Завоевание Англии норманнами - Сара Орне Джуэтт

Если поломать голову и проанализировать события, относящиеся ко времени правления Вильгельма, можно обнаружить, что иногда он выступал против Рудольфа в союзе с графом Парижа Гуго. В другие времена он был в союзе с Рудольфом, хотя и не называл того королем. Но чаще он не имел ничего общего ни с одним, ни с другим.

Большинство норманнов приняли христианство за много лет до описываемых событий, во времена правления Рольфа, и прошли обряд крещения, но некоторые отказались от него и по-прежнему придерживались обычаев предков. Эти люди образовали отдельное "сообщество" или колонию около города Байе и даже после смены нескольких поколений, внешне придерживаясь существующих обычаев, в душе оставались северянами. Они очень выделялись среди других норманнов своей буйностью и почти не прекращающейся оппозицией по отношению к герцогам. Некоторые из них прикрепляли к щитам старые языческие символы и шли в битву, выкрикивая северный поенный клич "Thor aide!" ("Тор, приди на помощь!") вместо благочестиво-христианского "Diew aide!" ("Помоги, Господи!") или "Dex aide!", как было принято в Нормандии.

Даже если следы язычества все еще сохранялись в душе самого Рольфа, можно быть абсолютно уверенным, что его сын, наполовину француз по происхождению, был почти полностью французом в чувствах. Однако мы не должны забывать: он был не сыном Гислы, сестры короля, а сыном Пиппы из Байе. У нее был брат или, скорее, сводный брат, которого звали Бернард Сенлис. Несмотря на то что Рольф был убийцей его отца, что никак не способствовало дружбе, он, похоже, очень сдружился с северным вождем.

Последствия войн были так привычны в те далекие дни, и так много людей яростно враждовали друг с другом, что пример таких искренних, добрых отношений в преданиях о ранних норманнах удивляет. Даже глупая кличка жены Рольфа "Пиппа" — название куклы или какой-нибудь маленькой безделушки — благодаря которой было забыто ее собственное имя, это намек на нежность и признак наличия домашнего уюта, который было бы обидно потерять. Что касается Бернарда Сенлиса, он защищал не только права детей и внуков Рольфа, но и их жизнь, и, если бы не он, преемники Рольфа никогда не стали бы герцогами Нормандии.

Несмотря на унаследованную от предков власть и личную храбрость, Вильгельм оказался в очень трудном положении. Он был верен своим взглядам на право и могущество, и можно полагать, что по своей полуфранцузской, полунорманнской природе мог бы правильно понять обе стороны, которые очень скоро стали противостоять друг другу в Нормандии. Он правил как французский принц. Он и его сторонники страстно желали сохранить место в общей конфедерации Франции. Столь же страстно они желали, чтобы Нормандия была французской по религии, манерам и обычаям. Единственное, чего они не хотели, так это поглощения Нормандии Францией в политическом смысле. Хотя и были некоторые люди, датчане по происхождению, старые товарищи Рольфа, которые соглашались с этой точкой зрения и были готовы разделить судьбу Франции (среди них были Ботто, старый наставник Вильгельма, Ослак и Бернар Датчанин, о котором мы еще услышим), но существовала и большая группа норманнов, которые протестовали, причиняя массу неприятностей.

Французская речь Вильгельма и его французские друзья стали причиной того, что ему уже перестали доверять и даже перестали любить многие из его собственных подданных. Все еще сохранялось сильное влияние язычества и прежних традиций в тех областях Нормандии, которые заселялись первыми; в то же время на новых территориях Бретани некоторые независимые датские города, населенные главным образом потомками тех, кто проторил себе путь в страну еще до Рольфа, были еще менее готовы к французскому правлению, чем норманны. Объединившись, союзники, недовольные норманнами, организовали мятеж. Предводителем его стал один из бретонцев, независимый датский вождь. Мятежники, требовавшие одной уступки за другой, насмерть перепугали герцога Вильгельма: он даже предложил оставить свое герцогство и просить защиты у своего французского дяди, Бернара Сенлиса. Можно подумать, что во время этой кампании Вильгельм забыл свой знаменитый меч дома. Однако выясняется, что его старый советник, Бернар Датчанин, убедил его вернуться и дать отпор бунтовщикам. В результате была одержана окончательная победа и мятеж на этот раз был подавлен. В старых хрониках замечательный успех Вильгельма описывается как чудо.

Две норманнские группы удерживали отдельные территории и были разделены географически. Каждая из них мечтала о том, чтобы держаться отдельно и не быть связанной с другой. Христианский герцог, который любил французские язык и правительство, должен был удерживать христианские Руан и Эвре, которые оставили французы.

Что касается язычников-датчан на западе, то они предпочитали не зависеть от вождя, который отвернулся от традиций и верований предков. Определенное время мятежники вынуждены были скрывать свое недовольство и терпеть обиды, поскольку их противники являлись их хозяевами. А Вильгельм мог рассчитывать по мере расширения своих владений на все большую роль во французской политике.

В течение всей жизни его не оставляли религиозные порывы, и, как известно, одно время было очень трудно удержать его от монашеского обета. Тем не менее он не был слишком щедр в отношении церкви (чего, казалось бы, следовало ожидать от хорошего монарха). Большинство аббатств и храмов, пострадавших во времена пиратских опустошений, продолжало влачить жалкое существование, а некоторые из них были совершенно покинуты. Его правление описывается как справедливое и энергичное, как правило, подданные любили его и поддерживали его власть.

Вильгельм постоянно стремился к тому, чтобы его народ развивался в рамках христианской цивилизации, а также французского закона и порядка. Тем не менее он не стремился отказаться от языка или идей предков. Безусловно, он по-разному относился к западным поселениям и к датской части своих владений в различные периоды правления. Так или иначе, он приложил много усилий, чтобы отождествить себя со всем французским Несмотря на это, Вильгельм еще часто ощущал на себе надменные взоры современников, которые называли его герцогом пиратов. Так что в последние годы он больше заботился о народе своих предков и даже (так говорится в предании) разрешил новой датской колонии, прямо из Дании, поселиться в Бретани.

Его юный сын Ричард был предоставлен заботам не французских священников, а его собственного старого наставника, Ботто Датчанина. Мальчик и его учитель были специально посланы в Байе, тот самый город, который некогда помог опустошить дед молодого Ричарда, Рольф.

В Руане язык северян был к тому времени почти полностью забыт, но наследник герцогства был послан туда, где мог слышать его каждый день, хотя его добрый учитель и перенял французские манеры и религию Рима. Вильгельм Лонгсворд убедился в том, что невозможно пытаться быть либо датчанином, либо французом. В планы герцога Нормандии входило быть одновременно и датчанином, и французом. Впоследствии чаша весов, похоже, склонилась в сторону всего датского. И после беспорядков, сопровождавших закат его правления, Вильгельм умер от рук своих врагов, которые убедили его провести встречу с Арнульфом во Фландрии, где он внезапно умер.

Следующий, 943, год был знаменательным в истории Франции. Именно в этот год произошли два важных события — рождение и смерть, которые изменили ход истории. Граф Вермонда, тот самый человек, который держал в тюрьме и, возможно, убил Карла Простоватого, сам был убит или, по крайней мере, умер необъяснимой и ужасной смертью, как принято говорить о тиранах и цареубийцах. Его владения были разделены между сыновьями, за исключением территорий, которые захватил граф Парижа Гуго. (Это о том, что касается смерти.) В тот же год родился сын и наследник самого Гуго. Его первой женой была англичанка Эдхильда, но к его великому сожалению, она умерла бездетной. Родившийся же ребенок был сыном его жены Хадвизы, дочери короля Германии Генриха, которого, как и его отца, назвали Гуго, Гуго Капет — будущий король.