Скорбная братия. Драма в пяти актах - Петр Дмитриевич Боборыкин

следует ее понимать?

Шебуев. Ты что споришь, Звездилин… сам, я думаю, без году неделю узнал, что такое за утилитарная теория… Квасова, чайку-то!

Квасова. Сейчас, не настоялся…

Левенштраух (Страндиной). Как же это можно… с вашим хорошеньким личиком и так рассуждать.

Страндина. Что вы пошлости-то говорите.

Левенштраух. Какие же пошлости!.. Совсем же я не пошлости говорю… я когда смотрю на ваши глазки…

Страндина. Алкидина! Шебуев! Прогоните от меня Левенштрауха! Он мне смертельно надоел! Все миндальничает!

Левенштраух. Помилуйте… с вами нельзя как с хорошенькой девушкой разговаривать!.. Это же странно, очень странно…

Страндина. Если я и хорошенькая, так не вам это разбирать!..

Шебуев. Ха, ха, ха!.. Левенштраух… Отчаливай, значит!..

Левенштраух (отходит к играющим). Самый глупый тон на себя напускают!

Алкидина. Что вы сказали?

Левенштраух. Ничего-с.

Шебуев. Остроумно!

Алкидина (продолжая разговор). Вы сами не знаете, против чего спорите. Я говорю, кажется, ясно: что полезнее для ребенка – выучить одно слово на пяти языках и получить, стало быть, одно только умственное представление… или в это же самое время…

Квасова (подходит с чаем). Вот вам, Шебуев, стакан, а вы, Алкидина, хотите еще?

Алкидина. Ах, не перебивайте… Чаю?.. Пожалуй, мне все равно… Я потеряла вот нить мысли.

Квасова. Ха, ха, найдете. (Отходит.)

Звездилин. Ну что же из этого? Ну одно представление!

Алкидина. Ах, постойте, я потеряла нить… да, да… вот что я хотела сказать. В тоже самое время учите вы ребенка одному языку: вы успеете познакомить его с пятью разными словами, то есть дадите ему пять разных умственных представлений.

Звездилин. А потом?

Алкидина. Как потом?

Звездилин. Потом что же-с, я вас спрашиваю?

Алкидина. Больше ничего: да ведь у него будет пять умственных представлений!

Звездилин. Что вы мне наладили: пять умственных представлений!

Алкидина. С вами совсем спорить нельзя, вы об этом понятия не имеете. Милль в своей «Логике»{48} именно говорит…

Шебуев. Да он в нее и не заглядывал. Что вы надрываетесь, Алкидина!

Алкидина. Этак мужчины всегда! Бездоказательно и генеральским тоном!..

Тумботин (за картами). Извольте хвалиться?

Элеонский. Да хвалиться-то, батюшка, нечем, шесть карт.

Тумботин. Хороши-с…

Элеонский. Кварт-мажор!

Квасова (подходя к Элеонскому). Вы совсем не пьете чаю!

Элеонский. Да вот Тумботин больно уж одолевает.

Квасова. Не беда: несчастливы в картах… в чем другом может счастливы?..

Алкидина. Фи, Квасова! С какого это вы конфетного билетика списали?..

Тумботин. Жантильничать{49} не следует, госпожа Квасова.

Квасова (сконфузившись). Виновата, провралась… вперед не буду. (Элеонскому.) Что же вы на меня не накинулись, уж подряд бы.

Элеонский. Я не слыхал хорошенько, что вы сказали.

Квасова. Ну и прекрасно… Играйте, я вам налью чаю!

Элеонский. Благодарю. (Квасова отходит.)

Квасова (Страндиной.) Вот, Страндина, меня и уличили в глупости…

Страндина. А что?

Квасова. Да ты разве не слыхала?

Страндина. На всякий чих не наздравствуешься.

Квасова (наливая чай). Видишь, около нас никого нет… Оттого, что мы с тобой неученые.

Страндина. Будто?

Квасова. А то отчего же? Мне сегодня метранпаж{50} в типографии говорит: вам, госпожа Квасова, не достает цивилизации… ха, ха… он у нас вот какой.

Страндина. Ха, ха! Это мило!

Квасова. Ученый, Бокля читал! Я его ужасно боюсь. Вчера он подходит к моему реалу{51}, тычет мне в нос оригинал и преважно так: нате, госпожа Квасова, да займитесь хорошенько! Не детскую книжку будете набирать, а ученую статью-с. Я так и присела, а все потому, что цивилизации у меня нет.

Страндина. У кого же она цивилизация-то, у Левенштрауха, что ли?

Квасова. Да вот и он к нам нейдет!

Страндина. Я его сама отогнала. Коли хочешь, я позову Левенштрауха.

Левенштраух (Страндиной.) А вы же меня звали?

Страндина. И не думала, проваливайте.

Левенштраух. А что же это за мальчишество.

Страндина. По-русски не умеете говорить: мы девушки, мальчишничать не можем.

Левештраух. Это черт знает, что такое! (Отходит и присаживается к Тумботину.)

Квасова. Что ты его как!

Страндина. Надоел хуже горькой редьки!..

Квасова. Мы с тобой чаю-то еще хорошенько не пили.

Страндина. Давай!

Левенштраух (Тумботину). А что же теперь пишете?

Тумботин. Побасенки!

Левенштраух. Как же побасенки?

Тумботин. Да так же. Шесть и шестнадцать, двадцать два, терц-мажор, двадцать пять, мой ход… (Считает вслух взятки.)

Левенштраух. Нет, я же теперь занят Леви-бен-Джерсоном{52}.

Элеонский. Чем?

Левенштраух. Леви-бен-Джерсоном, великим мыслителем…

Тумботин. Что за птица?

Левенштраух. Как же это не знать… Леви-бен-Джерсона… Это всякий образованный человек должен знать!.. Это, можно сказать, глава рационалистов.

Тумботин. Всякие есть рационалисты, любезнейший Левенштраух. Вот хотя бы к примеру: вы и Спиноза одной нации?

Левенштраух. Что же, я этим гордиться могу.

Тумботин. Ну и гордитесь на здоровье, это очень похвально, только вот что я хотел сказать: как вы думаете, есть маленькая разница для человечества, Спиноза сделается рационалистом или господин Левенштраух?

Элеонский. Ха, ха!.. Что скажешь, Левенштраух?

Левенштраух. Это же совсем глупый вопрос, он нейдет к делу… я говорил, что всякому образованному человеку…

Элеонский (перебивает). Следует знать про твоего Маймунида{53}. А я вот необразованный, поэтому не знаю и знать не хочу…

Алкидина (с места). Об чем идет речь?

Левенштраух. Об Леви-бен-Джерсоне.

Алкидина. Что это за зверь такой?

Звездилин. Из млекопитающих?

Шебуев. Или из земноводных?

Левенштраух. Я же, господа, не виноват, что вы так мало знаете историю философии. Всякий образованный человек постыдится сказать… Я же не слыхал про Маймунида и слышать не хочу!{54}..

Квасова. Вот мы никакой цивилизации не имеем, Левенштраух, просветите нас, пожалуйста.

Алкидина. Да кто такой был ваш бен-Джерсон? Раввин, что ли, какой? Так избавьте, пожалуйста, мы Талмуду поучаться не желаем.

Левенштраух. Это же очень странно. Вы кричите и не знаете, какой великий мыслитель был бен-Джерсон.

Элеонский. Да коли не хотят твоего Леви-бен-Джерсона!.. Что ты на стену-то лезешь?

Левенштраух. Не хотят, не хотят! Образованный человек должен…

Шебуев. Звездилин. Алкидина. (Вместе.) Шш!.. Не хотим слушать про Талмуд!

Квасова (Левенштрауху). Бедный, вас совсем заклевали, хотите чайку?

Левенштраух. Я выпью.

Страндина. И если осмелитесь отпустить мне хоть еще одну миндальность, сейчас же вон!

Левенштраух. Оставьте меня… я же с дикими женщинами не желаю говорить. (Берет чай, отходит в угол и развертывает книгу.)

Алкидина (с места). Элеонский, правда ли, что вас хотели заманить народники?

Элеонский. Была игра!

Алкидина. И сильно вы их отделали?

Элеонский. До бесчувствия! Главного-то их начетчика больно уж доехал.

Шебуев (Алкидиной). Элеонский Дульцинею какую-то открыл. Она ему