в зловещей улыбке.

Она будет умолять его заниматься с ней любовью! А когда он утолит свою похоть, то без всякой жалости выставит ее за дверь!

Анна сидела в широком кожаном кресле в салоне первого класса и невидящим взором смотрела на глянцевый журнал у себя на коленях.

Рядом с ней сидел Лео Макариос, который работал на ноутбуке и пока не сказал ей за весь полет ни единого слова.

Он вообще не обращал на нее почти никакого внимания с тех пор, как она выбежала из его кабинета, взяв на себя вину за преступление, которого не совершала.

У нее не было другого выхода. Она все время повторяла это самой себе.

Анна заставила себя вернуться в комнату Дженни и объявила той, что сумела незаметно положить браслет под стол в зале.

– Они просто подумают, что его не заметили, когда искали, вот и все.

Ее подруга облегченно вздохнула.

– Извини. И большое спасибо. Ты спасла меня. Я на всю жизнь в долгу перед тобой. Должно быть, у меня помутился рассудок в тот момент, – прошептала она, потом закрыла лицо руками и расплакалась.

Вечером состоялся заключительный прием. Начался он с того, что все четыре модели спустились по большой лестнице под музыку Штрауса и аплодисменты зрителей. На них в последний раз сверкали драгоценности Левантски.

Анне понадобилась вся ее выдержка, чтобы дождаться конца этого вечера.

Когда прием наконец закончился, она стремглав бросилась обратно в свою комнату и заперла дверь.

Если Лео Макариос захотел бы войти, ему пришлось бы проломить ее топором. Что ее ждало впереди, одному богу было известно… и еще одному человеку.