Цота. Планета изгоев - Регина Грез

— Чудное ты существо, Ари. Все, что мы делаем – это наша воля, наш выбор. Никто тебя не заставляет унижаться перед яссами. Ты сама так решила. Сама будешь и с последствиями разбираться.

— Спасибо, Фрайм. Ты как всегда убедителен. До тошноты.

— А мне суп понравился. Очень густой. Давно такого не ел. Ты славная, но иногда странная, Ари. Я рад, что знаю тебя. Увидимся завтра.

— Постарайся увидеть во сне молоко. До завтра, Фрайм.

И все же, я немного его люблю. Он не злой, не обидчивый, вот сегодня пришел, узнать, как у меня дела. Подсказал место, где я могу найти лекарства для тарсианина. Если бы у меня было много еды, я бы накормила его до отвала. Да чего уж там! Я бы забрала его с Цоты вместе с собой. Но, говорят, с Цоты никто не улетает, сюда только падают - все ниже и ниже, пока из восковых ладоней Фрайма не полетит снова вверх легкий серый пепел.

Мы шли уже больше часа, но я не чувствовала усталости. И светило сегодня не так жгло наши пески, будто куталось в дымку лиловых облаков. Иногда издалека доносился едкий запах паленой шерсти и копченостей. Всезнающий Фрайм сообщил, что бугорщики жарят мясо на дворе «Кормушки».

— Поймали дикую лошадь. Раньше их было много, они носились по степи быстрее ветра. Сианцы почти всех перестреляли со «стрекоз». Лагеря находились под электрозащитой, охрана скучала. Говорят, порой военные даже выпускали людей и охотились на них, как на животных.

— Варвары! Кажется, самая отвратительная раса в вашем мире – это сианцы.

Фрайм немного подумал, потом по его скуластому лицу разлилось что-то вроде умиления.

— Среди них тоже есть добрые существа. Я видел на Гиде женщину с Сианы, которая построила приют для детей, потом лечебницу и разбила сад. Я немного жил в миссии Касалано, там впервые попробовал ягоды. Они росли на грядах среди ажурной зеленой листвы. Я их собирал и мне разрешали немного съесть.

— И там же узнал молоко?

— Это самое вкусное, что бывает на свете.

Фрайм кивнул, лоб его собрался в мелкие сухие складки, взгляд затуманился. Возможно, мысленно «скелет» вернулся в места, где ему было хорошо. Тогда я тоже пустилась в воспоминания, оказалось, что Гида – родина Фрайма очень похожа на Землю. Я загрустила за нас обоих - бесприютных скитальцев, понемногу разговор заглох, позади и сбоку группами и поодиночке стали появляться изгои.

Они выбирались из груды мусора, которую еще не успели рассортировать, спрыгивали с вросших в глину ржавых машин, выползали из своих подземных убежищ – тощие, грязные, оборванные. Люди-черви… Те, кто не способен или просто не хочет работать на местных заводиках, кто вынужден существовать на подачки короля и скудный доход старьевщика.

Фрайм сказал, что среди них было много хубанцев и чантиан, есть также несколько человек с Петри – тех, кто в Большом мире привык жить на всем готовом, поэтому здесь они быстро опустились. А вот кардарианцы лучше кого-то зарежут, чем будут побираться, они слишком гордые. Еще нам попадались такие же «скелеты», как Фрайм – жуткое зрелище собой представляли, но при том являлись самыми безобидными и жалкими изгоями.

— А Рохо сегодня где? Обычно он за тобой таскается.

— Крысожора забрал Гарш следить за кострами.

— А ты почему не пошел с ним?

— Не хочу прислуживать бугорщикам, они надо мной смеются, всячески унижают. Я не обижаюсь на плохие слова, знаю, что уродлив, так ведь они бросают еду на песок нарочно, чтобы я ползал у их ног. Я так пока не хочу, перед ними не хочу так. А Рохо уже все равно. Зато будет сыт.

— Вот же гады! Понятно. А людей с Тарсин ты здесь не встречал?

— До твоего пилота – ни разу.

— С чего же он мой?

— Ты спасаешь его, хочешь возродить жизнь в его тающем теле. Идешь ради него к королю. Он может быть твоим.

— Фрайм, расскажи про яссов. Мне что-то тревожно.

— Вряд ли нужно бояться всерьез. В худшем случае Джелло просто не заметит тебя, как пугливую песочную ящерку. Ты же такая маленькая и жалкая по сравнению с ним. Даже совестно тебя обижать. Джелло никогда не обижает такие ничтожные существа. Я не слышал.

— Прекрати издеваться, у меня и так руки дрожат. Далеко еще топать?

— Могу посадить в тележку. Только не очень долго смогу вести.

— Я не настолько бессовестна, чтобы эксплуатировать твои дряхлые мощи. А вот фляжку с водой, пожалуйста, подвези, бок уже оттянула.

Наверно, прошло больше часа, а впереди расстилался только бесконечный полигон с островками заброшенных военных ангаров, старых бочек и громоздких контейнеров. Повсюду копошились людишки, хотя кое-кто уже полностью утратил человеческий облик.

Я старалась меньше разглядывать наших спутников, впрочем, им тоже не было до меня никакого дела. Всех гнал вперед один-единственный стимул – голодное брюхо и жажда еще немного протянуть. «И псу живому лучше, нежели мертвому льву»… Где я это слышала? Затылок словно залит свинцом, трудно дышать, песок хрустит на зубах, сушит гортань. Наверно, скоро я совсем разучусь думать. И вообще, выгляжу сейчас не лучше старожил. Эта мысль заставила резко остановиться.

Чтобы Джелло меня заметил в толпе, я должна хоть как-то выделяться среди падальщиков. Я должна походить на разумное существо, ту самую «забавную зверушку», что на мгновение привлекла взор ясса в «Кормушке».

— Фрайм, погоди, мне надо умыться. Знаешь, у меня такое чувство, что я иду на собеседование, чтобы получить престижную высокооплачиваемую должность. И как нарочно, я сегодня такое чучело! Фрайм, у меня не получается нормально расчесать волосы, потому что я не могу их нормально помыть, шампуня же нет. Посмотри на мои руки – это же кошмар, а во что я одета…

— Успокойся, не надо так кричать.

— Даже ты назвал меня жалкой и ничтожной ящеркой, а король даже слушать не захочет. Зачем я сюда пришла? Дар там совсем один, он умирает, а я тут торчу бесполезно…

— Но мы почти на месте, Ари, нельзя поворачивать назад в двух шагах от цели. И пакет с концентратом тебе пригодится, ведь я вчера съел остатки супа.

— Выхлебал самую гущу, - попрекнула я, чувствуя, как где-то у горла закипают слезы.

— Ари, надо спешить, иначе нам ничего не достанется. Слышишь эти звуки? Раздача уже началась.

— Иди быстрее, не жди меня, я сейчас настроюсь и догоню.

Фрайм шумно фыркнул на манер беговой лошади перед забегом, крепче ухватился за ручку своей тачки и поскакал, смешно выбрасывая вперед голенастые ноги. А я немного посидела на горячем песке, отдыхая и успокаиваясь, потом уловила знакомые спазмы голода и побрела за «скелетом».

Удары гонга не давали сбиться с пути, да и обширная постройка, откуда они доносились, была отличным ориентиром на пространстве, усеянном телами изгоев, спешащим к дармовой жратве. Меня часто толкали, отпихивая с дороги чьи-то противные руки и бока, мимо меня с хрипом и бормотанием пробегали живые остовы, едва прикрытые цветным тряпьем. Последняя стадия нищеты и безумия. Я еще не видела в таком количестве местную рвань.