Микеланджело Буонарроти - Элен Фисель

Заказчик работы умер в августе 1499 года, за несколько месяцев до окончания скульптуры. Как отмечают Бенджамин Блеч и Рой Долинер, «он умер то ли по естественным причинам, то ли с небольшой помощью бесконечного запаса ядов Борджиа»50, после чего прекрасная «Пьета» была присвоена папой Александром VI.

Контрактом был предусмотрен срок до августа 1499 года. Чтобы успеть, Микеланджело работал по двадцать четыре часа в сутки, надевая по ночам на голову бумажную шляпу, которую он сам придумал. Это было нечто вроде кепки, достаточно прочной, чтобы выдерживать вес свечи, которую скульптор прикреплял железной проволокой.

Один из современников, видевший Микеланджело за работой, выразил восхищение такими строками: «Хотя он не был очень сильным, однако за четверть часа отрубил от очень тяжелой глыбы мрамора больше, чем удалось бы трем молодым каменотесам, если бы поработали в три или четыре раза дольше. Он набрасывался на работу с такой энергией и огнем, что, я думал, мрамор разлетится вдребезги. Одним ударом он откалывал куски в три-четыре пальца толщиной и так точно в намеченном месте, что если он еще немного удалил мрамора, то испортил бы всю работу»51.

Святая Дева сидит на камне, на ее коленях покоится безжизненное тело Иисуса, снятое с креста. Это выглядит непостижимо, но Микеланджело умышленно допустил некую логическую несовместимость: во весь рост его Мадонна превышает два метра, а Христос значительно ниже. При этом головы обоих имеют одинаковые размеры.

А еще мать, которой должно было быть где-то за пятьдесят, выглядит моложе ее тридцатитрехлетнего сына. По этому поводу Микеланджело так сказал своему другу Вазари: «Некоторые невежественные люди говорят, что Богоматерь чересчур молода, но разве не замечали они или не знают того, что ничем не опороченные девственники долго удерживают и сохраняют выражение лица ничем не искаженным, у отягченных же скорбью, каким был Христос, наблюдается обратное»54.

Поставленная над гробницей кардинала в часовне королей Франции, впоследствии «Пьета» была перемещена оттуда после разрушения старой базилики. Она и сегодня находится в новом соборе Святого Петра, задуманном Микеланджело. На ленте, проходящей по складкам одежды на груди Девы Марии, можно прочитать: MICHELAGELUS. BONAROTUS. FLORENTIN. FACIEBAT («Микеланджело Буонарроти, флорентиец, создал это»).

Возникает вопрос: почему Микеланджело выгравировал свое имя на этой статуе и больше никогда такого не делал? Более того, сначала он не подписал и это свое произведение, ведь тогда авторам было категорически запрещено ставить свое имя на работы, заказанные Ватиканом. Но однажды вечером, прогуливаясь в соборе Святого Петра, он увидел какую-то ломбардскую семью, остановившуюся перед его статуей, и глава семейства вдруг громким голосом сказал:

– Смотрите! Это произведение нашего Горбуна из Милана!

Он имел в виду Кристофоро Солари, родственника знаменитого Пьетро-Антонио Солари (автора Грановитой палаты и башен московского Кремля, известного в России как Петр Фрязин). Конечно, это был очень хороший скульптор, но Микеланджело подобное заявление возмутило до глубины души. После этого он проник ночью в собор Святого Петра. С собой у него была его бумажная шляпа и свеча. Ярость словно придала крылья его резцу, и он выбил свое имя на ленте, проходящей по груди Мадонны.

Биографы Микеланджело отмечают большое количество ошибок в надписи, которые были допущены из-за вполне понятной спешки. Например, вместо MICHELAGELUS он сначала написал MICHELAGLUS и лишь затем вернулся и вставил букву «Е» внутри буквы «G». Это было явно сделано не для экономии пространства, ведь в другом месте вместо короткого FECIT (стандартная латинская надпись, означающая «сделал это») он написал неправильное FACIEBAT («делал это»).

Так прекрасное мраморное изваяние не только стало памятником зрелого таланта Микеланджело, но получило еще и печать его гордыни.

Рим был восхищен этим произведением. Джорджо Вазари не мог найти слов для выражения восторга и удивления. По его словам, даже древние не могли достичь подобного совершенства, и было трудно поверить, что бездушному камню кто-то смог придать такую безукоризненность форм, какой нечасто достигает даже сама природа.

Весной 1501 года, несмотря на огромную популярность в Риме, Микеланджело вновь вернулся во Флоренцию, в город, который он любил как свою родину, хотя и появился на свет в другом месте.

Атмосфера в столице Тосканы была тревожной. Чего тут только не происходило за время отсутствия Микеланджело.

Для начала, в 1494 году, «Плаксы»-Пополани, преобладавшие в Большом Совете и управляемые Савонаролой, провозгласили Иисуса Христа царем Флоренции. Самих же флорентийцев Савонарола объявил новым избранным народом, который поведет мир и церковь к подлинному обновлению. После этого группы молодых людей, почти детей, вооруженных пиками, взяли на себя присмотр за общественной моралью. Карнавал перед Великим постом превратился в невиданный религиозный праздник, во время которого уже в 1497 году проводился первый «костер тщеславия». На площади Синьории воины Христа сваливали в кучу все, что могло символизировать мирскую суетность и удовольствие: пестрые костюмы, игры, украшения, картины непристойного содержания, книги. В толпе можно было увидеть даже великого Боттичелли, бросающего в огонь свои полотна, и художника Баччио делла Порта, под именем Фра Бартоломео ставшего монахом-доминиканцем и надолго отказавшегося от искусства.

Савонарола истерично кричал о правителях, развращающих народ, о необходимости покаяния, а между тем огонь медленно, но верно пожирал громадную пирамиду из вещей.

У всех этих злоупотреблений тут же обнаружились противники – приверженцы Медичи и оппозиционеры из числа дворян. Они нашли себе союзника в лице зловещего папы Александра VI. Раздраженный тем, что настоятель монастыря Сан-Марко все время называет его Антихристом, папа пригласил Савонаролу на «разговор» в Рим. Монах отказался. Дальше пошло по нарастающей: взаимное отлучение от церкви, запрет на проповеди, второй «костер тщеславия», угроза Ватикана отлучить от церкви всю Флоренцию – затем свержение Синьории, благосклонной к Савонароле, и выборы нового Совета. Наконец, настоятель и двое ближайших его сподвижников, Доменико Буонвичини и Сильвестро Маруффи, были арестованы.

Специальная комиссия, назначенная Советом, получила задание вынудить Савонаролу признаться в том, что его проповеди не имели под собой никакого божественного основания. Тот, естественно, отказался. Тогда его подвергли пыткам. Следственная комиссия состояла из семнадцати членов, выбранных из партии «Бешеных». Допрос Савонаролы проводился самым варварским способом. Его пытали четырнадцать раз в день, в том числе раскаленным железом, заставляя упреками и угрозами впадать в противоречия. Трижды Савонарола мужественно отказывался подписать признание. Лишь на четвертый день он сломался.