Отдай мне сына - Александра Багирова

распинали. Меня подставляли. И я тогда знал, что меня посадят. Надолго. Но все утратило смысл, когда я заглянул в голубую безжалостную бездну.

Очень скоро я узнаю, что это моя мачеха. Что это любовница моего брата. Что это наша общая одержимость. Василиса… жена Ползунова… Наше проклятье, наша любовь, наша единственная… Васенька…

Глава 14

Я был падок на женский пол. Всегда. Сколько себя помню. Но тут я увидел ангела. Неземную девушку. Воздушную. И все женщины вмиг утратили для меня интерес. Она словно сошла с небес. Белые волосы, забраны в высокий хвост, чувственные большие губы, высокие скулы, ровный прямой нос. И глаза… увидев раз их просто невозможно забыть… В них хочется тонуть, смотреть, непрерывно, долго, вечность… Они дарят такой спектр ощущений, что ты задыхаешься от нахлынувших эмоций, всегда разных, сочных, ярких, неповторимых. Ее глаза… я видел их днем и ночью… я не жил, существовал… гонимый одним желанием… увидеть еще раз, раствориться в бездонном голубом омуте.

Там было столько тайн, что и жизни не хватит их разгадать. Но в тот первый раз я уловил главное — интерес к моей персоне. Не как зрительницы представления, нет… чисто женский. Мужчина такое ощущает.

Только толку? Я за решеткой. Мне со дня на день вынесут приговор. Как я смогу поймать ангела? Как смогу с ней пообщаться?

Меня больше не волновал судебный процесс. Я смотрел на нее и тонул, шел на дно, и понимал, что больше не выплыву. Вот так сразу попал в капкан и одержимо жаждал прикоснуться к ангелу. Она казалась недосягаемой. Далекой и нереальной.

Не бывает такой ослепляющей красоты. Даже не внешность… это было куда больше… она светилась изнутри, изучала дурманящую энергию.

И она смотрела на меня, своими огромными глазищами, с идеально загнутыми длиннющими ресницами. Неотрывно. Губы приоткрыты… они манили поцеловать, попробовать их сладость… А поцелуй с ней — это райский нектар. В этом я уже тогда не сомневался, меня ломало на скамье подсудимых, не от подлости близких, нет… от того, что не могу ее поцеловать, обнять… вдохнуть аромат, который я уловил даже сквозь разделяющее нас расстояние.

Купленные свидетели распинались в том, какой я монстр. Прокурор выдавал одну фальшивую улику за другой. А мой адвокат… продажный червь… а другого мне никто бы не позволил взять, лишь разводил руками и предлагал во всем сознаться.

Брать на себя убийство мужика, которого до этого в глаза не видел? Никогда! Вешать на себя тавро убийцы. Не дождутся! Хотя свидетели уже доказали, что я с тем мужиком, оказывается… знался… и поругались мы… и нож у меня в руке видели…

А по факту я нашел его тело, хотел помочь, но меня взяли. И к убитому меня умело так подвели. Я тогда сопляк был неопытный. Двадцать лет всего стукнуло. Попался в сети Ползунова. Я еще тогда в полной мере не изучил его подлючую натуру.

Хоть к своим двадцати уже за плечами имел колонию для несовершеннолетних. Уже позже я узнаю, что и туда мне папаша помог попасть. И приплатил начальнику, чтобы мне спуску не давали, кошмарили днями и ночами. А я еще голову ломал, за что ко мне такое «особенное» отношение. Вечно отдувался за косяки всего отряда. Но я выжил. Вышел. Пробовал начать новую жизнь. Даже стало получаться… а тут убийство… срок приличный светит…

Но разве это имеет значение, если на меня смотрит голубая бездна?

В этот момент я понял, как рушились целые империи из-за женщин. За этот взгляд… можно все отдать… и никогда не пожалеть…

А и сейчас не сожалею. Я благодарен судьбе, что она была в моей жизни. Пришлось бы выбирать, спокойная жизнь без нее или несколько мгновений в ее объятиях, а потом вечный ад… а несомненно выбрал бы второй вариант. Меня кормят воспоминания, дают силы, и боль о ней… она слаще пустой жизни, в которой я бы не знал Василису…

Я сожалею… не уберег. Сожалею, что никогда не была моя…

Но она подарила мне сына. Нашего сына… Не им, а именно мне. А возможно, еще и дочь выжила… Эх, Васька… просто вернись… предавай… лги… плети свои сети… позволь мне быть в них вечным пленником… Только ЖИВИ!

Я не помню того процесса. Из головы вылетело, что вопреки стараниям адвоката, планировал защищаться. Я был еще наивным юнцом, и во мне теплилась надежда на справедливость. Мне казалось, что мир не настолько жесток. Что люди умеют сострадать, они добрые. И мой отец, пусть он не простой человек, но он любит меня.

Да, после того, как детство я провел в глухой деревне и питался хлебом и водой, под опекой полуслепой бабульки. Я ждал приезда отца, который раз в месяц появлялся, чтобы рассказать мне, какое я ничтожество, как должен быть его боготворить, как заставлял меня часами стоять на коленях и благодарить его. Эх…если бы только это… Ползунов был мастером психологических пыток. Это я в полной мере узнал, когда он все же забрал меня к себе, чтобы через год определить в колонию для несовершеннолетних. Но я не верил, что это он подстроил. Он же мой отец… он хочет добра… он меня любит… Прозрение пришло слишком поздно, когда большую половину жизни я провел за решеткой. Когда чаша горя была испита сполна… Но все же я был счастлив… извращенно, дико, но безумно счастлив. В моей жизни была Василиса…

Перерыв в судебном заседании. Меня уводят из зала. А мне хочется вопить, вырываться, брыкаться…

Все что угодно, только не отнимайте у меня этого взгляда! Прошу! Он мне нужен!

Но я понимаю, насколько дико и неуместно это выглядит. Я обезумел, но никто и никогда не поймет моего безумия… Моей одержимости неизвестной девушкой, которая продолжает провожать меня взглядом… а я тону в этой бездонной синеве, и уже не могу без нее жить.

Меня запирают в маленькой комнатке. Ставят тарелку с какой-то похлебкой.

Еда? Серьезно? Когда я схожу с ума! Когда у меня перед глазами она?!

Когда открылись двери, я едва устоял на ногах. Прислонился