Право на убийство - Сергей Бортников
Шрифт:
Интервал:
Марк Борисович Поровский из той же породы, что и Перфильев. Но он не маскируется и даже чуть бравирует своими сметливостью, акцентом и специфической изворотливостью, и этим, в числе прочего, вызывает симпатию. Маленький, плоский, вертлявый, как опарыш, внешне он очень напоминает Чарли Чаплина. Прицепить к нему усики а-ля Гитлер — и не отличишь от знаменитого комика.
Он, Марк Борисович, не слишком знаменит и не слишком удачлив, — не в последнюю очередь потому, что берется за трудные дела и помогает не самым богатым и влиятельным клиентам, но в общем-то работу свою знает, провалов за ним не случалось, «подставок» не устраивает, зато цепляется, как клещ, за малейшую возможность интерпретировать факты в интересах клиентов.
Конечно, я мог бы позволить себе пригласить более маститого защитника, но выпендриваться не стал — взял то, что давали. Помнится, первый вопрос следователя Перфильева был: «Вы имеете личного адвоката?» Услышав «нет», Яков Михайлович очень обрадовался и предложил услуги своего старого знакомого, видимо, прозябающего без практики. Я не протестовал. Знакомого так знакомого. Все равно, наше дело правое, мы победим!
Тем более, что заранее знал, кто этот знакомый будет и чего от него можно ожидать…
Пятнадцатого января, в четверг, Поровский прикатился необычно рано. Мы с Мисютиным даже не успели как следует «насладиться» завтраком. Впрочем, Барон пообещал, что уже в обед братва доставит в камеру мешок со снедью и телевизор. Поживем — увидим.
Опять плетусь в следственный кабинет. На лице написано глубокое недовольство, будто меня оторвали от важной и серьезной работы, а не от скучного и однообразного времяпровождения в камере.
— Ну, что там еще? — спрашиваю с ходу.
— Яков Михайлович передал мне вашу просьбу о встрече. Говорят, вы какие-то претензии выдвигаете? Я бы этого не советовал делать. Ссориться со следствием опасно…
— Ни с кем я ссориться не намерен. А вам, мил человек, платить будет не следствие, а я. И чем успешнее вы будете проводить мою защиту — тем больше получите…
Адвокат заерзал на стуле. Мои речи сулили увеличение гонорара. Такая перспектива ему явно понравилась.
— На сколько я могу рассчитывать? — спросил Поровский после недолгих колебаний.
— Если вытянете меня отсюда в течение недели — на сумму с тремя нулями… В «капусте», естественно.
Яков Михайлович ненадолго задумался. Видимо, прикидывал свою прибыль.
Впал в раздумья и ваш покорный слуга: «Что я, дурень, ляпнул, не подумавши?! Вдруг адвокат подсуетится и освободит меня уже завтра? Тогда крах всей затее! Нет, мне никак нельзя покидать камеру раньше Мисютина! Хотя… завтра пятница, затем два выходных. За это время я успею что-нибудь придумать…»
— Так на что вы жаловались? — Поровский вскочил со стула, намертво прикрученного к полу, и начал мерить шагами тусклый кабинет, мало чем отличающийся от тюремной камеры.
— На то, что содержат в одиночке…
— Насколько я знаю, эта проблема уже решена?
— Да. И на экспертизу.
— Чем она вас не удовлетворяет?
— Мне-то все равно, но вот суд она точно не устроит. Липа, дорогой Марк Борисович, стопроцентная липа!
Маленькие черные глазки Поровского расширились, уши навострились, он подобрался, как бы красноречиво говоря: «Я весь — внимание»; и я, не медля, удовлетворил любопытство своего защитника:
— Эксперты утверждают, что на пистолете обнаружили не только мои отпечатки, но и еще чьи-то.
— Правильно… Яков Михайлович считает, что это пальцы Изотова. В ближайшие дни его дактилоскопируют…
— Но почему-то в заключении ни слова не сказано о том, как они располагались! Вы сегодня же потребуете провести независимую экспертизу. Мои отпечатки найдут только на стволе — я за это отвечаю. А Изотова — на рукояти! Надеюсь, вам ясно, что я не мог никому угрожать оружием, направив ствол на себя!
— Здорово! Я восхищен вами, Кирилл Филиппович. Только, может, не будем сразу же ссориться с господином следователем, а? Он по отношению к вам никаких предубеждений не питает. Он, точно так же как мы с вами, отнюдь не стремится держать в тюрьме невинного человека. Здесь наши с ним задачи совпадают. Главное — установить истину! Смею вас заверить, сообща мы сделаем это! И очень, очень быстро!
Уж не от Перфильева ли он набрался таких старомодных словесных оборотов?
— Если вы считаете нужным — говорите Перфильеву.
— Так будет лучше. Уверяю вас, Яков Михайлович настоящий профессионал, и все будет сделано лучшим образом…
Я давно подозревал, что эта «сладкая парочка» работает в одной обойме. Поэтому, не раздумывая, дал согласие на ознакомление следователя с главным козырем своей защиты.
Впрочем, согласился бы я или нет, это все равно ничего бы не изменило. Хитрые глаза Поровского уже давно выказали его намерение немедленно бежать к следователю, чтобы поделиться ошеломляющей новостью: его подзащитный по главному пункту обвинения — невиновен, а главное, что совершенно убедительно сможет доказать это!
Тем лучше. Теперь им останется только подербанить между собой обещанную мною «штуку» и выпустить меня на волю!
…Чуть больше двадцати лет назад, в середине июля, у нас состоялся «малый дембель».
«Дипломной работой» стала операция по форсированию Балхаша с последующим минированием учебных кораблей, причаливших к южному берегу озера, и «уничтожением» боевой ракетной части, расположенной близ поселка Караой.
В напарники мне определили курсанта Чалого, хотя вряд ли это была настоящая фамилия. Скорее, прозвище. Я, например, числился курсантом Кривоносом, но друг к другу мы обращались не по званиям и не по фамилиям, а лишь по кличкам. Моя, соответственно, была Шнобель. Как и псевдоним, ее мне дали за длинный и слегка искривленный нос. Честно говоря, никто из нас не знал настоящих званий своих товарищей, поэтому никто не обижался, если сегодня ставили одного старшим в паре, а завтра — другого. Только спустя много лет мне удастся установить, что в нашем центре обучались даже выпускники военных училищ. Правда, в других группах…
Мы ушли под воду чуть восточнее райцентра Балхаш, привычно переплыли через озеро. Но подобраться к объектам минирования сразу не смогли. Суда надежно охранялись морской пехотой, все пространство вокруг них тщательно просвечивалось прожекторами. На мелководье нас легко могли обнаружить.
Как старший в паре, я должен был незамедлительно принять решение. Желательно — верное. И я решил пожертвовать напарником.
Вынырнув неподалеку от цели, Чалый сорвал с лица маску и стал размахивать руками, как тонущий. Несколько морских пехотинцев бросились к нему. Остальные ослабили бдительность, что позволило мне подобраться под днище и, спрятавшись за корпусом корабля, без риска наблюдать за происходящим на берегу.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!