Лисёнок для депутата - Аля Морейно

Зачем я в это влезла? Заранее знаю, что не раз пожалею о своём решении… Но всё равно подписываю документы. Брачный контракт предусматривает, что мы с Иришкой не претендуем на его имущество ни в случае развода, ни в случае его смерти. По договору нам выплатят крупную сумму пропорционально длительности нашего брака за вычетом штрафов, если таковые будут начислены.

Мне очень неприятна эта процедура. Несмотря на огромные деньги, положенные нам с дочерью по окончании контракта, текст договоров и сама атмосфера, в которой происходит подписание, кажутся унизительными. Со мной почти никто не разговаривает — всё решается без меня. Никому и в голову не приходит предложить мне высказать свои пожелания и внести правки в договор. Меня даже не спрашивают, всё ли мне понятно и со всем ли я согласна. Инстинкт самосохранения отчаянно вопит, чтобы не смела вестись на кажущиеся радужными перспективы. В который раз ругаю себя за принятое решение, но обратной дороги уже нет.

Виктор сегодня выглядит свежее. Он всё так же красив и сексуален, как раньше. Когда-то я любила его и мечтала, что мы будем вместе. И вот теперь моя давнишняя мечта исполняется: через два дня я стану его законной женой, но никакой радости от этого не ощущаю. В нашу с дочкой сторону он не смотрит, почти непрерывно переговариваясь со Штейнбергом и ещё одним мужчиной, который представился адвокатом. Они все напряжены. Но меня, естественно, ни во что не посвящают. Я — такой же наёмный работник предвыборного штаба со своим кругом обязанностей, как и все вокруг.

Когда подписание и заверение документов окончено, Ангелина знакомит меня с женщиной средних лет, представляя её как няню Тамару Георгиевну. Иришка уходит с ней очень неохотно, со слезами. Расставаться с доченькой страшно, я ведь совсем не знаю эту женщину, не уверена, могу ли ей полностью доверять. Но время поджимает, и мы с Ангелиной садимся в машину и уезжаем. Игра начинается, мне следует как можно скорее вжиться в новую роль.

По дороге в торговый центр заезжаем в ЗАГС, чтобы заполнить графу «отец» в свидетельстве о рождении дочери. Виктор уже ждёт нас, процедура занимает совсем немного времени, после чего мы с ним разъезжаемся в разные стороны.

Одно важное дело сделано. Даже если он не выиграет выборы, и мы через два месяца разведёмся, у моей дочери будет отец. Уже только ради этого стоило ввязываться в сомнительную авантюру.

Мысли о предстоящей свадьбе вызывают во мне скорее раздражение, чем восторг. Но только до того момента, пока я не начинаю примерять платья. Каждая девочка в детстве и юности мечтает побывать невестой и покрасоваться в красивом белом платье. И я, конечно же, не исключение. Внутри всё замирает, когда бросаю на себя взгляд в зеркало. Примеряю несколько платьев одно за другим. Все мне нравятся, каждое по-своему бесподобно. Глаза разбегаются!

Ангелина негромко переговаривается с консультантами салона, в результате чего делает выбор. Приходит швея, в нескольких местах подкалывает платье булавками, чтобы подогнать его по фигуре.

— Как и договаривались, готово будет к завтрашнему утру.

Мы отправляемся по магазинам. Оказывается, у Ангелины есть список того, что нам предстоит купить, включая чулки и нижнее бельё. Чувствую себя крайне неловко — какой-то неодушевлённой куклой, которой вертят, как хотят, наряжают по своему вкусу и желанию. Но выразить протест не рискую. Откуда мне знать, что принято носить у депутатов? А в договоре прописано, что каждый шаг в сторону карается штрафом. Лучше уж я буду послушно натягивать на себя то, что говорят. С меня не убудет.

Виктор

Олеся выходит из подъезда и останавливается в нескольких метрах от меня, чтобы закончить телефонный разговор. Жадно разглядываю её. Всего полдня прошло с тех пор, как мы виделись, и я потрясён произошедшими с ней переменами. То, что я вижу, мне очень нравится. Всё-таки Штейнберг и его люди — профессионалы.

Джинсы, кроссовки и нелепая детская курточка сменились на юбку чуть выше колен, туфли на каблуках и элегантное полупальто. Ноги, утянутые почти прозрачным капроном, манят прикоснуться к изящным икрам, провести ладонью вверх в надежде нащупать кружево чулок и как бы невзначай дотронуться до горячей кожи. Я помню эти стройные ножки… И мечтаю поскорее забросить их себе на плечи.

Вытаскиваю из салона букет и делаю несколько шагов навстречу невесте.

— Привет! — улыбаюсь, протягивая цветы. — Потрясающе выглядишь! Тебе очень идёт этот стиль.

Хочу сказать, что без одежды она выглядит ещё лучше, но сдерживаюсь, вспоминая, как настойчиво Лисица требовала, чтобы наш брак был фиктивным. Ещё чего вздумала! Я, конечно, день-два готов подождать, но не более того.

— Привет, — здоровается сухо, будто сердито.

— Злишься за вчерашнее?

— Ну что ты? Как я могу? — кривляется. — Моя дочь практически дом тебе разгромила, уронив всего лишь несчастную подставку для ручек.

И когда она успела стать такой острой на язык? Согласен, перегнул вчера. Но нервы ни к чёрту со всеми этими событиями. Неугомонная малявка оказалась просто вишенкой на торте.

— Если я скажу, что последние дни были сплошным бегом с препятствиями, и я дико устал, это будет слабым оправданием?

— Ты всерьёз считаешь, что если устал, то имеешь право срывать своё настроение на моей дочери?

— Нашей дочери!

— Ой ли? — хитро прищуривается, вылитая лиса.

— По крайней мере, по документам, надо привыкать. Обычно я предпочитаю снимать напряжение другим способом. Но ты решила держать меня на голодном пайке!

Хмыкает. Вредина.

— Тебе что, женщины вдруг давать перестали? Или нянька Штейнберг не разрешает сливать налево биоматериал?

— Ладно, давай не будем собачиться. Поехали ужинать, а потом пройдёмся и поговорим. Помнишь, что мы с тобой по сценарию безумно влюблены друг в друга? Надеюсь, актриса из тебя не слишком плохая?

Олеся оставляет вопрос без ответа и забирается в салон. Сажусь вперёд рядом с водителем.

В ресторане беседуем на заранее оговоренные темы. Никак не могу расслабиться. Актёр из меня никудышный. Зато Лисица в ударе: болтает без остановки, вовсю строит мне глазки и флиртует. Чувствует, как действует на меня, и намеренно дразнит. Я как дурак ведусь, а она видит это — и распаляет ещё сильнее. Пялюсь на её декольте, усыпанное веснушками, вспоминаю… И кто из нас сейчас ведёт себя как малолетка?

У меня много вопросов к ней, но задавать их тут нельзя — Михаил подозревает, что за нами могут следить и подслушивать. Смахивает на паранойю, но приходится подчиняться — дал слово отцу полностью довериться Штейнбергу.

После ужина отправляемся на прогулку по центральной улице. Холодно, не очень многолюдно. Глупость несусветная. Где это видано, чтобы жених с невестой за день до свадьбы прогуливались под ручку по холоду вместо того, чтобы кувыркаться в тёплой постели?