Признания повесы - Стефани Лоуренс

Роберт поколебался. Какого бы мнения он ни был о Бареме, все же нехорошо копаться в личных бумагах человека. Однако…

Собравшись с духом, он взял расписки, перебрал и вытащил конверт.

– Это почерк Табиты! – обрадовалась Лидия.

Роберт, осмотрев конверт, кивнул:

– С распиской Аддисона на обороте.

Он заглянул в конверт и вытащил оттуда тонкий, аккуратно сложенный, исписанный неровным почерком листочек и отдал Лидии:

– Проверь, то ли это, за чем мы пришли.

Вероятно, они отыскали письмо, но разве можно быть в чем-то уверенным, когда речь идет о несчастном слизняке Аддисоне?

Лидия развернула листок, подошла к окну и поднесла письмо к свету.

Роберт сунул конверт с распиской на место и закрыл потайной ящик, после чего придвинул к столу кресло. Отступил на несколько шагов и осмотрел стол. Все было в полном порядке. Никто не скажет, что здесь что-то искали.

Лидия все еще стояла перед окном, погруженная в чтение письма. Он уже хотел окликнуть ее, когда услышал тяжелые неспешные шаги в коридоре. Кто-то шел к двери. У Роберта оставалось всего несколько секунд, чтобы что-нибудь придумать. Защитить Лидию и изобрести правдоподобное объяснение своего присутствия здесь.

Выбор был крайне ограничен.

Лидия тоже услышала шум и подняла голову. В глазах ее мелькнул страх. Губы приоткрылись.

В этот момент он схватил ее за талию, поднял и, развернув, усадил на сиденье-подоконник. Не успела она опомниться, как он коленом поднял ее юбки.

Лидия едва сдержала крик. Она оказалась сидящей на каменно-твердых бедрах повесы: юбки задраны, коленки утонули в бархатных подушках.

Лидия сжала в руке письмо Табиты – поразительно детальное описание единственной ночи, проведенной в объятиях Аддисона, мягкотелого слизняка, – другую руку она положила на плечо Роберта. Голова ее кружилась, мысли мгновенно разлетелись, приведенные в полное смятение ощущением его руки, твердой и жаркой, на талии. Их разделял лишь слой тончайшего шелка.

Прежде чем Лидия успела прийти в себя, Роберт отпустил ее талию, поспешно растрепал ей волосы и завладел губами. Откуда-то издалека до Лидии, словно в тумане, донесся тихий щелчок дверного замка. Но тут восхитительные ощущения нахлынули, завертели ее в водовороте восторга и унесли. Окружающий мир перестал существовать. Остался лишь Роберт, страстно целующий ее, властно требующий, приказывающий и настаивающий на ответе, на полной и безоговорочной капитуляции. Его ладони сжимали ее лицо, и каждый долгий жгучий поцелуй, каждая бесстыдная ласка проникали в самые ее глубины, и она таяла, таяла…

Лидия бессильно обмякла на его груди. Она давно уже перестала дышать, и у нее не было сил даже удивляться подобному явлению. Весь ее разум, все ее существо было сосредоточено на Роберте и на том, что он с ней делает.

Он оторвался от ее рта, чтобы набрать в легкие воздуха, и прошептал в самые губы:

– Здесь Барем. Он наблюдает за нами.

Склонив голову набок, он осыпал ее жаркими поцелуями.

– Сделай вид, что изголодалась по мне.

Сделать вид?

Сунув письмо под складки шелка, Лидия положила руку на грудь Роберту и медленно повела пальцы вверх, наслаждаясь каждым мгновением. Ощущая твердые мышцы, массивное плечо… шелковистые черные волосы… Обхватив его голову, она ответила на поцелуй, потому что и без его просьб изнывала от чувственного голода к этому человеку.

Чуть приподнявшись на коленях, она прильнула к Роберту и стала осыпать его поцелуями. Только чтобы обнаружить, что между ними завязалась своеобразная дуэль, жаркий, страстный обмен поцелуями, Лидия застонала. Она не успевала отвечать на бурные ласки Роберта. Чем быстрее возрастала ее алчность, тем откровеннее становилось каждое его движение. Она всем своим существом сознавала, как рождается в нем отчаянная потребность в ее близости, в ее исступленных поцелуях. Он смело вел ее в бурлящий водоворот ощущений. Все дальше и дальше в неизведанное…

Откуда-то издали донеслось деликатное покашливание.

– Виконт, дорогой мой! – воскликнул Барем.

Роберт неспешно, с видимой неохотой и нетерпеливым вздохом поднял голову. Не делая ни малейшей попытки отстранить Лидию, он по-прежнему полулежал на сиденье-подоконнике среди подушек. Только картинно поднял бровь. Но при этом крепко сжимал ладонями лицо Лидии, опасаясь, что она вздумает обернуться и тогда Барем поймет, кто перед ним.

Барем понимающе улыбнулся:

– Какая радость вновь видеть тебя в этих стенах! Графтон упомянул о твоем приезде.

– Ты прав, старина, здесь очень мило, – скучающе протянул Роберт с видом человека, которого оторвали от весьма увлекательных занятий. Человека, который, только подчиняясь правилам вежливости, вынужден вести светскую беседу. – Понимаешь, я просто воспользовался возможностью присоединиться к вашей компании, но поскольку не был уверен в том, что дам хватит на всех, решил развлечься тут со своей… спутницей и в более спокойной обстановке, пока не встанут остальные.

Барем кивнул и улыбнулся, играя роль гостеприимного хозяина, но при этом продолжал изучать спину Лидии.

– Не помню, чтобы имел удовольствие познакомиться с твоей новой дамой.

Роберт улыбнулся, как кот, укравший сливки:

– Совершенно верно, старина. Ты ее не знаешь. Но надеюсь, не будешь возражать, если мы отложим знакомство? – Он красноречиво приподнял бедра, раскачивая Лидию. – Как видишь, сейчас мы очень заняты.

Барем ответил откровенно похотливой улыбкой, однако Роберт знал, что возражать он не будет. В конце концов, на его вечеринках подобные ситуации отнюдь не были редкостью.

– О, верно. Продолжайте. – Барем направился к двери. – Присоединяйтесь к нам, когда освободитесь. Скоро подадут завтрак. Вы оба, конечно, захотите восстановить свои силы для вечерних игр.

Повеса Роберт позволил себе расплыться в чувственной улыбке:

– Вне всякого сомнения. Мы оба придем.

Барем отсалютовал и взялся за дверную ручку. Роберт, не дожидаясь, пока он уйдет, припал к губам Лидии и проник языком в ее рот, в сокровищницу жарких, запретных наслаждений, отчаянно пытаясь запомнить ее вкус, прежде чем все предлоги для поцелуев исчезнут.

Оказавшись у двери, Барем приостановился и стал беззастенчиво наблюдать за парочкой.

Повеса обнял Лидию, притворяясь, будто хочет развязать шнуровку, и обнаружил, что двойной узел из крученого шелка легко поддался при первом же прикосновении. Шнуровка распустилась, края спинки разошлись, встопорщились, и он ощутил прикосновение другого шелка, горячего и чуть влажного, шелка, которым он желал обладать, чтобы сделать Лидию своей… стать ее повелителем.

Барем вышел и закрыл за собой дверь.

Роберт велел себе немедленно убрать руки, прервать поцелуй и помочь Лидии сменить весьма откровенную позу на более пристойную. Но ничего не мог поделать со своим телом, попавшим в паутину чувственного голода, оказавшегося сильнее и могущественнее, чем он подозревал. Огромное усилие воли потребовалось ему, чтобы вынудить себя отстраниться и едва слышно выдавить: