Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая - Сергей Борисович Переслегин

угрожал. Выйти за его пределы австрийским кораблям было затруднительно, хотя бы из-за недостаточного радиуса их действия.

Россия могла ставить перед собой содержательные задачи на Черном море, но черноморские дредноуты, во-первых, опоздали к войне, во-вторых, имели недостаточную скорость. Что же касается Балтики, то к концу 1914 года Россия имела там четыре дредноута, надежно спрятанных за стационарной минной позицией Поркалла-Удд — Ревель. Выходить в Балтику они не могли, да и не собирались. Каких-либо задач в пределах «Маркизовой лужи» у них, с очевидностью, не было.

Оборона Петербурга от германского десанта? Она решается сухопутной армией, линкоры здесь не нужны.

Дредноуты, конечно, могли защитить столицу от набеговых операций типа тех, которые немцы проводили против английских прибрежных городов, но начертание берегов Финского залива и минная угроза делали такую операцию запредельно рискованной. Немцы как-то попытались прорваться через центральное минное заграждение флотилией эсминцев и потеряли семь кораблей. Набег линейных крейсеров типа обстрела Скарборо мог бы стоить намного дороже, и немцы, разумеется, ничего подобного не планировали.

Дредноуты так и простояли в Гельсинфорсе всю войну, не принеся никакой ощутимой пользы.

Хорошо еще, что так и не были достроены четыре линейных крейсера класса «Измаил»…

Здесь следует сказать, что для предвоенной эпохи был характерен маринизм, иметь в составе своего флота красивые и мощные корабли, способные эффектно демонстрировать свой флаг во время официальных визитов, было не просто модно — это считалось признаком хорошего тона. Корабли строились для парадов, для оказания политического давления, строились и просто так, «чтобы были».

Когда началась война и стало ясно, что она будет схваткой насмерть, все морские программы, кроме английской и немецкой, были немедленно остановлены.

Сюжет первый: война чисел

«Война, — сказал он, — никогда не была точной наукой или определенным искусством. Тем не менее, в ней проявлялся гений народа или замысел одного человека. Но как определить качества, которые понадобятся главнокомандующему в будущей войне, когда придется иметь дело с такими грандиозными массами и сложными движениями, каких не может охватить ум одного человека? Все возрастающее обилие технических средств истребления, умножая до бесконечности причины возможных ошибок, парализует гений вождей. На известном уровне военного развития, которого почти достигли наши учителя-европейцы, и самый умный полководец и самый невежественный становятся равно бессильными. Другим результатом современных гигантских вооружений является то, что закон больших чисел начинает действовать здесь с непреклонной силой. В самом деле, можно с уверенностью сказать, что десять мятежных ангелов стоят больше десяти ангелов Иалдаваофа. Но мы не можем быть уверены в том, что миллион мятежных ангелов стоит больше, чем миллион ангелов Иалдаваофа. Большие числа в военном деле, как и повсюду, сводят к нулю ум и всякое личное превосходство в пользу того, что может быть названо коллективной душой, весьма примитивной по своим свойствам».

А. Франс «Восстание ангелов»

Начиналась другая война.

На Западном фронте последний акт Генерального сражения, во многом формальный, был доигран в середине ноября или даже ранее. На востоке сложная сюжетная Лодзинская операция относилась к маневренной войне, в то время как декабрьские столкновения русских, германских и австрийских войск особого содержания уже не имели и велись в силу инерции. На Турецком фронте к началу 1915 года война только разгоралась, и основные события были впереди.

Позиционные формы боевых действий медленно продвигались с северо-запада на юго-восток, меняя характер и смысл войны. После Рождества 1914 года высшие штабы Антанты и Центральных держав заговорили об «осаде крепости».

На западе первая линия обороны этой крепости была вынесена далеко вперед — во Францию и Бельгию. За ней естественными рубежами служили Маас и Рейн. Впрочем, немцы были полны решимости отбить любые атаки врага на чужой территории, не отдавая ни пяди захваченной земли.

На северо-востоке продолжались бои за приграничные районы Восточной Пруссии и Польский балкон, южнее русская армия осаждала Перемышль и постепенно втягивалась в Карпаты. В Сербии держалась линия Дуная и Дрины, на Анатолийском нагорье вдоль немногих дорог развертывались очаговые действия.

В целом к концу 1914 года «восточная» линия равновесия еще не определилась, а «южная» вообще находилась в процессе становления.

Позиционная война

Позиционный тупик стал одним из ярких символов Первой мировой войны. Например, у Барбары Такман:

«Наступления, похожие на бойню, когда сотни и тысячи людей гибли, чтобы захватить десяток метров чужой территории, сменяя одну траншею с болотной грязью на другую, оскорбляли здравый смысл и достоинство человека».

Осознание изменения характера войны пришло не сразу: к французским солдатам на передовой — осенью 1914 года, к английским и немецким полевым войскам — ближе к Рождеству, а к некоторым британским штабным генералам — лишь тремя годами позже, после Пашендельской катастрофы.

К рубежу 1914 и 1915 годов о позиционной войне заговорили вслух и громко. Нужно было определиться с ее причинами и наметить какой-то план действий, поскольку довоенные Уставы в условиях позиционного фронта продемонстрировали полную непригодность.

Причины позиционного тупика искали в новых технических средствах ведения войны. Читаем у Б. Лиддел-Гарта:

«Застой окопной войны был вызван в первую очередь изобретением американца Хирама Максима. Имя его резче запечатлелось в истории мировой войны, чем имя любого другого человека. Императоры, государственные мужи и генералы могли привести к войне, но закончить ее они были не в силах. Завязав войну, они оказались беспомощными марионетками в руках Хирама Максима. Своими пулеметами он парализовал мощь наступления».

Эта точка зрения дожила до наших дней, хотя Вторая мировая вой на, вроде бы, доходчиво объяснила, что пулеметы мобильному характеру операций, отнюдь, не препятствуют.

Кстати, осенью 1914 года пулеметов в сражающихся армиях было еще довольно мало: у немцев и французов,