Дерзкий обольститель - Шэрон Кендрик

В этот момент из спальни вышла женщина, еще больше смутившая Эрин своей наготой. Ее длинные светлые волосы растрепались, тушь растеклась, тяжелые груди соблазнительно покачивались в такт шагам, когда она, словно не замечая Эрин, приблизилась к Дмитрию и капризным тоном спросила что-то по-русски. На его лице, раньше выражавшем только недовольство тем, что их с подругой оторвали от приятного занятия, Эрин прочитала вожделение, от которого потемнели голубые глаза.

– Иди в постель, я буду через минуту, – сказал ей Дмитрий и снова обратил на Эрин вопросительный взгляд. – Так зачем ты пришла?

– Я… – Эрин растерянно запнулась, провожая взглядом крепкие белые ягодицы блондинки.

– Послушай. – Дмитрий говорил медленно, словно пытался подыскать правильные слова, которых в данном случае не было и быть не могло. – Мы оба знаем, что той ночью совершили ошибку, и если ты еще надеешься на повторение или продолжение…

– Нет! Конечно нет. – Эрин изобразила жалкую, неубедительную улыбку. Сейчас она видела лишь один выход из сложившейся ситуации. – Я хотела сказать тебе, что увольняюсь.

Неужели в глазах Макарова мелькнуло облегчение, или ей только показалось?

– Ты уверена?

Эрин кивнула. Дмитрий не стал уговаривать ее остаться, и его молчание сказало ей все, что нужно было знать. Она обманывала себя, думая, что стала для него незаменимой помощницей, без которой он не мог обойтись. Та ночь, как оказалось, превратила ее в слабое звено, живое напоминание о сделанной глупости. Возможно, Дмитрий опасался, что серенькая секретарша, которую он зачем-то уложил в постель, начнет досаждать ему чувствами или требовать особого отношения на работе…

– Я сама найду замену. Мне нужно получить расчет как можно скорее, если ты не против.

– Нашла место лучше?

– Да, – солгала Эрин. – Намного лучше.

Дмитрий слегка усмехнулся: стремление к карьерному росту он понимал и даже уважал, потому что сам был амбициозен и никогда не останавливался в погоне за успехом.

– Хочу, чтобы ты знала… – Слова сожаления, что Эрин уходит, прозвучали неловко и не слишком искренне, но Дмитрий хотя бы попытался проводить ее вежливо. – Мне было приятно работать с тобой.

Лучше всего для Эрин было убраться с его глаз, пока он не начал задавать вопросы и не выяснил, что она солгала насчет другой работы. Поблагодарить и навсегда закрыть за собой дверь с ощущением, что расставание прошло мирно. Но Эрин все еще переживала за Дмитрия независимо от того, сколько раз говорила себе, что он этого не заслуживает. Она видела затаенную боль в его усталых, опухших глазах и, хотя больше не питала иллюзий, что сможет спасти его, верила, что ему еще по силам выбраться из порочного круга. «У меня есть последний шанс сказать Дмитрию правду, которую ему больше никто не скажет, – подумала Эрин. – Если не о ребенке, то хотя бы о его образе жизни и будущем, которого у него, вполне возможно, не будет, если он продолжит в том же духе».

– И мне было приятно, – сказала она тихо. – Одно время я очень уважала тебя, даже восхищалась.

– Одно время? – Глаза Дмитрия сузились, словно он не мог поверить, что не ослышался. Между темными бровями залегла сердитая складка.

– Очень трудно продолжать восхищаться кем-то, кто ведет себя как идиот.

– Идиот? – недоверчивым эхом переспросил Дмитрий.

Эрин было нелегко, но она твердо решила закончить то, что начала.

– А как бы ты назвал человека, который своими руками роет себе могилу, на каждом шагу подвергая жизнь и здоровье не обязательному риску? Сколько еще твое тело сможет выдерживать употребление алкоголя в невероятном количестве и дефицит сна? Сколько еще ты будешь в состоянии принимать верные деловые решения? Ты, вероятно, считаешь себя неуязвимым, но это не так, Дмитрий. Это не так.

Взгляд, которым Эрин окинула бардак в гостиной перед тем, как уйти, был полон презрения. Но, если бы Дмитрий пригляделся повнимательнее, он бы заметил под этой маской глубокую печаль, излившуюся слезами, как только молодая женщина переступила порог своей симпатичной съемной квартиры.

Эрин помнила, как подняла голову от мокрых диванных подушек и огляделась вокруг, словно прощаясь с привычной обеспеченной жизнью. Она понимала, что не сможет позволить себе аренду без денег, которые платил ей Дмитрий. Эрин была небогата, она всего лишь работала на богатого человека. И носила под сердцем его ребенка, о чем даже не смогла ему сказать, потому что он слишком торопился вернуться в постель к пышногрудой русской красавице…

– Ты пришла ко мне домой и отчитала меня как мальчишку, – медленно сказал Дмитрий, вернув Эрин в настоящее время и место, на заднее сиденье лимузина.

– И застала тебя с другой женщиной.

Дмитрий кивнул. Да, там была другая женщина, имени и лица которой он уже не помнил. Через его спальню прошли десятки таких блондинок – калейдоскоп анонимной обнаженной плоти. Но он не забыл отвращения на лице Эрин и своей ярости оттого, что она посмела осудить его. Чья бы корова мычала, как говорят в России. Разве сама Эрин не расцарапала ему спину, побуждая его глубже погружаться в жаркое нежное лоно? Той достопамятной ночью ее имидж добродетельной скромницы улетел ко всем чертям.

Но сколько бы Дмитрий ни повторял себе, что ему плевать на мнение Эрин Тернер, ее слова не шли из головы. Он часто вспоминал бывшую ассистентку за долгие месяцы, потраченные на тщетные поиски новой, которая обладала бы хоть половиной способностей Эрин.

Дмитрий отмел все не относящиеся к делу размышления и строго посмотрел в зеленые глаза своей спутницы:

– И все-таки я не понимаю, что помешало рассказать мне о ребенке. Неужели простая ревность?

Эрин не сразу нашлась с ответом. В изложении Дмитрия ее поведение казалось иррациональным – будто она промолчала назло, в отместку за то, что он задел ее гордость. На деле голая блондинка сама по себе ничего не значила, но она символизировала весь его беспорядочный образ жизни, который, между прочим, мог остаться прежним и по сей день. Если так, Эрин собиралась защищать Лео от его отца до последнего вздоха. Пусть Дмитрию удалось вымучить из нее согласие на совместные выходные, телячьей покорности своей воле он от Эрин не добьется. Так почему же не сказать ему все как есть? Терять все равно уже нечего…

– В моем решении не было ничего простого. Я не хотела, чтобы мой ребенок стал частью твоего мира.

– И ты взяла на себя роль судьи и присяжных.

– А почему нет? – Она пожала плечами. – Никто больше не отваживался сказать тебе правду, а если такие находились, ты их не слушал. Помнишь, из-за чего уволился твой телохранитель Лукас? – Внезапно Эрин осознала, чего еще не хватает нынешнему Дмитрию в сравнении с прежним. – Кстати, а где твоя охрана? Раньше ты никуда без нее не выходил.

– А сейчас выхожу. – Уголки его губ приподнялись в мимолетной улыбке. – Удивлена?