Наказание Красавицы - Энн Райс

В ответ Красавица поскорее чмокнула башмаки госпожи.

— Отлично. Вечером солдаты хорошо заплатят за эту маленькую крепенькую киску. Уж они-то ее славно накормят! А покуда будешь голодать в смирении и низости и делать то, что я велела.

Тотчас же принцесса принялась за работу и стала с трудом отскребать плиточный пол, мотая туда-сюда головой. Промежность и ягодицы поначалу страшно ныли, но по мере работы боль становилась все слабее и слабее, а в голове у Красавицы странным образом все расставлялось по своим местам.

«А что, если солдаты будут от нее без ума, размышляла она, и очень хорошо за нее заплатят, и действительно накормят ее киску, с позволения сказать, до отвала — а потом она вдруг возьмет и выйдет из подчинения? Посмеет ли тогда госпожа Локли вывесить ее перед входом в трактир?»

«Я превращаюсь в такую гадкую девчонку», — вздохнула она про себя. Но самое странное было в том, что при мысли о госпоже Локли сердце у принцессы забилось чаще. Ей так же нравились холодность и резкость новой хозяйки, как неприятно было умильное обращение ее замковой госпожи, леди Джулианы. И Красавица невольно спрашивала себя: а самой-то госпоже Локли доставила удовольствие эта недавняя взбучка? Как бы то ни было, трактирщица лупила ее от души.

Так, раздумывая о том о сем, Красавица одну за другой старательно оттирала коричневые плитки до блеска, когда внезапно заметила, что из открытого дверного проема на нее упала чья-то тень. Тут же девушка услышала приветливый голос трактирщицы:

— О, капитан?

Прекрасно сознавая, что это может быть расценено как дерзкое нахальство, Красавица осторожно подняла глаза и увидела над собой белокурого мужчину в высоких, скрывающих колени кожаных сапогах. На широком, тоже кожаном, ремне висели украшенный драгоценными каменьями кинжал, а также палаш и обтянутый кожей жезл. При весьма стройном телосложении незнакомец обладал широкими могучими плечами, и потому принцессе показалось, что крупнее мужчины она в этом королевстве не встречала. Его роскошные волосы соломенного цвета доставали почти до плеч, на концах завиваясь крупными завитками. Из насмешливых морщинок на девушку холодно взирали сверху вниз блестящие зеленые глаза.

Непонятно почему, Красавицу охватило смятение — ее поразил неожиданный сплав хладнокровия и крутизны нрава в этом человеке.

С деланым безразличием она продолжила начищать пол. Однако мужчина обошел ее, остановившись спереди.

— Не ожидала вас так рано, — проворковала госпожа Локли. — И вообще была уверена, что нынче вы приведете сюда полный гарнизон.

— Так точно, сударыня, — звучным голосом отозвался капитан.

У Красавицы словно сдавило горло, перехватив дыхание, но она продолжала тереть щеткой плитки, стараясь не обращать внимания на остановившиеся перед ней сапоги с мягкими складками телячьей кожи.

— Я видел эту мелкую куропатку на торгах.

Почувствовав на себе его долгий оценивающий взгляд, Красавица невольно вспыхнула.

— Строптивая девчонка. Я сильно удивился, что вы за нее столько заплатили.

— Я знаю, как управляться со строптивцами, капитан, — ответила госпожа Локли холодным стальным голосом, в котором не было ни тени гордости или веселья. — К тому же это исключительно сочная куропаточка. Я полагала, вечером она доставит вам массу удовольствия.

— Отмойте ее и пришлите ко мне в спальню. Прямо сейчас — что-то не настроен я нынче ждать до вечера.

Красавица чуть повернула голову и осторожно стрельнула взглядом в капитана. Он показался ей нахально, самоуверенно красивым. Его щеки и подбородок обросли короткой светлой щетиной — словно подернулись золотой пылью. Солнце оставило на коже глубокий загар, ярко оттенявший золотистые брови и белые зубы мужчины. Он уверенно глядел на девушку, уперев в бок обтянутую перчаткой руку, и когда госпожа Локли ледяным тоном велела ей опустить глаза, он лишь улыбнулся этой дерзости невольницы.

Госпожа Локли грубо подняла Красавицу на ноги и, завернув ей руки за спину, вытащила через заднюю дверь во двор — широкий, поросший травой, с развесистыми фруктовыми деревьями.

Под открытым навесом на гладко оструганных лавках с полдюжины обнаженных рабов спали, казалось, так же глубоко и безмятежно, как и их собратья в роскошном Зале невольников королевского замка. Невдалеке неприступного вида женщина с засученными рукавами намывала в бадье с мыльной водой невольника с подвязанными к ветке над головой руками, причем делала это так усердно, словно натирала солью мясо к ужину.

Не успела Красавица опомниться, как ее водворили в точно такую же емкость с мыльной водой, пенящейся на уровне колен, руки привязали к толстой ветке смоковницы, и она услышала, как госпожа Локли позвала принца Роджера. Тот немедленно появился с жесткой щеткой в руке — теперь уже не на карачках — и тут же взялся за принцессу, окатывая ее мыльной пеной, старательно натирая ей локти и колени, намывая голову и быстро поворачивая девушку в бадье туда-сюда. Здесь это была не роскошь, а всего лишь обыденная необходимая процедура. Красавица поморщилась, когда щетка грубо прошлась ей по промежности, и невольно застонала от боли, ощутив жесткую щетину на еще свежих следах от битья.

Тем временем госпожа Локли ушла. Суровая мойщица шлепками и тычками отогнала только что отмытого, жалобно мычащего невольника обратно на лавку и тоже удалилась в гостиницу. Так что, если не считать спящих, во дворе никого больше не осталось.

— Ты поговоришь со мной? — шепнула Красавица Роджеру.

Теперь, когда они остались одни, его взгляд наполнился живостью и весельем. Крепкими руками с темной, гладко-восковой кожей принц аккуратно отвел ей голову назад и окатил волосы теплой водой.

— Да, только будь осторожна. Если нас застукают, то отправят на публичное наказание. А я, знаешь ли, терпеть не могу развлекать толпу здешних плебеев с «вертушки».

— Но почему ты здесь? — спросила Красавица. — Я считала, что мы первые, кого в этом году выслали из замка.

— Я в этом городке уже несколько лет и почти не помню замок. Меня наказали за то, что я улизнул на пару с одной принцессой. Мы целых два дня прятались, нас найти не могли! — лукаво улыбнулся Роджер. — А обратно меня уже не отзовут.

Красавица была потрясена услышанным, вспомнив, как под самым носом у госпожи, возле королевской опочивальни, провела две тайных ночи с принцем Алекси.

— А что случилось с ней? — продолжила она расспрашивать.

— Ну, моя подруга некоторое время пробыла в городке, а потом вернулась обратно в замок и сделалась большой любимицей королевы. А когда ей пришла пора отбыть домой, она решила остаться там на правах знатной леди.

— Не может быть! — изумилась Красавица.

— О да! Она стала важной придворной дамой. И даже приезжала поглядеть на меня в своем новом пышном убранстве и спросить, не желаю ли я вернуться в замок и стать ее рабом. Дескать, королева разрешает, поскольку моя бывшая подруга обещала наказывать меня со всей суровостью и вообще безжалостно муштровать. Такой, мол, свирепой госпожи еще ни один раб не видывал! Можешь себе представить, как меня это огорошило! В последний-то раз я ее видел совершенно голой — кверху задом на колене у господина. А тут приезжает на белом коне в дорогом черном, расшитом золотом, бархатном платье, на голове — косы с золотыми заколками, и хочет, чтобы меня, как есть нагого, перекинули ей через седло! Я вырвался, убежал от нее. Она велела капитану стражи меня отловить, закинуть ей на коня — а потом самолично выпорола меня на площади перед толпой местных зевак. О, она была чрезвычайно довольна собой!