Мечты сбываются! Метод мыслеформ - Рушель Блаво

Я пошел к маме, крепко-крепко обнял ее и прижался к ней. Она гладила меня по голове, и мы вместе поплакали. А потом я сказал:

– Помнишь, наша кошка Джуля рожала котят и ей было тяжело разродиться?

Конечно, мама помнила это, мы всей семьей тогда помогали Джуле.

– Она изо всех сил напрягалась, чтобы вытолкнуть из себя очередного, застрявшего котенка, – продолжал я. – И мы тужились вместе с ней, потому что очень ей сопереживали. Так вот, Глаша тоже как бы рожала… Только не щеночков, а саму себя. То есть свою душу. И я увидел, как она наконец-то вышла из тела и поплыла вверх, вверх…

Мама посмотрела мне в глаза и грустно сказала:

– Ну вот, теперь ты знаешь, что такое смерть.

– Нет, теперь я знаю другое. Я знаю, что смерти нет, – ответил я. – А то, что называют смертью, – это просто гибель потерявшего свою необходимость физического тела.

– Так, сынок, – согласилась мама.

– А скажи, – меня осенило, – у людей все происходит ведь так же, как у собак? Они рожают свою душу, умирая?

– Да, дорогой, – кивнула мама.

– Но почему же тогда все так трагически воспринимают смерть? Ведь она – не смерть, а продолжение жизни в другом измерении?

– Тебе ведь грустно, что ты больше не сможешь пойти с Глашей погулять, покормить ее?

– Да.

– Но Глаша, хоть и твоя любимая, – собака. А представь, что ты больше никогда не увидишь меня, папу… Не сможешь нас обнять, задать вопросы, рассказать о тех открытиях, которые сделал. Ведь так рано или поздно будет!

– Это еще грустнее, – сказал я, и мне захотелось плакать.

Наблюдая за нашими зверями, я понял, что рождение и смерть – два тождественных и естественных момента любой жизни; главное же – что они по сути равны.

Мне было семь, и я готовился к школе. Знаете, это удивительно – чувствовать себя одновременно ребенком и взрослым. Мне было интересно и необходимо общаться со сверстниками, играть, озорничать, иногда вообще хулиганить. У меня было совершенно нормальное и счастливое детство, были друзья, с которыми мы вечно придумывали что-то невообразимое, а также занимались вещами достаточно тривиальными: лазали за яблоками в чужие сады, копали червей и ловили рыбу, играли в войну…

Но на эту обычную мальчишескую жизнь накладывались мои уникальные умения, которые уже тогда ставили меня на одну доску со взрослыми. Конечно, осознанными знаниями это назвать нельзя. Скорее, я действовал по интуиции, используя некоторые отработанные методы. Лишь много позже я предпринял попытки систематизации того, что, как кажется, умел делать всегда. Я начал изучать теорию взаимодействия вещественного и невещественного миров и с удивлением понял, что массу вещей знаю по опыту, причем знаю очень давно.

Как сверстники относились к моей инаковости? Я уже рассказывал, что она находила неизменное прикладное применение. Они радовались, что я могу делать то, чего не может никто из известных им людей, задавали вопросы, просили научить их тому же. И я честно пытался учить. Многие из них еще тогда освоили имеющиеся в моем арсенале способы исполнения желаний и пользуются ими до сих пор.

Буквально в прошлом году я представлял свою исцеляющую музыку в Москве. Собралось множество народа, слушали музыку, делились ощущениями, потом я отвечал на вопросы, меня долго не отпускали. Так вышло, что выступление мое продлилось куда дольше намеченного времени.

Дело было поздней весной, точнее на стыке весны и лета. Я вышел в удивительно теплый, пахнущий сиренью вечер, и мне так захотелось пройтись по этим душистым сумеркам… Я решил пойти к гостинице, в которой остановился, пешком и не стал звонить шоферу, как было оговорено.

Путь мой лежал по почти безлюдным окраинным улицам, через дорогу таинственно шелестели деревья, в листве которых надрывались соловьи. Я неторопливо шел, наслаждаясь своим одиночеством, возможностью побыть наедине со своими мыслями, подышать пленительным воздухом, вобравшим ароматы трав и цветов.

Вдруг боковым зрением я заметил темную машину, которая медленно ехала вдоль улицы в том же направлении, в котором лежал мой путь. Мне стало не по себе: в наше время может случиться всякое. У меня нет явных врагов. Но, к сожалению, сейчас немало людей неадекватных, способных на самые странные поступки.

Итак, пустая улица, я иду по тротуару, параллельно мне по дороге движется машина; ни пешеходов, ни других авто не наблюдается; через проезжую часть – какой-то парк. Что бы все это могло значить?

Иногда, «на гражданке», мне не хочется «включать» свои особые способности; всем же надо время от времени отдыхать, в том числе и мне, в том числе и от собственной интуиции, сверхвидения и пр. Как вы понимаете, я шел с «выключенной» сверхпрограммой, но теперь включил ее.

И тут же напряжение покинуло меня – черная машина не представляла для меня совершенно никакой опасности. От нее исходили волны позитива; несомненно, в ней ехал человек, желавший общения со мной, более того – известный мне, более того – встрече с которым я могу быть рад.

Увидев это, я повернулся к машине и приветственно помахал. Она тут же остановилась, из нее выскочил крупный мужчина, мигом подбежал ко мне и схватил в объятия, крича:

– Рушель, ты, что ли? Сколько лет, сколько зим. А я еду за тобой и все не могу понять, ты или нет.

Это оказался мой друг детства Вовка Т., с которым мы жили в одном дворе в Фергане.

Излив друг на друга первую радость от встречи (мы не виделись лет тридцать, а то и более; просто чудо, что он узнал меня, увидев в темноте в окно машины), мы решили вместе поужинать и поговорить.

Пришлось мне отказаться от прогулки, и вот мы уже сидели в уютном ресторанчике на берегу Москва-реки.

…Многое мы в тот вечер обсудили, засиделись сильно за полночь, благо заведение оказалось весьма гостеприимным и работало до последнего посетителя.

Мне особенно запомнились слова Вовки:

– Знаешь, Рушель, мы должны были рано или поздно встретиться. Просто непременно. Потому что всем, что у меня есть, я обязан тебе. Помнишь, еще до школы ты научил меня исполнять желания? Я еще удивлялся, как твой способ не похож на то, что обычно представляется. Я-то думал примерно так: закрываешь глаза, говоришь «хочу то-то», открываешь – оно перед тобой. А у тебя все было по-другому: хочешь чего-то, сформулируй, примерь на себя и делай все, чтобы это получить. И получишь. Мне тогда казалось, что никакого волшебства тут как бы и нет, а так хотелось именно волшебства. И ты пытался объяснить, что волшебство – во всем. Я ничего не понимал из твоих пояснений, и мне было даже слегка обидно… А потом прошли годы, и я много раз убеждался, что ты прав, Рушель. Когда я закрывал глаза и открывал рот, почему-то туда ничего не падало. Ну, почти ничего… Иной раз случались прорывы, но это все несущественные ситуации. А вот чтобы настоящая мечта воплотилась, нужно было ее выносить и… воплотить! Рушель, я понял через много-много лет, что ты имел в виду, говоря, что волшебство – во всем. Пятнадцать лет назад я оказался в Москве и решил остаться в этом городе. У меня тогда не было ничего за душой. Но было огромное осознанное желание. И я стал его воплощать. И вот у меня свой дом на Рублевке (не смейся, для меня это тоже было очень важно), бизнес, две машины, жена – коренная москвичка из профессорской семьи, растут трое детей… Это волшебство какое-то, этого не должно и не могло быть, но это все наяву, это моя жизнь, вернее, мои мечты, воплотившиеся в жизнь. Я много работал на созидание того, что хочу, строил и выстроил то, что мне виделось в фантазиях. Я действовал так, как ты когда-то, в детстве, говорил… Ты прикинь, все эти годы ты как бы был со мной; я все делал так, как ты когда-то учил. И все у меня получилось!