Карнавал Владимира Путина - Владимир Бушин

Такой руководитель, как Павел Николаевич, не может, конечно, не знать, каково в целом положение сельского хозяйства в стране. И вот, говорит, возьмите, например, американский штат Айова. Его площадь— 146 тысяч кв. км.

Это поменьше, чем, допустим, вместе взятые три наши области: Тверская, Рязанская и Тульская. Сколько они производят зерна? «Айова — почти столько же, как вся Россия». Или вот немецкая Бавария. Площадь 70,6 тысяч кв. км. Это почти на 15 тысяч даже меньше одной лишь Тверской области. И она продает в год продовольствия на 10 миллиардов долларов, а вся Россия экспортировала в 2015 году на 16 миллиардов долларов. Исходя из подобных фактов. Грудинин делает вывод: «Российское сельское хозяйство находится по большинству параметров в стадии глубокой стагнации».

А кто истребил колхозы и совхозы, чего не делали на захваченной земле даже немецкие оккупанты? Кто вместо Грудининых всюду насадил «эффективных менеджеров» вроде Чубайса?

А Песков продолжает: «Пусть экономика сжалась, но это не значит, что кончилась жизнь…» Так жизнь-то и в пещерах с каменным топором и мотыгой, с набедренной повязкой может продолжаться, правда, Эразм?

«И в сжавшейся экономике может развиваться малый и средний бизнес…» Конечно, обмен заячьей шкурки на беличью— малый бизнес, обмен медвежьей шкуры на тушу вепря— средний. Но чего скромничать, возможен и большой бизнес: охота на мамонтов, так ярко изображенная Васнецовым, или на слонов, а потом обмен убитого мамонта и слона на пяток убитых носорогов. Да, может развиваться бизнес! Но это почему-то не шибко радует…

Видно, чтобы несколько подбодрить нас. Песков вспомнил об американском Детройте, ставшем городом-призраком, и сказал: «У нас же нет этого!». Такое впечатление, что он за стены Кремля никуда не выходит. Владимир Липунов, заведующий лабораторией космического мониторинга МГУ, вопиет: «Езжайте-ка в Питер через Вышний Волочек.

Там варяги тысячу лет назад быстрее проезжали!»

Да у нас почти вся Сибирь — призрак! А что такое, например, знаменитый Кировский завод в Ленинграде, на котором работало 75 тысяч человек, а сейчас — 3 тысячи?

И услышали мы еще горькие сетования на то, какая неудобная, несъедобная страна досталась нынешним властям: «Машина у нас очень большая (видимо, имелась в виду армия управленцев, она действительно в несколько раз больше, чем была в Советском Союзе? Так сократите! — В. Б.), страна очень большая, география очень широкая. Поэтому в одночасье ничего у нас не делается…» Какое одночасье, друг сердешный? Сколько лет вы у власти?

Что касается географии, то до вашего прихода в Кремль она была на 4,5 миллиона квадратных километров, то есть на восемь Франций, больше. И никто не жаловался, кроме

Окуджавы когда-то:

Впрочем, недавно на страницах «Литературной газеты» еще и писатель Андрей Битов предложил отдать Сибирь «мировому сообществу». А тогда я посоветовал Булату передислоцироваться в Грузию, на родину отца, или в Армению, на родину матери. Почему-то не внял. Вон Саакашвили из маленькой Грузии удрал в страну побольше, на Украину, и там натурализовался, а желающие могут, наоборот, из большой России податься, допустим, в Эстонию или Люксембург, в Латвию или в Лихтенштейн, в Литву или в Андорру. Может, это и будет как раз впору.

«Экономика сократилась, но это неизбежный процесс…» С какой стати неизбежный? Что, и дальше будет скукоживаться? Судя по всему, да, ибо оратор призывал: «Нужно подтянуться, нужно научиться работать в условиях конкуренции, нужно получить новую квалификацию, нужно научиться что-то делать лучше, чем другие…» Как много нужно! И первое, что хочется тут сказать: «Сударь, и вам нужно получить новую квалификацию, на роль учителя нации вы не годитесь». Советские люди знали, что такое конкуренция: мы строили свою экономику, развивали культуру, создавали армию, овладели атомной энергией, прорвались в космос именно в конкуренции с Западом, порой жесткой и судьбоносной. Но в то же время мы жили не в условиях безжалостной конкуренции, а гуманного соревнования, в атмосфере содружества, солидарности, братства.

Ныне вы заставляете нас конкурировать в условиях, для которых характерен пример, который привел опять же Н. Грудинин: «В Китай продаем электроэнергию по 40 копеек за киловатт, а внутри страны платим по 5–6 рублей. Какова будет себестоимость наших и китайских огурцов из теплиц?». То есть это игра в поддавки, а не конкуренция. Ну как русский огурец может устоять против китайского при такой разнице в ценах на электричество?..

* * *

Вот он опять: «Мы с вами живем не в благотворительном обществе, нужно работать». Тут вы, болезный, снова как слон в посудной лавке. Не надо говорить «мы с вами».

Вы с теми помянутыми выше 10 %, которые живут именно в благотворительном обществе: за 3 % истинной стоимости вы облагодетельствовали их несметными богатствами, которые украли у народа. А призывать работать лучше, чем работает кто-то, остальные 90 %, многие из которых влачат нищенское существование, как только язык повернулся?!

Или вам не приходит в голову, что одна из главных причин бесчисленных техногенных аварий, в том числе на транспорте, в том, что люди, стараясь заработать хоть немного побольше, переутомляются, недосыпают, да еще и недоедают. Скорее всего, именно в этом была причина и недавней аварии на шахте «Северная» в Воркуте, унесшей около сорока молодых жизней.

И почему же эта ваша демократическая экономика все скукоживается да скукоживается? Ни «северный поток», ни «южный», ни через Украину вам не помогли.

В Советскую эпоху экономика постоянно, неуклонно и невиданными темпами росла и росла. После двух войн на нашей земле, то есть после семи разрушительных лет, наш народ под руководством большевиков к 1926 году — в сущности, за четыре мирных года— уже вернулся к довоенному уровню экономики, восстановил ее. А к 1937 году — иначе говоря, за двадцать лет после революции — страна вышла на первое место в Европе.

Но больше всего в передаче меня изумило то, что я узнал из обмена репликами Пескова и незнакомого мне Александра. Тот сказал: «Сколько себя помню, у России всегда был плохой имидж, и она все время борется, чтобы он был лучше». Я не знаю, сколько Александр себя помнит, но ясно, что он уверен, будто существует такой имидж, то есть облик, репутация страны, который всеми на свете считается плохим или хорошим. Как видно. Песков того же мнения, что и собеседник. Им словно неведомо, что даже облик отдельного человека, даже внешность женщины кому-то нравится, а кого-то отвращает. Что ж говорить о великой стране? Октябрьская революция придала России такой облик, что трудящиеся мира восхитились им, а Деникин и Черчилль, Колчак и Пуанкаре, Врангель и Вильсон во главе стоящих за ними сил люто возненавидели его и пытались затоптать, исказить.

«Помню даже, — продолжал Александр, — что для улучшения имиджа мы нанимали американскую компанию, которая долго с нами работала. Довольны ли вы итогами сотрудничества с этой пиар-компанией?». Я ожидал, что Песков тут с возмущением прервет собеседника: «Да вы что? Откуда взяли? Какая еще пиар-компания? Опомнитесь!».