Рыцари креста - Том Харпер

— Мы признаем одного главу Церкви — Самого Господа. Но мы признаем и его наместника, избираемого для управления земной церковью. Я говорю о Папе, этом совершенном проводнике Божественной воли.

Участники совета недовольно зашумели, особенно те, кто сидел рядом с герцогом Готфридом. Боэмунд не обратил на это внимания.

— Почему же мы не можем — хотя бы на время — избрать главнокомандующего? Пусть самый доблестный воитель, армия которого доказала свою силу в боях с турками, возьмет на себя управление всем нашим воинством и овладеет городом прежде, чем нас вырежут турки!

— Надо полагать, — перебил его граф Раймунд, — что избранный на эту роль военачальник в случае взятия города сочтет его своей добычей.

— И что же? Город будет принадлежать ему по праву!

Это заставило Татикия подняться со скамьи, однако Раймунд успел заговорить первым:

— Боэмунд, ты, кажется, забыл о клятве, данной тобою императору. Ты обещал вернуть все завоеванные азийские земли их прежнему владельцу. Неужели жадность заставит тебя нарушить слово?

— Я выполню свое обещание только после того, как увижу греческого царя рядом с нами. Однако он до сих пор сидит в своем дворце, окруженный евнухами, в то время как мы — все мы — вынуждены влачить здесь жалкое существование.

Многие из присутствующих согласно закивали головами. Раймунд и епископ Адемар к их числу не относились. Слово наконец-таки смог взять Татикий.

— Господин Боэмунд еще слишком молод и, вероятно, поэтому до сих пор считает, что только острие меча, которым проливают кровь, имеет значение. Но самые мудрые из вас, господа, знают, что никакой меч не нанесет верного удара, если его рукоять не будет сжимать сильная рука. Да, императора Алексея здесь нет, но он защищает наш тыл, обеспечивает снабжение нашего воинства и не позволяет туркам взять нас в кольцо.

— Чем еще заниматься греку, как не сидеть в глубоком тылу? — вопросил Боэмунд под хохот присутствующих.

— Чем еще заниматься норманну, как не биться головой о неприступную каменную стену, даже не замечая того, что он уже лишился последних мозгов? Если бы вы приняли мой план и согласились отвести войска подальше от стен, мы не испытывали бы подобных лишений!

— Да если бы император прислал обещанное подкрепление, у нас хватило бы сил для взятия города! Все наши беды объясняются его вероломством!

— Его щедрость спасает вас от голодной смерти!

Епископ Адемар хлопнул в ладоши.

— Достаточно. Садитесь на место. Оба, — добавил он, выразительно глядя на Боэмунда. — Союзникам следует воздерживаться от споров. Да, Боэмунд, ты прав: турки действительно радуются тому, что мы топчемся на месте. Но они обрадовались бы куда сильнее, если бы могли услышать ваши перепалки!

Выразив несогласие презрительной усмешкой, Боэмунд молча сел на место.

Подобное развитие событий нетрудно было предвидеть. В тот день, когда мы покинули Константинополь, император собрал командующих на берегу Босфора. Мне казалось, что я попал то ли на ярмарку, то ли на рынок. Отовсюду доносились звуки арф и лир, громкий смех, благоухание цветов и запах жареного мяса. Император приказал поставить в верхней части склона, прямо под отвесными утесами, палатки с вышитыми на них знаменами правителей. До сих пор помню глуповатые улыбки, с которыми означенные правители выходили из своих палаток, дивясь найденным в них сокровищам. Епископ Адемар и наш патриарх совершали евхаристию прямо на берегу, причащая принцев, а те клялись в том, что святая чаша навеки обратит их в братьев. В косы дворцовых красавиц были вплетены блестящие золотистые ленты, море искрилось и играло, отражая лучи майского солнца. После пира император созвал всех военачальников на совет.

— Знаю, вы пришли сюда издалека, — начал он. Пурпурная палатка, светившаяся подобно раскаленным углям, трепетала на свежем ветру, внутри же воздух оставался теплым и неподвижным. — Однако святая дорога в Иерусалим куда протяженнее и труднее. Если ваши сердца и души будут чисты, вы достигнете своей цели, и тогда христианская вера вновь вернется на азийские земли. Помните: вы идете вслед за Христом, и вам надлежит быть такими же сильными, как он, но и такими же милосердными.

Император сделал паузу и отпил из золотого кубка. Мне показалось, что за последние шесть месяцев в его бороде прибавилось седых волос, а мощные плечи слегка поникли под весом драгоценных камней на его мантии. Каждый вдох отзывался в его теле тупой болью. Несмотря на все усилия Анны и дворцовых докторов, император только-только оправился от ранения копьем, едва не стоившего ему жизни.

— Забота о моем народе не позволяет мне возглавить ваше славное воинство и похитить для себя хотя бы малую толику той славы, которою вы себя, несомненно, покроете. Однако я отправляю с вами столько провизии и золота, сколько вы сочли необходимым. Я отправляю с вами своего лучшего полководца.

Татикий, сидевший слева от императора, кивнул головой собравшимся.

— И кроме того, я хочу дать вам несколько советов. После того как вы окажетесь на том берегу, вас будет отделять от границ моих владений расстояние всего в двадцать миль. За ними начинаются земли исмаилитов. Однако не думайте, что люди, носящие на головах тюрбаны и молящиеся Магомету, составляют единый народ: народы и племена, обитающие меж Никеей и Иерусалимом, многочисленны, словно птицы в небе! Любой из их эмиров и атабегов смотрит на соседей с ревностью, мечтая расширить за их счет свои владения. Каждый город — это провинция, а каждая провинция — это царство. Даже родные братья могут злоумышлять друг против друга! Разведайте все их междоусобицы и союзы и используйте это в своих интересах. Если исмаилиты объединятся, они сметут вас с азииских берегов, как песок. Пока они разделены, их можно победить. При первой же возможности отправьте послов к Фатимидам Египта [10]. Вера этого народа отлична от веры турок, и потому они будут сражаться с турками даже с большей яростью, чем вы.

Император вновь сделал паузу и обвел варваров взглядом. Стоя позади него, я не мог сказать, что он увидел перед собой: ведомое Богом воинство, призванное спасти империю от неминуемой гибели, или сборище иноземных наемников, — но, кажется, увиденное опечалило его. Он стал говорить куда медленнее.

— Вас всего несколько десятков тысяч, врагов же — вдесятеро больше! Вам предстоит пройти немыслимые испытания. Кто-то погибнет, кто-то будет мечтать о смерти. Но сколь бы велики ни были ваши страдания, храните верность Богу и друг другу! Враг будет сеять между вами раздоры и ненависть. Если он преуспеет в этом, все вы сложите головы в песках Анатолии. Вы вступаете в пустыню, полную смертельных опасностей и искушений. Не поддавайтесь им.

Откуда-то из задних рядов послышался сдавленный смешок.

— На следующей неделе с Кипра прибудет еще одна флотилия с зерном, — сказал Татикий.