Будем жить! - Сергей Калашников

— С кем? — изумился старшина. — Они же древние, их полторы тысячи лет назад какие-то варвары уничтожили!

— Может быть, — кивнул монах, — но две тысячи лет назад агры привели из вашего и бывшего нашего мира первую крупную партию пленных. Они не стали варить всех сразу, а поселили пленников в специальных лагерях. И обитателям расположенного на Дальнем северном материке, который Защитник назвал Африкой, удалось бежать. Понимая, что в Африке им все равно житья не будет, они построили корабли и перебрались на Ближний северный, то есть в Южную Америку. Их потомки живут там и сейчас. И на них агры пытались охотиться, но там есть куда уйти, так что там у агров тоже не очень-то получилось. Так вот, русичи давно торгуют с римлянами. Но до Защитника они покупали наши товары за серебро! То есть мы отдавали, скажем, моржовый жир, а получали в обмен серебро, которое у нас и самих имелось во вполне достаточных количествах. Ведь что такое деньги? Своей ценности они не имеют, из серебра только ложки и можно делать. Это просто символ доверия. Охотник верит, что за серебряную гривну он потом сможет купить то, что ему понадобится. Но именно доверие приток серебра со стороны и подрывал! А никельное железо добывается только в одном месте и только у нас. Защитник сказал, что месторождение — это огромный небесный камень, упавший в незапамятные времена, и теперь на месте его падения Рудная долина. Вот образцы наших монет.

С этими словами отец Авраамий высыпал на стол горсть разнокалиберных металлических кружков. Полугрош оказался монеткой примерно с советскую копейку, грош — с две, а копейка по размеру напоминала наши три. Такого же размера, но из серебра, были местные две копейки, трехкопеечная монета русичей оказалась с пятак, а пять копеек были раза в полтора побольше. Никелевые монеты начинались с гривенника, который в общем повторял советский, и кончались пятью рублями — здоровенной монетиной раза в полтора больше юбилейного рубля.

— Жалованья Защитнику установлено тысяча рублей в год, — торжественно сказал монах. — Это хоть и меньше совокупного дохода церкви, но больше дохода любого из людей, включая и князя, и епископа.

— Ого, — хмыкнул Малой, — интересно. А за дом, шкуры всякие и одежду, которых мне надавали, надо ли платить и кому?

— То есть как это платить? — удивился отец Авраамий. — Дом всегда был домом Защитника! Вот только детям твоим, когда ваше благородие приберет Господь, он по наследству не перейдет.

Ясно, понял старшина, служебная квартира, как у офицеров в оставшейся на Земле бригаде. А попик уже и про детей мне рассказывает… Ладно, будущее в наших руках. Я ведь одно время подумывал в армии остаться, ну, а тут оно все за меня решилось, и должность предлагают сразу маршальскую. Вот только домой все равно хочется…

— Одежду и еду ты, ваше благородие, конечно, можешь покупать, но то, что уже есть — это подарки. И с едой так же, но в монастырской трапезной ты всегда желанный гость, да и князь почтет за честь попотчевать зашедшего в гости Защитника. Так что деньги ты можешь тратить на свои защитнические дела. Причем в пределах жалованья — как вашему благородию вздумается, а если понадобится больше, то тут уж, извини, придется убедить епископат в том, что это действительно будет полезное и богоугодное дело.

— Ну, а теперь расскажи мне про цены, — попросил Малой. — Вот этот кафтан сколько может стоить? А дом вроде моего? И так далее.

— Дом Защитника можно оценить рублей в десять, — прикинул отец Авраамий, — княжеский будет раза в три подороже. Кафтан у тебя хороший, тянет копеек на тридцать пять, если не на сорок. Бык стоит полтинник, коза чуть подешевле, приличный нож — примерно гривенник. Ружье — рубль. Нового производства ружье, а оставшиеся от Защитника — бесценны. И взятые тобой винтовки тоже. Двадцать пять совершенно исправных! И шесть слегка попорченных, с ними уже наши мастера пытаются разобраться.

— Это самое, — забеспокоился Малой, — как бы они там дров не наломали. Пусть погодят, я завтра сам посмотрю и на винтовки, и на ваших мастеров. А капсюли и патроны уже сосчитали?

— Да, вот список, — кивнул монах и позвонил в колокольчик. Тотчас в кабинет зашел инок, которому было велено идти к мастерам и предупредить, чтобы смотреть смотрели, но чинить винтовки до прихода Защитника не пытались.

А старшина посмотрел на цифры. Тысяча двести одиннадцать патронов, но у трех мятые гильзы. Пятьдесят две стреляные гильзы. Одна пулелейка, но есть приписка, что русичи и без нее сделают пули не хуже, если понадобится. Три тысячи четыреста пять капсюлей, они в основном были в мешках на шлюпках. Одиннадцать фунтов пороха. Ну, это не проблема, порох тут делают давно, и хороший, не хуже «Медведя». Но вообще-то что такое фунт? То, что он меньше килограмма, это железно, но более точно старшина не знал. Значит, придется кроме метра местным еще и килограмм показать, но вот взять-то его где? То, что столько весит литр воды, старшина знал совершенно точно, но литра у него при себе не было. На минуту Малой задумался, но его быстро осенило. Однако, гордо подумал он, пусть даже родился я дурак дураком и железнодорожный техникум с трудом окончил на тройки, кроме физкультуры и рисования, но зато в армии-то как поумнел! И незачем мне литр, потому что у меня есть автомат, а он весит три килограмма сто тридцать граммов без штык-ножа, шомпола и магазина. Ладно, с этим ясно. Абрам говорит, что даже гильзы они скорее всего тоже смогут сделать, да и имеющиеся можно будет использовать помногу раз, но как быть с капсюлями?

— В самом конце жизни первый Защитник тоже об этом задумался, когда русичи захватили винтовку агров, — пояснил отец Авраамий, — и даже у него что-то получилось, но довести дело до конца он не успел. Но все бумаги сохранились, я сегодня же велю предоставить их вашему благородию. Сам же могу сказать, что основа для капсюлей, которые делал его благородие господин капитан, это зола морских водорослей, за которыми приходилось плавать далеко на север. И обрабатывается эта зола отстоем из выгребных ям, а потом смешивается с пометом чаек. Но получалось всегда по-разному — иногда оно взрывалось от малейшего прикосновения, иногда не взрывалось вовсе, и только два раза получилось как надо. Но почему именно те попытки оказались удачными, Защитник понять не успел. Может, у тебя, ваше благородие, это лучше выйдет.

А что, подумал Вячеслав, насчет чего взорвать у нас все пацаны были доками, и я среди них не последний. Магний там с марганцовкой, йод с нашатырным спиртом… кстати, а не это ли пытался сделать капитан? Опять же карбидные бомбы, а один умелец ухитрился даже получить немножко нитроглицерина. Неделю потом дома валялся с обожженной мордой и поротой задницей, пока его родители делали ремонт на кухне. В общем, попробуем разобраться и с капсюлями, но надо, пожалуй, прояснить еще один вопрос. В какую сторону следует креститься, Малой уже посмотрел, но в остальном его познания относительно канонов православия были весьма скудны, да и тут оно могло быть немного не таким, как на Земле. А в чужой монастырь со своим уставом не ходят, старшина знал твердо. И спросил про это у отца Аврамия.

— Так ты же Защитник! — удивился монах. — Тебя же на землю русичей послал сам Господь, так что ты, ваше благородие, для него не один из людишек, а его личный посланник. И уж тебе по всякому молиться можно, все равно услышан будешь. Ну, например…