Тайное братство - Робин Янг

— Что бы я ни делал, твоему дяде все не нравится.

— Но мне сейчас от него тоже досталось, — пробормотал Гарин. Он принялся грызть и без того обкусанный ноготь, наблюдая, как два сержанта кружат по полю друг против друга. Гарин снова посмотрел на Уилла. — Будь поосторожнее. Он сказал, если ты еще раз нарушишь устав, тебя изгонят из ордена. Говорил очень уверенно.

Сержанты на поле наконец сошлись. Брокарт, пониже ростом, с криками отбивался от неуклюже наседающего Джея. Затем треснул его по бедру концом меча.

— По крайней мере мы сражались лучше, — сказал Уилл, когда сержанты бросили мечи и взялись бороться.

— Ты слышал мои слова?

Уилл повернул голову.

— Что?

— Я сказал, — обиженно протянул Гарин, — тебе надо взяться за ум. Поспал лишний час и теперь уже десять дней за это расплачиваешься. Мы же в последнее время почти не видимся.

— Я вовсе не проспал, а… — Уилл замолк, затем шепотом рассказал другу о посвящении в рыцари, за которым подглядывал с Саймоном.

— Ты с ума сошел! — возмутился Гарин.

— Мне хотелось увидеть.

— Ну и увидишь, когда придет время.

— Через пять лет? Ты забыл, как мы мечтали узнать о происходящем на посвящении? — Уилл сделал гримасу. — Я бы досмотрел до конца, но пришел этот длинноносый.

— А, Саймон? — недовольно спросил Гарин. — Его-то зачем с собой потащил?

— Вдвоем легче, если застукают. — Уилл посмотрел на Гарина и быстро добавил: — Я бы позвал тебя, но заранее знал твой ответ.

Гарин покачал головой, вроде бы успокоившись.

— Конечно, грех приглядывать за посвящением в рыцари, но одно дело ты, и совсем другое — присутствовавший при этом конюх.

— Но Саймон носит такую же тунику, как и мы.

Гарин вздохнул.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Саймон — сын кожевника. А мы — сыновья тамплиеров. Он никогда не будет рыцарем.

Уилл пожал плечами:

— Но я сам благородный только наполовину. Вторая половина у меня такая же, как у любого конюха.

Гарин негромко рассмеялся.

— Это неправда.

— Почему? Мой дедушка рыцарем не был, только отец. А мать вообще дочь купца. Вот ты настоящий потомственный аристократ.

— Твой отец рыцарь, и этого достаточно, чтобы считаться благородным.

Туника Гарина чуть сползла, открыв багровый синяк ниже ключицы.

— Откуда это у тебя? — спросил Уилл, показывая на синяк.

Гарин поправил тунику.

— Это ты вчера зацепил своим мечом.

На поле Брокарт разоружил Джея, треснув мечом по запястью. Мальчик вскрикнул от боли и уронил меч. Жак отправил их в строй. Сержанты замерли. В конце занятий рыцарь-наставник наказывал худших. Самым суровым наказанием обычно было пробежать вокруг поля десять раз. Уиллу беспокоиться было нечего. Жак его, конечно, не любил, но после занятий никогда не наказывал.

Рыцарь-наставник медленно двинулся вдоль строя, оглядывая каждого. Остановился перед Гарином.

— Де Лион. Побежишь сегодня ты.

Гарин вздрогнул. На лицах сержантов отразилось недоумение. Больше всего был сбит с толку Брокарт, сражавшийся сегодня хуже нельзя.

— Сэр… — начал Гарин. Как и Уилл, он никогда прежде не получал наказаний.

— Слышал меня? — хрипло бросил Жак. — Двадцать кругов.

— Да, сэр, — пробормотал Гарин. — Спасибо.

Он вышел из строя.

— Это несправедливо, — прошептал Уилл, трогая его за руку.

Прошептал совсем тихо, но Циклоп каким-то чудом услышал.

— Кемпбелл! — Уилл вскинул голову. — Что ты сказал?

— Не понимаю, о чем вы, сэр?

Жак прищурил единственный глаз:

— Не прикидывайся. Что ты сказал де Лиону?

Уилл бросил взгляд на Гарина.

— Ничего особенного, сэр. Я только… удивился, почему вы наказали Гарина, сэр. Разве он сражался хуже всех?

— Понимаю, — спокойно произнес Жак после долгого мучительного молчания. Но именно это спокойствие и предвещало грозу. — В таком случае кто же, по-твоему, заслуживает наказания?

Уилл молчал.

— Давай же, Кемпбелл. Ты говоришь, де Лион худшим сегодня не был. Назови того, кто был. — Жак схватил Уилла за руку и вытащил из строя. Поставил рядом с собой. — Говори!

Уилл стрельнул глазами в сторону Брокарта и Джея.

— Так кто? — с напором спросил Жак.

Уилл долго молчал. Наконец отрицательно покачал головой:

— Не знаю, сэр.

— Не знаешь? — Голос Жака хлестнул как кнут. — Говори!

— Я не знаю, кто был сегодня худшим, сэр.

— Конечно. — Жак сухо улыбнулся. Повернулся к строю и ткнул пальцем в Уилла. — Как может что-то понимать в искусстве боя этот сержант, никогда не бывавший в битвах и имеющий благородную родословную всего в одно поколение?

Джей ухмыльнулся. Гарин уткнулся взглядом в землю.

— В будущем, Кемпбелл, — произнес Жак, подходя вплотную к Уиллу, — держи свое мнение при себе. Так для тебя полезнее. — Он наклонился. — И никогда больше не подвергай сомнению мои решения. — Капелька слюны попала на щеку Уилла.

Жак выпрямился.

— Де Лион! Кемпбелл только что присудил тебе еще десять кругов.

Уилл ошеломленно посмотрел на рыцаря-наставника. Гарин тихо пробормотал слова благодарности за наказание и побежал. Лицо Уилла горело. Он посмотрел вслед Жаку, шагающему к зданиям прицептория. Руки сжались в кулаки. Очень хотелось сбить с лица Циклопа эту самодовольную улыбку. Сержанты молча собирали вещи и уходили с поля. Уилл поймал несколько сочувствующих взглядов и несколько укоряющих. Посмотрел на Гарина, как он бежит, шлепая по грязи, вокруг поля, казавшегося сейчас больше, чем обычно. Через несколько секунд Уилл побежал вслед за ним.

Жак перебирал свитки на столе. Наконец нашел донесение и снова прочел, напрягая глаз. В соларе, как всегда, царил полумрак. Стол освещали слабый свет от свечи и луны в окне. Где-то у аркады заухала сова. Буквы на пергаменте начали расплываться. Жак устало откинул голову. Приподнял кожаную повязку и медленными круговыми движениями помассировал глубокую впадину, где прежде находился глаз. Она была вся в паутине тонких шрамов. После долгого чтения глаз начинал вроде как болеть, хотя Жак потерял его шестнадцать лет назад. Рыцарь просидел в соларе весь вечер, пропустил ужин и последнюю службу. Овейн уговаривал лечь в постель, ведь завтра важная встреча, но Жак хотел подготовиться так, чтобы Генрих не мог выкрутиться. Однако усталость взяла свое. Он отложил свиток, подошел к окну, подставил лицо свежему ветерку. Лунный свет сделал кожу пепельной, а черты лица еще более заостренными. Из-под аркады вылетела сова и исчезла за крышами.