Завещание мессера Марко - Валентин Пронин

Тинчжан расплылся в улыбке и поклонился еще ниже:

– Может быть, почтенный начальник и его товарищи пройдут в помещение? Там они найдут все для спокойного и приятного отдыха.

Караванщик покачал головой в выгоревшем тюрбане:

– Несколько глотков воды подкрепят нас и мы двинемся дальше. Впереди – один переход до порога ханского дворца.

Постепенно у ямского двора собрался разный прохожий люд: торговец, едущий верхом на осле, носильщики с круглыми корзинами на бамбуковом коромысле, батраки с мотыгами на плечах, сутулые деревенские старухи, мальчишки и нищие в засаленных, грязных лохмотьях. Со свойственной китайским простолюдинам скромностью, они стояли поодаль и вполголоса переговаривались.

Смотритель продолжал кланяться почтительно и гостеприимно. Неожиданно лицо его вытянулось, он прислушался и, подняв вверх указательный палец, закричал тонким голосом. Слуги, испуганно открыв рты, бросились к конюшне и стали выводить сменных лошадей. Тинчжан вбежал в дом, через мгновение он появился, держа в трясущихся руках чайники с рисовым вином.

По тракту с пронзительным скрипом и звоном колокольчиков мчалась легкая повозка, запряженная четверкой взмыленных жеребцов. Возница гикал и крутил над головой ременным кнутом. Позади, наклонив копья и косматые бунчуки, скакал отряд латников с хмурыми, обветренными лицами.

– Лошадей! – хрипло зарычал с коня грузный кипчак. – Лошадей разведчику великого хана господину Марко!

– Уже готовы, господин… Уже готовы… – залепетал тинчжан. Он приседал и униженно улыбался.

– Давай сюда. – Кипчак взял из маленькой, сморщенной руки китайца фарфоровый чайник, отхлебнул и крякнул от удовольствия. Спохватившись, он ткнул камчой в сторону кибитки. Тинчжан подбежал к ней мелкими шажками и откинул кожаный полог.

Из кибитки вышел широкоплечий семужень в синем монгольском чапане.

За отворотом его войлочной шапки блестела серебряная пайцза с изображением кречета. Он, не отрываясь, выпил горячий напиток и сказал по-татарски:

– Не торопись, сотник Толай. Все равно мы прибудем только к вечернему пиру. Великий хан не слушает о делах за чашей с вином.

– Любая важная весть или человек, состоящий на службе у великого хана, должны быть доставлены как можно быстрее, – возразил сотник. – Это радует ханское сердце, и это полезно. Иначе стоит ли держать столько лошадей в каждом яме и кормить столько бездельников.

Воины спешились, ожидая, когда ямские слуги принесут им напиться и приведут сменных коней.

Разведчик оглянулся, указав пальцем на караванщиков, спросил:

– Откуда они? – На его лице отражалось нетерпение и любопытство молодости.

Тинчжан с готовностью ответил:

– Караван идет из далекой страны мусульман и везет богатые подарки нашему владыке.

Арабы сложили руки на груди и поклонились, как бы подтверждая сказанное смотрителем.

– А там что за нищие?

– Местные жители, господин. Они действительно напоминают нищих, хотя среди них есть опытные торговцы, искусные ремесленники и усердные земледельцы. Судьба не избаловала их: они потеряли имущество, а некоторые и крышу над головой, потому и бродят по дорогам в поисках заработка.

– Почему же они не трудятся на строительстве новых крепостей? И почему они собрались здесь, мешая движению и нарушая порядок?

– Сиятельный господин прав: человеческая лень и праздное любопытство неискоренимы. И как говорили древние мудрецы: три зверя – это стадо, три красивых женщины – это роскошь, а три человека – это толпа.

– Ты слишком умно говоришь, смотритель, – вмешался сотник Толай и приблизил свое лоснящееся от пота, свирепое лицо к побледневшему лицу китайца. – А около яма бездельничает толпа бродяг. Ты говоришь: торговцы, ремесленники и крестьяне… А нет ли среди них разбойников и бунтовщиков? Может быть, они собрались ограбить иноземный караван, идущий в столицу? Ты говоришь: три человека – толпа… Но здесь их не три, а все тридцать три, и они не проявляют почтения перед лицом разведчика великого хана и его воинов.

Переваливаясь на кривых ногах, кипчак направился к людям, стоявшим с краю дороги. Некоторое время они молча смотрели друг на друга узкими, сощуренными глазами – приземистый, грузный степняк в длиннополом чапане, в боевых латах и шлеме, и робкие китайцы с желтоватыми, голодными лицами.

Наливаясь яростью, сотник замахнулся камчой и рявкнул медвежьим голосом:

– На колени, бродяги! Или я прикажу проткнуть копьями ваши тощие животы!

Китайцы покорно упали в грязь и пригнули головы. Кипчак постоял над ними, злобно сопя, потом резко повернулся и поманил тинчжана.

– Ты знаешь, что на этом отрезке пути я со своим отрядом охраняю гонцов и чиновников? Так вот, мы еще встретимся не раз, смотритель. Спеши исправить ошибки своей службы. И запомни: тот, кто говорит много, обязательно скажет что-нибудь лишнее, и ему придется укоротить язык!

Он схватил китайца за плечо тяжелой, мускулистой рукой, похожей на лапу беркута. Тинчжан сморщился, застонал и уронил пустые фарфоровые чайнички.

Махнув сотнику, молодой семужень сел в кибитку. Воины вскочили на коней, и кавалькада ринулась дальше по пыльному тракту.

Китайцы встали с колен, отряхнули одежду и медленно разошлись. Сокрушенно покачивая седой головой, тинчжан поднял чайнички и побрел к дому. Слуги сочувственно глядели на его согнутую спину.

Караванщики заняли свои места на верблюжьих горбах. Седобородый начальник сказал: «Во имя Аллаха…», и верблюды неохотно, с кряхтением и стоном бубенцов двинулись в путь.

Когда и возвышенные свойства человеческой натуры, и приобретенная ученость в человеке сочетаются, получается достойный муж.

Конфуций

Оставив мощеный тракт, двое путников шли по тропинке через распаханные поля. Впереди опирался на посох пожилой монах с изможденным лицом в буром монашеском плаще и дырявом халате. За ним следовал рослый юноша лет двадцати в бедной одежде простолюдина.

С трудом перейдя по скользким жердям несколько ручьев, полных пенистой весенней воды, путники оказались на берегу стремительной, вольно разлившейся Хуньхэ. Уже зеленели молодая осока и густые заросли тамариска. За рекой красными маками цвела степь.

Старик в серых лохмотьях сидел на песке около ветхого челна и чинил гнилую веревочную снасть. Юноша приветливо обратился к нему:

– Да будут успешными ваши старания, почтенный рыбак. Нам бы найти вторую отмель, считая от места Лугоуцяо… Не откажите в помощи усталым странникам.

Старик хмуро поглядел на них и проворчал:

– Дошли бы до места по дороге, а к вечеру добрались бы и до Тайду.