Оборотни. Зверь без страха и упрека. Книга 2 - Жанна Лебедева

За эбеновым столом, уставленным золотыми фигурками, сидела молодая черноволосая женщина. Она красила ногти, закинув ноги на столешницу и полуприкрыв глаза. Кисточка порхала в воздухе, искрясь и роняя на черное дерево золотые капли.

— Я Мазози, новая моэдэ Мары. А ты кто?

— Ольга Мантидай, прибыла по просьбе моэдэ Адеолы…

— Тс-с-с, — Мазози спустила ноги на пол и приложила к губам палец. — Забудь об Адеоле и не произноси при мне этого имени. Просто забудь. А вообще, я о тебе наслышана. Ты — подружка моего братца Гэривэлла? Хм-м-м. — Золотой лак ложился слой за слоем. Кажется, моэдэ не могла остановиться — ее слишком увлекал процесс. Она даже не смотрела на Ольгу. — Ты что-то нервничаешь? Не доверяешь мне?

Наконец-то она подняла глаза. Два черных колодца с желтыми огнями в глубине смерили гостью с ног до головы и обратно. Ольга совсем растерялась:

— Я… просто… Просто я ехала сюда на зов моэдэ Адеолы…

— Вот ты заладила «Адеола-Адеола», — недовольно нахмурила черные брови Мазози. — Думаешь, без Адеолы тебя тут не примут? Ошибаешься. Я в курсе договора. А ты сама-то его хоть читала?

— Я прекрасно осведомлена о договоре между вашим кланом и моим домом, — отчеканила Ольга едва сдержав возмущение. Общение с моэдэ нравилось ей все меньше с каждой минутой

— Осведомлена, значит? — моэдэ задумчиво переглянулась с мертвой канной. — По договору, твоя семья должна была прислать к нам воительницу или сильную ведьму. Кто же из них ты, позволь спросить?

— Я… — Ольга осеклась, но быстро взяла себя в руки. — Я — носительница самой большой волшебной силы во всей семье Мантидай.

— О, ты — умелая ведьма?

— Не… не совсем. Моя сила велика, но…

— Но? — поторопила Мазози. — В чем же проблема?

— В том, что я пока не могу использовать собственную магию в полной мере.

— Не можешь использовать магию. Н-да-а-а, — взгляд боуды стал унылым и разочарованным. — А меч поднять? Да что я спрашиваю? О каком мече речь!

— Если нужно, я возьму в руки оружие. Я не испугаюсь, — решительно заявила Ольга. — Я научусь…

— Когда? Через десять лет? Взгляни на себя — какое оружие! Зуб даю, ты ничего тяжелее расчески в руках не держала. Прости за прямоту, Ольга, но от тебя мне не будет никакого, совершенно никакого проку. Прискорбно, что такой могущественный род, как Мантидай, пренебрег договором и нашим доверием, решив послать к нам столь бесполезную кандидатуру. Для галочки, видимо. Или, чтобы избавиться от лишнего рта. Хе-хе, — Мазози криво усмехнулась, сунула кисть в тюбик, завернула его и отставила в сторону. — Что скажешь в оправдание своей семьи?

— Только то, что моей семьи больше нет.

— Как это так?

— Сыновья Гвидо Люпуса уничтожили практически всех.

— Серьезно? — моэдэ приподняла брови. Казалось, своим заявлением Ольга удивила и поразила ее до глубины души. — Выходит, я зря упрекала тебя? — она задумчиво почесала переносицу, оставив на коже полоску недосохшего лака. — Выходит, главе Мантидай просто некого было больше послать…

— Не совсем так, — вклинилась в ее размышления Ольга. — Главы Мантидай Маэйры больше нет. Она тоже погибла. Погибли почти все. Весь род. Остались только трое: я и две мои родственницы. Они были искалечены волками, чудом выжили и потеряли всю свою силу. Мне пришлось спрятать их и самой возглавить род. Теперь я — глава Мантидай. Именно поэтому я лично прибыла сюда. Согласно договору, мы должны были предоставить вам самую сильную из своих дев… Я такая. Сильнее меня в нашей семье никого нет. Теперь.

Закончив длинную и вдохновенную тираду, Ольга выдохнула, посмотрела на моэдэ, надеясь увидеть в глазах боуды хоть какое-то сочувствие. Его там не было. Мазози что-то взвешивала и просчитывала. Ее интересовало лишь одно — выгода, которую она сможет извлечь из ситуации…

— Да-а-а, дела, — выдала, наконец. — Твое положение, конечно, прискорбно, ну да и у меня здесь не богодельня, — моэдэ покумекала еще несколько секунд, а потом глаза ее радостно полыхнули. Осенило! — Ты ведь, насколько я помню, умеешь… как бы это помягче сказать… убивать мужчин?

— Это… да… но… — заволновалась Ольга. — Я не хотела бы сейчас говорить об этом… Это личное… Это…

— Ну, почему же личное? Это, я скажу тебе, весьма полезный навык. Не нужно его стыдиться.

— Все равно. Я бы не хотела сейчас… — снова попыталась возразить Ольга, но моэдэ лишь нахмурила брови.

— Хотела или не хотела, значения уже не имеет. Договор — есть договор. Согласно ему, ты обязана принести пользу моему клану. А так как ты не маг и, к сожалению, не воительница, что ты можешь предложить мне, кроме своей способности зачаровывать и пожирать любовников? Ничего?

Ольга хотела возразить, но крыть было нечем. Руки опустились:

— Ничего другого…

— Пойдет и это. Знаешь ли, у меня есть прекрасный план. И ты поможешь мне воплотить его.

Намеки моэдэ пугали. Что у нее там за план?

Ольга насторожилась и поспешила отказаться.

— А если я не соглашусь.

— Согласишься, — спокойно возразила моэдэ. — Выбора у тебя нет, и на кону стоит слишком много. Безопасность твоих близких. Одна, без надежной опеки ты ее не обеспечишь. Я в долгу не останусь — щедро отблагодарю. По-царски. Доспехи видишь? — моэдэ кивнула на подставку с льдисто-белой броней. — Зачарованные. Дам такие же. Мой братец ковал. У него рука легкая, счастливая. И его тоже дам.

— Что? — Ольга не поняла, прослушала, погруженная в мысли о собственной ничтожности.

— Тебе подарю, если сторгуемся.

— Что подарите?

— Брата, — моэдэ удивленно вскинула брови. — Алле! Ты чем слушаешь. Я же не обмануть тебя хочу, а получить то, что мне положено по договору…

— Вам положено? — О, богиня! Ольге стало казаться, что перед ней в теле молодой напористой женщины воскресла Маэйра Мантидай. Та же бескомпромиссность, властность, уверенность в собственной правоте. И она не даст ей спуска, выжмет все, что считает нужным. Зря Ольга надеялась, что на другой стороне тьмы ее ждет свобода. Кажется, она не получит ее. Никогда.

— У меня есть еще один аргумент — голова Гэривэлла. Откажешься от моего предложения — прикажу убить его. Согласишься — отдам. Вместе со всей его силой, той, что мне по праву принадлежит, отдам, не пожалею. Заберешь его с собой в Гандванию и используешь по назначению.

От цинизма и прямолинейности моэдэ Ольге стало противно. Опять. Опять она кукла в чужих руках, и ничего с этим не сделаешь. Она вдохнула — жизнь Гэривэлла ценнее ее чести. Ценнее свободы. Ценнее любви — той иллюзии любви, что она создала для себя и спрятала в глубинах сознания. Что она будет делать, если его убьют?

И Ольга сделала выбор.

— Я согласна.