Шлейф сандала - Анна (Нюша) Порохня

Почистила вареные яйца и поставила в центр котелок с холодной кашей.

- Я подумал, нам она вкуснее покажется! – подмигнул Селиван. – И котелок пригодится!

И действительно, эта незатейливая еда показалась мне самым вкусным из того, что ела в жизни. Да и вообще, на природе поедается всё, в больших количествах и с заразительным удовольствием.

Запив обед яблочным квасом, мы с Акулиной легли подремать в телегу, а Селиван устроился на тулупе. Над нами тихо шелестела листва, рядом плескалась река, и вскоре из-под телеги раздался храп. Акулина тоже засопела, положив ладошки под щеку, а я все думала, глядя в чистое небо.

Работы я не боялась, но вот с документами могли быть проблемы. А еще меня мог кто-нибудь узнать, ведь все-таки Оленька происходила из хорошей семьи.

Из размышлений меня вывело тоненькое хныканье. Это еще что такое? Я приподнялась на локтях и прислушалась. Может, птичка какая? Нет, звуки, которые я слышала, явно издавала не птица и не животное. Да это ведь ребенок!

Сначала мне стало страшно. А что, если нас увидят? Может, стоит разбудить Акулину и Селивана и уезжать? Или все же посмотреть?

Я спрыгнула с телеги, снова прислушалась, после чего пошла вокруг холма. Хныканье прекратилось. Когда перед моими глазами показалась часть перевернутой коляски, я резко остановилась, а потом быстро пошла к ней. Да здесь произошла целая катастрофа!

Коляска лежала на боку, рядом тяжело дышала одна лошадь, а вторая вообще не подавала признаков жизни. Где же люди?! Где ребенок?!

С гулко бьющимся сердцем я бросилась к месту аварии, переступая через перевернутые сундуки. Вещи, выпавшие из них, разноцветными пятнами лежали на траве и висели на ветвях кустов, росших на холме.

Первого я увидела мужчину: видимо, это был возница. Явно мёртвый - это я поняла сразу по неестественно вывернутой шее. После чего мое внимание привлекли ноги в чулках, торчащие из-за коляски. На одной из них был надет темный туфель на каблуке. Женщина.

Я подошла ближе, надеясь, что она жива. Но, увы, лицо бедняжки заливала кровь из большой раны на лбу. Где же малыш?

Ребенка я обнаружила в кустах. На первый взгляд с ним все было в порядке. Малыша прижимала к себе полная женщина, одетая в простое платье. Ее толстая коса зацепилась за ветви, отчего голова почти висела над землей.

Я подошла ближе, моля Бога, чтобы хоть ребенок оказался жив, и попыталась забрать его из спасительных объятий. Няньки? Кормилицы?

Женщина вдруг застонала и, схватив меня за руку, уставилась угрожающим взглядом.

- Тише, тише… Я хочу вам помочь… - я погладила ее по руке. – Не бойтесь меня.

Женщина отпустила мою руку и посмотрела на ребенка. Малыш снова захныкал, после чего на ее лице промелькнуло такое облегчение, что стало понятно: она его очень любит.

Я полезла выше, отцепила косу бедняжки от ветвей, представляя как ей тяжело было держать голову в таком положении.

- Спасибо вам… спасибо… - она попыталась сесть, но вскрикнув, рухнула назад. – Ох, нога! Нога!

- Разрешите, я посмотрю? – я приподняла ее юбку. – Да тут перелом большой берцовой…

Правая нога женщины опухла, посинела, по ней разбежалась сетка кровоподтеков.

- Горе мне горе! – завыла она, а следом громко заплакал ребенок. – Ой, как быть-то теперь?! Где хозяйка моя?! Где хозяйка моя, Елена Федоровна?!

- Умерла она, - сказала я, испуганно оглядываясь по сторонам. Этот кипиш был совсем ни к чему. – И извозчик ваш умер.

- А-а-а-а! – еще громче запричитала женщина, глядя на ребенка. – Сиротка ты моя! Сиро-о-отка!

- Тише! Пожалуйста! – рявкнула я. – Или вы хотите, чтобы сюда плохие люди пришли?!

Что я еще могла сказать, чтобы она заткнулась?

Это подействовало. Она захлопнула рот и испуганно посмотрела на меня.

- Тут шайки, что ли водятся? А вы кто?

- Где их только не водится, - я присела рядом с ней и сказала: - Потом узнаешь, кто я. Лежи не шевелись, сейчас я помощь приведу.

Пока я шла обратно к телеге, думала о том, как помочь. Для начала нужно наложить шину, потом оттащить женщину к телеге. Еще и ребенок! Единственным выходом было оставить их в ближайшем населенном пункте, а там пусть шлет весточку близким ребенка. Есть же у погибшей матери какие-то родственники…

Глава 10

- Наказание Господне! – проворчал Селиван, когда я разбудила его и рассказала о случившемся. – Их-то куда?! Нам сейчас нельзя на люди показываться! Вы это понимаете?

- Понимаю, но ведь не бросить же их умирать? У женщины сломана нога, ребенок совсем маленький! – уговаривала я его. – Давай хотя бы сюда ее притащим!

Я порылась в саквояже и вытащила оттуда ночную сорочку. Пригодится, чтобы наложить шину.

- Ладно, чего уж тут поделаешь! – мужчина растолкал Акулину. – Вставай, помогать пойдешь!

- Чево? Чево? Куда? – девушка не понимала спросонья, что происходит. – Кому помогать?

- Пошли, увидишь. Чево да куда… Раскудахталась…

- Барышня, чево приключилось? – девушка жалобно взглянула на меня.

- Людям помочь нужно. Пойдем с нами.

Савелий направился за холм, а мы, не отставая, следовали за ним.

- Мамочки! – взвизгнула Акулина, увидев тела погибших. – Я мертвяков боюсь! Можно я не пойду, барышня?

- Нельзя. Ребенка же должен кто-то нести! – я оттеснила ее в сторону. – Не смотри на них, и все.

- Какого ребенка? – девушка моментально позабыла о своих страхах.

- Грудного! Давай потом все вопросы задавать будешь!

Мы подошли к женщине, которая тихо постанывала на том же месте. Она дала ребенку грудь, прикрывшись шалью, и он довольно сопел. Значит, все-таки кормилица.

- Найди-ка мне длинные палки, - попросила я Селиван. – Нужно зафиксировать ей ногу.

- Что надобно сделать? – мужчина сдвинул густые брови.

- У нее сломана нога, нужно, чтобы она не двигалась, понимаешь? – я мысленно застонала. Нужно следить за языком.

- А-а-а-а… - он кивнул, но в его взгляде все равно читалось недоумение. Видимо, я все-таки вызывала у него кое-какие вопросы.

- Тебя как зовут? – спросила я женщину. – Вы куда ехали?

- Прасковья я, - всхлипнула она, и по ее щекам полились слезы. – Господи, как же оно теперь будет? Ох, все… все прахом пошло…

- Куда вы ехали, Прасковья? – снова спросила я. – У ребенка